Глава 16.
Со дня прекращения работы лаборатории прошло всего четыре дня, когда к дому Пясецких приблизились двое подтянутых, чисто выбритых, аккуратно стриженых, одетых в классические костюмы, молодых людей. Моросил мелкий дождичек, настолько мелкий, что молодые, загарелые парни даже не вытирали капелек со своих, непроглядно тёмных очков. Оставив автомобиль незапертым, они рефлекторно осмотрелись по сторонам, и неторопливо подойдя к дому, позвонили в дверной звонок. Даже пани Хелена, не любившая творчество бульварных романов, пропитанных лучше губки кровью, и попахивающих не только пороховой гарью, но и несколькими злотыми, ловко выуженными из кармана читателя, даже она, каким-то образом узнала в этих людях сотрудников спецслужбы. Измученная мыслями обо всём произошедшим с ней и её мужем, пани Хелена не стремилась угадать какой державе, на этот раз, потребовались её записи.
Она вздохнула, отложила вязание, которым пыталась успокоить свои нервы, перед зеркалом в прихожей поправила причёску, и произнесла:
- Подождите, иду-иду!
Едва женщина отворила дверь, незнакомцы бесцеремонно зашли внутрь, и сделали это столь напористо, что хозяйке пришлось отступить внутрь жилища. Это не могло не возмутить гордость польки! По тому, как нагло эти двое вломились в её жилище, пани Пясецкая точно определила в пришедших типично хамовитых американцев, и поэтому пани Хелена обратилась к пришельцам по-английски:
- Мне надоело повсюду натыкаться на американцев, передайте это своему боссу.
- У Вас, по нашим данным, хранится то, что должно принадлежать, по справедливости, Соединённым Штатам Америки. Наша держава изо всех сил стремится защитить весь цивилизованный мир, и Вас в том числе, от любых угроз и опасностей! Вы просто не имеете морального права отказать нам в помощи после всего, что нами для вас сделано!
- Где вы были, когда мы, всей страной, чуть не подыхали с голоду! Я очень веско ценю всё то, что вы для нас не сделали, поэтому прошу оставить мой дом.
- Мы этого не сделаем.
- Опять не сделаем! Тогда я его оставлю.
Неизвестно, чем бы всё закончилось, потому что бугаи загородили ей выход, но тут, как в плохом анекдоте, с дребезгом и громким выхлопом в трубу, подкатила ещё одна машина. Из этой вышли трое, спортивного склада, молодых людей, и направились к дому. Одеты они были строго, хотя победнее первых просителей, в тёмных костюмах и очень серьёзные, словно они едут на, или, скорее, возвращаются с чьих-то похорон, хотя видимо и то, и другое предположение пани Хелены имели под собой почву. Ребята, все трое, молоденькие, по чему, намётанным глазом хозяйка и определила в них земляков.
- Здравствуйте, пани Хелена!
- Прошу панов меня простить, но их заокеанские коллеги уже обшаривают дом несчастной вдовы при живом муже! Помогите одинокой женщине выставить за дверь наглецов, и тогда я постараюсь помочь вам, не уронить престиж нашей страны! Только минутку, молодые люди, прошу не стрелять в доме – от этого стёкла лопаются, и морду бить без крови – она так трудно оттирается с ковров!
Через несколько секунд в доме послышались характерные для боксёрского ринга звуки.
Ни одна интеллигентная женщина не станет смаковать то, как в её гостиной творится выяснение политических приоритетов между агентами спецслужб! Пани Хелена вздохнула о непредсказуемости судьбы её любимой люстры, и, сняв с дверной ручки, повесила на руку изящную сумочку, нарочно приготовленную ею на такой случай, при входе. Поправила причёску, и неторопливой, элегантной походкой спустилась с застеклённого крыльца на улицу.
Если неискушённый читатель ожидает, что после того, как хозяйке удалось выскользнуть на улицу с заранее собранной на подобный случай сумкой, она припустила со всех ног подальше, и скрыться, то он – ошибается! Согласен, так бывает, в книгах про шпионов, а в жизни, в такой ситуации, может произойти только одно, и тот, кто знает жизнь, охотно поверит в это! Пока американцы пытались разобраться со следившими за ними поляками,… да, именно так, подъехала третья машина, подвезя к задней калитке четверых парней славянской внешности. Шкафообразные скромники, играющие роль чахлых интеллигентов, в чистых, но мятых костюмах. Даже ты, читатель, наверняка узнал в них земляков. Пани Хелена припомнила, как это будет на русском, и попросила отвезти её в научный центр, что молодые люди, стремясь услужить даме, охотно выполнили.
- Я отдам Вам записи, но назовите мне причину, достаточно уважительную для этого. Для чего они вам всем нужны?!
- Я отвечу,- вызвался один из них, - Американцам – вытащить Скандализу из очень глубокой, я бы сказал…депрессии, уже, видимо. Вашим ребятам – чтобы покрасоваться перед Европой своей принципиальностью. Нам – чтобы вытащить Вашего мужа, и наших друзей, полезших за ним.
- Это не так, они не за ним туда отправились!
- Эксперимент должен был начаться на три дня позже, после бомбы, тот, кто её сбрасывал, не знал, что наши уже там! А ваш муж просто хотел успокоить Вас, и придумал про договорённость с Сергеем Нечаевым!
- Да, это похоже на него! Поворачивайте, всё, что нужно, я пересняла на фотоаппарат, цифровой. Вот флэшка! У меня её наверняка отнимут, или украдут.
- Мы получили приказ сопровождать Вас в Кремль, а после – в лабораторию Нечаева для встречи с мужем. Вы согласны ехать?
- Такой проницательный молодой человек, а задаёте идиотский вопрос! Сознайтесь, Вы это специально, чтобы мне потрафить! Ведь мы уже едем! И я уверена, что мой паспорт с визой лежит в Вашем левом внутреннем кармане пиджака! Мне пора писать детективы, пан...?
- Марек.
- Боже мой! А я ломаю свой язык, стараясь выговаривать правильно эти, совершенно невыговариваемые, зачем-то переделанные русскими, слова! …Так как, я права? – уже на родном языке, спросила пани Хелена.
- На сто процентов!
Наступило долгое молчание, которое, впрочем, прервала сама пани Хелена:
- Я так устала за это время от тишины! Не могу больше заполнять её своим голосом! Я занимаюсь этим с тех пор, как Яцек ушёл туда. Ну, хоть кто-нибудь, расскажите анекдот, что ли! Ну! Иначе я свихнусь, честное слово!
- Хотите стихи, но на русском?
- Да, если хорошие.
- Сергея Нечаева подойдут?
- Серж - романтик, то так, но я не догадывалась, он не говорил! Прошу Вас!
- Тогда, «Зажигалка».
Зажигалка: "Чирк, " при входе.
Пробки, или в этом роде.
Ставлю сумку на комоде.
"Чёрт! Ботинки на проходе!
Иль с дороги что ли водит -
Столько дней на пароходе!
Свет чинить наутро сходим,
Отосплюсь по непогоде.
Дома! Спальню взгляд обводит
И лицо жены находит.
Рядом - верный друг Володя:
Спят в постельном хороводе.
А меня не ждали вроде!
Черт! Ботинки на проходе!
Вот и сумка, на комоде.
Зажигалка: "Чирк", при входе.
- Хорошо, только хочется повеселей, если можно!
- У него грустные чаще выходят, но есть несколько, вот такое, например:
Бежал таракашка дорогою дальней,
Да я повстречался бедой погребальной.
Но дело отцово продолжится в детках,
Живущих в шкафу, где хранятся конфетки.
И скажет им мама: "Растите, сыночки!
Убийцу отца доведите до точки!
Мы плакать не станем потерей кровавой -
Он сам виноват, что хромал задней правой,
Но вечно ходил к самой рыжей соседке,
В квартиру с мукой, с нашей лестничной клетки!
Я, верно, погибла б от слез и мученья,
Когда б не проезжий, в коробке печенья!"
Представилось так, вновь колено заныло,
А в голову лезло, почти без причины:
К соседкам ходить - безопасное дело,
Когда не хромаешь ни - справа, ни - слева!
В Белосток приехали уже затемно.
Молодой офицер пограничник обратился к своему, чуть более зрелому напарнику:
- Михал, посмотри на этот паспорт, это же она, пани Хелена Пясецка! Всё ж таки решила в России попытать счастья! Совсем горе ей мозги затуманило!
- Да перестань ты! Может это и не она вовсе! Я пошёл к ним.
- Пани Ирена Любич, вот Ваш паспорт, примите мои соболезнования, но я имею приказ не выпускать Вас с территории Польской республики. Вас вся страна видела по телевидению, и половина Польши переживает за Вас, но горе не самый лучший советчик.
- О чём Вы, пан офицер, я еду вовсе не для того, чтобы кого-то хоронить!
- Пан офицер, пани Ирена едет в Россию к друзьям, которые пообещали ей, что разобьются в лепёшку, но найдут заблудившегося мужа пани Ирены, и поверьте, это не пустые слова!
- Поймите, пани … Ирена, мы все сочувствуем Вам, но польское офицерство лишится чести, не выполнив такой простой приказ, и не задержав Вас на Польской территории, оно просто потеряет своё лицо!
- Вы заблуждаетесь, пан, польское офицерство потеряло бы своё лицо, именно выполнив такой приказ, что просто немыслимо себе представить! - парировала дама, сделав ударение на слове «польское».
Офицер задумался, и, наконец ответил:
- Возможно...
Он явно колебался некоторое время, затем нерешительно протянул даме её паспорт:
- Что ж, документы Ваши в полном порядке. Так что, честь имею! Желаю паньству доброго пути, и удачи в делах!
Машина неспешно переползла на российскую сторону. Офицер пограничной стражи посмотрел ей вслед, и тяжело вздохнув, вернулся на пост.
- Михал, что ты наделал! Ты же выпустил её! Это же была она, я это чувствую!
- Анджей, о чём ты говоришь! Паспорт у неё был в полном порядке! Мало ли двойников на свете!
- Михал, ты осознаёшь, что если выяснится то, кем была эта дама на самом деле, мы дискредитируем этим и себя, и всё польское офицерство! Надо было её задержать и проверить более детально!
- Анджей, я сказал одной даме то же самое, и знаешь, что она мне ответила? Польское офицерство именно сделав это, лишится чести, и потеряет своё лицо! Знаешь, я склонен согласиться с ней, а ты?
Второй офицер отвёл взгляд, пожал плечами, и, помолчав, уже спокойно, спросил:
- А паспорт в порядке?
- В полном порядке. Просто идеальный паспорт!
Он снова неуверенно пожал плечами, и, вновь помолчав, ответил:
- Ладно, что теперь! По большому счёту, конечно, та дама права! Хорошо, что эта пани оказалась Иреной Любич, а не Хеленой Пясецкой! Как бы я после смотрел в глаза своей жене – она очень восторгается этой женщиной! Более преданную жену теперь трудно встретить!
- То так, Анджей, только обещай, что до моей пенсии не расскажешь жене про этот случай!
- Конечно! А то, что в Польше стало много жён, похожих на пани Пясецкую, так то – даже хорошо!
Тем временем машина, с шуршанием, уже неслась в сумеречных отсветах ушедшего дня по гладкой бетонке на восток, и некая дама, с паспортом на имя Ирены Любич, отрешённо глядя в окно, вдыхала врывающийся с ночных просторов мягкий, тёплый ветерок, словно стремясь впитать в себя принесённые им, робкие надежды. Она вновь, рассеяно и молча слушала стихи, и думала о том, что совсем не разбирается в людях. В тихом и незаметном парне из лаборатории она увидела только племянника руководителя, а он – поэт с такой большой душой! В собственном муже столько лет видела только ленивого, разуверившегося в себе пьяницу, что начала верить этому, а он – гений, способный на самопожертвование ради возвеличивания имени своей Родины! Простой офицер пограничной стражи рискнул своей карьерой ради сохранения чести офицерства и совести нации! Выходит, что мир лучше, чем он ей казался долгие годы, до этого момента! Выходит, что мир, на самом деле, принадлежит добрым людям!