Мы играли с дружками в карты. На деньги. Старый, захламленный чердак не самое подходящее место для азартных игр, но что делать, если родители домой не пускают, а на улице холодно и идет дождь? Сбережения мои закончились, и я предложил ребятам пари. Если выиграю – банк мой, если проиграю, ставьте условия. Любые, лишь бы выполнимые в принципе. Ребята согласились, и игра закрутилась по новой. Весь день мне везло, кроме одной паршивой осечки, должно же повезти наконец! Я верил в свою удачу и сосредоточил внимание только на игре, призвал на помощь все свои умственные способности. Но, увы - кроме ума, оказалось, нужно еще и везение, фарт. А его как раз мне не хватило. В общем, я проиграл. С треском и в подчистую. Видели бы вы в ту минуту лица моих дружков! Они светились неописуемой радостью. Чтобы не огорчать их своим мрачным настроением, я вышел покурить, а ребята собрались в кружок, на совет. Минут через пять ко мне подошел, пыхтя, двенадцатилетний Толик, самый младший среди нас. Его всегда на побегушках используют.
- Идем, мы придумали тебе условия, - и таинственно улыбнулся, словно революционер на сходке.
Я нехотя, будто это меня не очень-то и волнует, пошел к ребятам.
- Значит, так, - начал Андрюха, бывший у нас за коновода. – Вот тебе камера. Не новая, но сойдет. Японская. Или корейская. Не знаю. Взяли только на один вечер, так что завтра придется возвращать. В целости и сохранности.
Андрюха всегда такой. Пока поймешь, что он хочет сказать, день пройдет.
- Делать-то что? – не утерпев, спросил я.
- Делать-то? – и тут все ребята прыснули так, что казалось, крыша старого чердака рухнет, не выдержав напора их издевательского смеха. Мне, разумеется, было не до улыбок.
- Сейчас узнаешь, - невозмутимо сказал Андрюха. – Сейчас мы пойдем на автобусную остановку, выберем тебе женщину, с которой ты должен будешь переспать. Какую подберем, с такой и будешь. А чтобы все было по-честному, на камеру все и заснимешь. Лады?
Волна гомерического хохота снова прокатилась по чердаку, на этот раз с меньшей силой. Раздражение мое сменилось недоумением. Потом я вскипел.
- Вы, что с ума тут все посходили? Какая женщина! Ночь на дворе. И никуда я не пойду! За изнасилование десять лет дают.
- А кто тебя толкает на изнасилование? Все должно происходить полюбовно, по-дружески. Ты парень видный, культурный, обхождение с женщинами имеешь. А не хочешь, бабки гони. Сколько это видео может стоить?
- Сто баксов, - пробасил Женька. – Ни центом меньше.
- Ну, вот, - подвел черту Андрюха. - Ты сам все слышал. Женька у нас экономист. Счет любит. Решай. А мы пошли. Камеру, смотри, не потеряй. Мне за нее голову оторвут.
Я остался один. Наедине с тоскливыми мыслями. Кого мне было ругать, как не самого себя? Сам предложил, сам и расхлебывай. Ладно, что-нибудь придумаю. Я взял камеру и спустился во двор.
Там меня уже ждали. Все вместе мы пошли к остановке. Вечер сгущался, перетекая в ночь, часы показывали половину одиннадцатого. Возле пустой остановки дежурило одинокое такси.
- Ну что, где ваш автобус? – усмехнулся я.
- Не брызгай слюной, сейчас подойдет, - ответил Андрюха. Кажется, и он уже не верил, что их мечта может осуществиться.
Ребята замолкли, переглядываясь.
Прошло десять минут, пятнадцать. Наконец, из за угла показался обшарпанный ПАЗик. Никогда еще приезд обычной маршрутки не вызывал столько положительных эмоций у моих друзей.
- Едет, едет! – неистово захлопала, зашумела ребятня.
- Тише вы, - сурово оборвал всех Андрюха.- Спугнете!
И действительно, увидав скопление молодежи в поздний час да еще на безлюдной остановке, водитель едва не проехал мимо. Андрюха не позволил ему этого сделать, выйдя на середину дороги.
- Тормози, водила.
Автобус остановился, скрипучие двери открылись. В салоне сидела маленькая худенькая девчушка с некрасивым носом и большими губами. Увидев нас, она беззвучно ахнула и вжалась в окно.
- То, что надо. Присосет, не оторвешь, - сказал Андрюха. – Садись, завтра принесешь пленку. Или сто баксов. Привет!
- Долго там будете решать, - крикнул недовольно водитель. – У меня смена заканчивается!
Я сел в автобус и мы поехали. Какое-то время девчушка кидала на меня косые испуганные взгляды, пока, наконец, не успокоилась. Этим я незамедлительно воспользовался.
- Добрый вечер. Куда следуем?
- Что вам всем от меня надо?
Тут девчушку прорвало, словно она только и ждала моего вопроса. Плечи ее задрожали, и она заплакала. Видимо, я у нее не первый приставала.
- Зачем вы так? Я просто спросил, а вы в слезы.
- А вы зачем? Что вам всем от меня надо?
- Мне? Ничего. Не хотите говорить, не надо.
Я отвернулся, стараясь не глядеть в ее сторону. Хотя, мне было интересно, как она себя поведет.
Девчушка достала платок из сумки, обтерла слезы и вздохнула.
- Извините, я не хотела вас обидеть. Клава.
- Очень приятно, Валера. А я и не обиделся на вас. Мало ли всякой шпаны по городу шляется. Надо остерегаться.
- Как правильно вы сказали. Именно – остерегаться. Какой-то вы непохожий на остальных, культурный, обходительный. Мне с вами спокойно.
Так, начало положено. Двигаемся дальше.
- Откуда так поздно? Со второй смены?
- Как вы догадались, что я на фабрике работаю? Что, плохо одета?
Девчушка покраснела стыдливым румянцем, какой обычно бывает у стеснительных и неопытных созданий.
Во вляпался, дурак, подумал я. С такой кашу не сваришь.
- Вы хорошо одеты и прекрасно выглядите. Если бы у меня было время, я непременно бы пригласил вас в ресторан, - не моргнув, соврал я.
- Что вы, зачем! Я бы и не пошла. Приличным девушкам нельзя ходить в рестораны. Хотя, сейчас все пьют, курят, по ресторанам ходят, - вздохнула с огорчением Клава.
- Так значит, вы домой едете?
- Да, в общежитие. Я в общежитии живу. Комсомольская, 10. Девятый этаж. Самый верхний. Летом дожди заливают, зимой отопление промерзает.
Этого еще мне не хватало. Как скажите, выполнить поставленное ребятами условие в общежитии, где народу как мух, и двери постоянно не закрываются? Проходной двор, одним словом.
- Никогда не жил в общежитии. Наверное, весело. Всегда есть, с кем поболтать, перекинуться в картишки, посмотреть телевизор, - снова соврал я.
- Ну да! Хочется посидеть в тишине, почитать книгу, а к тебе – раз! – соседи. У кого день рождения, к кому сестра приехала, у кого некому за малолетним присмотреть. Нет, не нравится мне в общежитии. Я бы переехала к кому, да никто замуж не берет. Не нужна я никому. А вот, хотя бы вы, - попутчица моя неожиданно оживилась, - возьмите меня замуж. Я послушная, работящая. И не из болтливых. Возьмете?
И жалобно так, с надеждой, посмотрела на меня. Проницательными и совсем не глупыми глазками. Такого поворота я не ожидал. Не хватало мне еще жениться на первой попавшейся девчонке, к тому же из рабочего общежития. Вот попал, так попал! Будем выкручиваться.
- Так, сразу, я не готов. Давайте для начала познакомимся, посидим где-нибудь. Хотя бы у вас, в общаге. Можно?
- У меня? – девушка вспыхнула. – Об этом я не подумала.
- Ну, думайте скорее. На следующей вам выходить.
- Ладно, идемте. Только у нас режим – после одиннадцати ходят по этажам и просят очистить помещение.
- Так ведь уже одиннадцать. Пять минут двенадцатого, - воскликнул я в отчаянии.
Дура она или прикидывается?
- Возьму грех на душу, проведу вас черным ходом. Но, если нас поймают, мы незнакомы. За это выгоняют из общежития. Все понятно?
- Разумеется, какой базар, - невозмутимо ответил я.
Мы вышли из автобуса, который, развернувшись, поехал в гараж. Несмотря на поздний час, кругом было полно народу. Клава шла с достоинством, здороваясь и мило болтая с каждым встречным, я, как бесплатное приложение, шел рядом. Не пари, а наказание какое-то! Мы прошли освещенной улицей, свернули направо, и перед нами предстало девятиэтажное шестиподъездное здание, корабль, как его еще называют в народе. Рабочее общежитие. И так мне не захотелось идти в этот человеческий муравейник, что я подумал – напьюсь.
- Клава, а можно я что-нибудь к столу куплю? – предложил я. - Посуху сидеть негоже.
- Вина, что ли, хотите купить? Ну, покупайте, запретить я вам не могу. Если вам уж так хочется.
- Какого вина - водки! Водки хочу! – закричал я сумасшедшим голосом.
- Вы – пьющий? – Клава строго и серьезно посмотрела на меня. – Если так, тогда нам не по пути.
- Я пошутил, - удержал я ее за руку. – Какое вино вы предпочитаете?
Клава смягчилась.
- Шампанское. Красное. Абрау-Дюрсо.
И улыбнулась. Впервые за вечер, вернув в сердце умирающую надежду.
- Откуда вы так хорошо осведомлены в марках шампанских вин? Были на юге, отдыхали в Крыму?
- Я из Ростова, у нас есть завод шампанских вин. В Крыму тоже есть такой завод, местечко Старый Свет, слыхали? А про Абрау-Дюрсо уж всякий знает.
- Слыхал.
И чего я раздражаюсь? Неприятно, конечно, что дурнушка превратилась вдруг в просвещенную даму. И пари, по сути дела, проиграно. Напьюсь.
- Бутылку красного Абрау-Дюрсо и шоколад “Совершенство”, - громко сказал я продавщице. И тихо, так, чтобы не слышала Клава, добавил. – И еще водки, чекушку.
- Вы к кому?
В темном проходе выросла внушительная фигура кастелянши. Она подозрительно взглянула на меня и сказала:
– Поздно, молодой человек, пожалуйте домой.
- Он ко мне, - упавшим голосом прошептала Клава. – Можно, Валера побудет часок? Разрешите, тетя Надь? Сегодня у меня день рождения.
Во врет на ходу, не заикается. Я бы так не смог.
- Все равно нельзя, - стояла на своем кастелянша. - Порядок есть порядок. Никто не должен нарушать установленный порядок.
Все, пора действовать. Иначе вытурит. Как пить дать.
- Это вам, тетя Надя, - сказал я как можно вежливее и протянул защитнице правопорядка плитку шоколада. – Ешьте на здоровье. Вам еще работать.
Кастелянша смутилась, но шоколад взяла.
- Идите, ладно уж. Только недолго. И не шумите у меня. Если хоть одна жалоба на вас будет, выгоню с треском. Обоих.
И посторонилась, пропуская нас.
Как только мы вошли в комнату, и Клава закрыла дверь, я задал ей вопрос. Он извел меня вконец, пока мы поднимались на девятый этаж.
- А у тебя действительно сегодня день рождения? Или ты его придумала? Если придумала, молодец. Нельзя спускать хамство.
- С чего это ты взял, что я соврала?
- Да ну! Неужели? И сколько тебе лет стукнуло?
- Такой вопрос девушкам задавать нельзя. Двадцать три, если такой любопытный. Вот тебе огурцы, зелень, помидоры - режь. Будем делать салат.
Я поставил шампанское на стол и с неохотой принялся резать предложенные овощи. Клава достала бокалы, тарелки, вилки и, сказав, я на кухню, вышла. Мне только этого и надо было. Хотя бы прелюдию засниму, а там видно будет. Я быстро схватил стул, встал на него, установил камеру на верх шкафа, так, чтобы обзор был наибольшим, нажал run и прыгнул со стула. Но то ли стул был нестойким, то ли я неудачно с него спрыгнул, короче, я с треском свалился на пол. Как раз в этот момент в комнату вошла Клава с чистой посудой.
- Что тут у нас происходит? Что вы делаете на полу?
- Я? Ничего. Вот, упал, - ответил я, вставая и отряхиваясь. Главное, чтобы Клава не заметила камеру. Если увидит, я пропал.
- То, что упали, я вижу, не слепая. А почему упали? Вы обыскивали мою комнату?
- Ну что ты несешь глупости! Что, человек не может упасть!
Я подошел к Клаве и применил запрещенный прием – поцеловал ее в щеку. Что мне еще оставалось делать?
- Если будете ко мне приставать, выгоню в коридор, - Клава расставила бокалы, тарелки и тут всплеснула руками. – А где салат? Валера, что ж вы такой неловкий!
- Я сейчас, мигом, - я хотел было дорезать оставшиеся овощи, но Клава с решительным видом отобрала у меня нож.
- Я сама. Вот тебе другой, порежь хлеб. Это-то ты сумеешь сделать?
Наконец, с сервировкой стола было покончено, салат, хлеб были порезаны, консервированная сайра и оливки с тунцом были открыты и Клава вопросительно посмотрела на меня.
- Теперь самое главное. Я жду.
Ах, да, я же шампанское не открыл. Это по моей части. Это я умею.
Когда пробка, свистя и с дымком, покинула свой сторожевой пост, позволив непослушному содержимому появиться на свет, Клава встала и с важным видом произнесла.
- Я хочу выпить за нас. За тебя Валера, можно я буду говорить вам ты? И за меня, Клаву. Не знаю, конечно, как у нас сложится дальше, но сегодня у нас все будет хорошо.
Мы чокнулись, Клава немного отпила из бокала и поставила его на стол. Я же, недолго думая, свой опрокинул полностью. Ну и кислятина, и как его пьют?
- Что с тобой, Валера?
Видимо, я так скривил лицо, что гримасу нельзя было не заметить.
- Мне надо. Где тут у вас, - я не успел договорить, как Клава помогла мне.
- Кабинет? В конце коридора. Как выйдешь из комнаты, направо. Смотри, долго не задерживайся. Рядом женская половина, а там много красивых девушек. Я не шучу. Сразу развод.
Зачем, скажите, мне задерживаться? Чтобы опростать чекушку, хватит и одной минуты. В несколько глотков опустошив плоскую бутылочку, я вышел из пустого кабинета совершенно в другом настроении. Все проходившие мимо девушки были молодыми и красивыми, даже некрашеный коридор с полинялым и разорванным линолеумом казался вестибюлем высшего класса.
- Ну, вот и я! – я ввалился в комнату и, изображая шута, упал на Клаву.
- Что ты делаешь, озорник! – засмеялась Клава. Но рук не оттолкнула. – Тебе полегчало?
- Мне значительно лучше. Давай выпьем за тебя, - и я, к собственному своему удивлению, полез целоваться.
Боже мой, как целует Клава! Вот тебе и девчушка-простушка! У меня в голове закружилось от счастья (а, может, и от недостатка воздуха), но разве мыслимо оторваться от таких сладких и горячих губ?! Дальше – больше. В общем, у нас едва не получилось то, ради чего я проник в это общежитие, как в самый ответственный момент я вдруг кинул взгляд на верх шкафа – и зачем я только это сделал? – камеры там не оказалось. Мысль о том, что со мной может сделать Андрюха, если я вернусь без камеры, вмиг остудила мой пыл.
- Где? - спросил я, показывая на шкаф.
- Что где? – удивленно переспросила Клава, поправляя сбившиеся волосы.
- Ну, эта самая, ну, ты понимаешь…
- А, камера, - наконец, поняла меня Клава. – Здесь. Вот она.
И она достала видеокамеру из-под стола.
Я обессиленно рухнул на продавленный диван, обняв руками загудевшую колоколом голову.
- Теперь ты знаешь все.
- Что все?
- Ну, все. Что ты дурочку из себя строишь? – закричал я. - Неужели не поняла, зачем я к тебе заявился?
- Чтобы познакомиться, - испуганно ответила Клава. – А что, не так?
- Мы играли в карты. Я проиграл ребятам пари и они поставили мне условие - трахнуть какую-нибудь девчонку с улицы и заснять все это на камеру. Девчонка эта – ты. Теперь понимаешь? Какая я сволочь…
Я встал, взял камеру и пошел к двери.
- Валера, постой! - раздался за спиной Клавин голос.
- Чего еще?
- Я не обижаюсь на тебя, - произнесла она тихо. – Останься. Давай что-нибудь придумаем. Обведем ребят вокруг их же собственного носа. Раз они к тебе не по-человечески, то и мы к ним отнесемся так же. Я знаю, что делать.
Короче, проснулись мы с Клавой наутро мужем и женой. Не просто партнерами по сексу, как это сейчас сплошь и рядом бывает, а действительно мужем и женой. Потому что после завтрака встали, пошли и расписались.
Что, вы спросите, было записано на камере? Да ничего особенного. То, что по телевизору после двенадцати показывают. Не догадались? Ладно, так уж и быть, открою страшную тайну – порно там было записано, обычное рядовое порно. Только головы партнеров были заменены на мою с Клавиной. Вот такая нынче компьютерная техника пошла. Все, что угодно, может сделать. Правда, за этот трюк пришлось отдать сто баксов, но это так, мелочи. Зато, какое удовольствие я получил, глядя на обескураженных ребят, на их кислые рожи. Когда ребята разобрались, что к чему, было уже поздно – свадьба подоспела.
Так что пари я выиграл. На Клаву не жалуюсь, женщина что надо. Ладно, после договорю, пора за маленьким в садик. Все. Пока.