Уже темнело. На небе не было звёзд. В воздухе пахло травами, весенней свежестью и ещё чем-то неуловимым, быть может, ещё не наступившим летом или прошедшей зимой.
Ей чего-то не хватало, в груди сжимался комок, от которого было трудно дышать, а сердце просило чего-то и тихо плакало. Ноги уносили её прочь от дома, она медленно шла по дороге, не разбирая пути, чутко присушиваясь к звукам вокруг и к ощущениям внутри себя. Ей казалось, что она что-то потеряла, что-то незаметное, но очень важное, словно шла по дороге и обронила….
Дорога вывела её к полю и превратилась в тропу. Спускался туман. В траве стрекотали насекомые, а где-то вдалеке протяжно кричала птица.
Она потеряла тропу, но всё продолжала идти. Ей не было страшно здесь одной, домой не хотелось, она ни о чём не думала, а только чувствовала что-то неясное и искала…. То и дело из тумана выплывали сухие стебли высоких трав, простоявшие так всю зиму. Они немного шуршали на ветру.
Было так грустно, так иногда бывает осенью, в пору дождей и листопада.
Ветер донёс до её слуха странные звуки, тихие, они не вызывали опасения, не таили в себе угрозу, но будто вторили пустоте в её сердце. Было в них что-то печальное, как если бы слёзы падали на струны или дыхание шевелило нити, на которые были подвешены стеклянные колокольцы. Она шла дальше – звуки складывались в песню.
Обычно в пустынных местах остро чувствуется присутствие человека, но она не ощущала тревоги, словно пел не человек, а ветер или птица.
Слова песни были ей незнакомы, ночной певец звал кого-то, и было понятно, что его не услышит и не придёт тот, к кому были обращены эти слова.
Она подошла достаточно близко, чтобы разглядеть сквозь туман силуэт поющего, замерла на несколько минут, прислушиваясь к звукам песни, и побрела обратно.
Дома она зажгла свечи, и долго молилась перед образом за всех людей, за всех - за всех….
А потом она села за стол и стала писать. Всю ночь и весь день она писала роман про юного романтика, и про его первую любовь, и про его ночные одинокие прогулки, и про песню, и про то, что этот юноша был потом ещё очень, очень счастлив. Она не знала, зачем она это так написала, просто ей очень этого хотелось.