Пустые хлопоты

Николай Леонов
 
 ***
 Касян уже засыпал, когда подал голос Рич –помесь немецкой овчарки с дворнягой. Отставной старшина высунул лохматую голову в окно. Была глубокая ночь, на фоне звездного неба чернели кроны деревьев и крыши дачных построек. За воротами дачи темнел силуэт автомобиля, светились фары, метались какие –то тени и слышались негромкие голоса.

 - Касьяныч! Касьяныч! Ты здесь?!- Касян узнал голос и, чертыхаясь про себя, пошел открывать ворота. Рич, обычно миролюбивый и ласковый, рвался с цепи и захлебывался в лае.
 - Рич, замолчи! Марина Петровна, что случилось? Вы откуда?
 - Погоди, ворота не открывай, мы заезжать не будем. Минуту переговорим и поедем. Выйди только, тут помочь надо. У нас раненый.
 - Господи, да что произошло? Какой раненый?
 - Потом объясню. Сейчас вдвоем с Айдомиром берите раненого, тащите в дом.

 Айдомир, верзила двухметрового роста, то ли водитель, то ли телохранитель Марины Петровны, открыв дверцу «Волги», пытался вытащить из машины какого –то человека, – ни лица, ни одежды которого в темноте не было возможности разглядеть. Касян принялся помогать Айдомиру и, наконец, им удалось, удерживая раненого под руки, придать ему вертикальное положение. Он был весь какой –то влажный, холодный и, видимо, совершенно невменяемый. Ноги подкашивались, руки бессильно соскальзывали вниз, –в дом пришлось тащить его чуть ли не волоком.

 - Он что, пьяный что -ли?
 - Я же сказала, раненый. Сейчас все расскажу.
Дачный домик Касяна состоял из двух маленьких комнат,- первая, проходная, служила прихожей и кухней одновременно, вторая – спальней. В кухне имелась сетевая вода и здесь же стояли электроплитка, стол, шкафчик с посудой и припасами. Угол занимала узкая кровать, на которую и положили нежданного гостя. Марина Петровна поманила за собой Касяна в спальню.

 - Значит так, слушай. Этот человек приехал к нам, мы договорились в Краснодаре, чтобы там закупить для него тысячу тонн риса. У нас договор на руках, а он должен был привезти деньги. Сам понимаешь, деньги большие. Я дала Айдомиру пистолет, дорога дальняя, мало ли чего. Встретили покупателя в аэропорту, я сама села за руль, а Айдомир сзади. Чтобы через весь город не тащиться, поехали сразу на трассу через аксайский мост.

 Марина Петровна,похоже, сильно волновалась, но говорила складно и, как-то, заучено:
 - Айдомир хотел пистолет проверить, а он вдруг выстрелил и прямо в голову, представляешь, какой ужас? В милицию нельзя, как докажешь, что неумышленно? Да и на пистолет разрешения нет. Целое дело, припишут бандитизм и конец, не отмазаться. А Борису, покупателю нашему, уже все равно не поможешь, он с минуты на минуту богу душу отдаст. Мы то сразу подумали, что он уже готов, а он еще, вот видишь… У него там такая дыра в голове, с которой не живут.
 
 Рассказчица доверительно положила свою ладонь на руку Касяна и, нежно глядя ему в глаза, продолжила:
 - Так ты выручи нас, больше не к кому обратиться. Я тебе вот тысячу долларов даю, потом привезу еще штуку. Как только он скончается, вывези тело куда нибудь в лесополосу и оставь там. А потом изобразишь, будто случайно наткнулся. Только, конечно, машину вымоешь, переоденешься и все следы уберешь. Тебя никто ни в чем не заподозрит, ты ведь с ним ни в каких связях не состоял, и знать его не знаешь. А денег у него не оказалось, он видно на проверку сделки ехал, а может, кинуть нас хотел.

 - Марина Петровна, не возьмусь я за это дело. Зачем оно мне нужно? Тоже придумали, – убийство покрывать. Да меня уже сейчас от страха трясет и никаких ваших денег не хочу… Да и на что вам этот Айдомир, – он виноват, пусть и отвечает…
 - Касьяныч, пистолет- то мой. Да и не хочу я никакого шума. Ты меня знаешь, я для своих друзей на все готова. И деньги это так, пока на мелкие расходы… Я тебя сполна потом отблагодарю. Опять же, хочешь, не хочешь, а ты уже ввязался. И у нас выхода просто другого нет, нам ждать, когда он умрет, недосуг, –алиби надо обеспечить. Так все получается, что выбирать не приходится.

 Касян почувствовал в этих словах раздражение, которое походило на скрытую угрозу, и у него отпало желание продолжать разговор, – хотелось только, чтобы Марина и Айдомир уехали и оставили его в покое. Тогда он сделает то, что единственно можно сделать в такой ситуации, – вызовет «скорую» и милицию.
Ночные гости сели в машину и, напоследок, Касян услышал:
 - Касьяныч, не вздумай валять дурака, сделай все, как я просила. Пока…

 Хлопнули дверцы, мягко включился двигатель, «Волга» слегка сдала назад. Лучи фар полоснули темное пространство и, через минуту, красные искры задних фонарей исчезли в ночи.
Касян вернулся в домик и увидел, что глаза раненого открыты, он был, вроде, в сознании. Тихо и с трудом заговорил:
 - Слушай, спаси меня. Раз у них сразу убить не получилось, наверное, бог меня сохранил. Я теперь выживу. Только ты помоги мне. Они тебе, наверное, деньги обещали, может добить велели. Я тебе денег дам, столько дам, сколько тебе и не снилось. – Глаза его закрылись, и Касян подумал, что бедняга умер. Попытался нащупать пульс на шее незнакомца и испуганно отдернул руку, - раздался стон, и веки раненого дрогнули. Он был, безусловно, жив.

 Бывший старшина полностью потерял соображение. Он не был готов к таким событиям: все случилось так быстро, что он никак не мог осознать реальность происходящего, – как будто это снилось ему. Телефона рядом не было и, где его искать ночью, в безлюдном дачном поселке, Касян просто не представлял. Для того, чтобы позвонить, надо было, очевидно, ехать в город. Кроме того, что –то удерживало Касяна от вызова милиции, – прежде ему требовалось все основательно обдумать.
 
 Но нужно было что-то делать, не сидеть же, сложа руки. Для начала, хотя бы, выяснить, что с раненым, и оказать ему какую -то помощь. Кровь, которая уже начала сворачиваться и в электрическом свете казалась черной, была, в основном, на затылке и шее. Под слипшимися волосами Касян обнаружил слабо сочащую рану, похожую на пулевое отверстие. Раненый, видимо, впал в забытье, не двигался, но иногда издавал слабые стоны и чуть шевелил губами.

 Касян подогрел чайник, достал из аптечки вату и бинты, осторожно отмочил и промокнул волосы возле раны, обработал йодом, наложил тампон и повязку. Затем, кое-как стащил с раненого ботинки и куртку, накрыл одеялом. Это отвлекло и несколько успокоило его, хотя своих дальнейших действий, он, по- прежнему, решительно не представлял. В это время раненый открыл глаза и, неожиданно, уверенно заговорил:
- Ничего никуда не сообщай. Где мои документы, я не знаю. Зовут меня Борис Фаркин. Найди машину и отправь меня в Нижний Новгород, лучше, если отвезешь сам. Мне, вроде, лучше, дорогу я выдержу. Приедешь, на первом же посту ГАИ позвонишь моим друзьям по телефону. Телефон я сейчас тебе скажу, а ты запиши…Пить хочу, дай воды…

 Касян поднес чашку с водой ко рту Фаркина и, тот, шумно втягивая воздух и расплескивая воду, захватил чашку губами и осушил её до дна.
 - Может, сьешь чего? Молоко теплое с медом будешь?
Фаркин отрицательно повел головой, но Касян настоял, помог приподняться и подложил под плечи подушку. Раненый почти сидел и самостоятельно управлялся с кружкой, – вроде, как оживал. И Касян, вдруг неожиданно для себя решил, что он поможет этому человеку и сделает все так, как тот просит. Он сам отвезет Бориса в Нижний Новгород. Сегодня почти весь день Касян провозился со своими «Жигулями», поменял сцепление, проверил тяги и тормоза, подтянул подвеску и промазал все точки. Двигатель, несмотря на приличный пробег, был до сих пор в хорошей кондиции, и машина была вполне готова к дальней дороге. Дома Касяна никто не держал, – жена скончалась два года назад, сын отрабатывал очередную вахту в Нижневартовске. Сам Касян давно уже нигде не работал, и всё время проводил с собакой на даче.

 Он теперь уже не сомневался, что все объяснения Марии Петровны придуманы наспех и зная её, не то что мужской, а просто сатанинский ум, был уверен, что никакого случайного выстрела не было. Оставался невыясненным один вопрос, – почему они с Айдомиром сразу не убили свою жертву?
 - Борис, я отвезу тебя, у меня здесь, на даче, стоит машина. Но я должен быть уверен, что ты выдержишь дорогу. Путь не близкий, может лучше тебя отправить в больницу?
 - Нет, мне нужно быстрей домой, там я смогу что –то сделать, да меня там уже завтра будут ждать. А мне сейчас, слава богу, лучше. Ты говоришь, наверное, пуля в голове сидит? Так я её, вроде и не слышу. Болит голова, но терпимо, иногда, как будто, память ненадолго попадает. Руки, ноги вроде действуют, если ты поможешь, я и встать смогу.

 Касян окончательно уверовал, что раненый обязательно выживет, и ему просто необходимо помочь. Вместе с пониманием того, что нужно сделать, пришло спокойствие и уверенность:
 - Хорошо, тогда утром выезжаем. В пути расскажешь, что все-таки произошло. А сейчас, попробуй заснуть. Завтра чаю попьем и вперед, а есть будем где – то по дороге.

 Утро выдалось холодным. Стояла осень, листва уже опала. День обещал быть ясным. В солнечных лучах на ветвях деревьев серебряными точками поблескивал иней. Холодный воздух был насыщен запахом пожухших листьев и сырой прелости. Фаркина с утра знобило, в глазах его появился лихорадочный блеск, но после чая и аспирина ему стало легче. Касян сделал на заднем сидении «Жигулей» из двух подушек подобие глубокого гнезда, помог Борису умоститься в нем, и вырулил за ворота.

 * * *
 Фаркин, в недавнем прошлом преподаватель университета, был одним из учредителей и, одновременно, руководителем частного коммерческого предприятия, торгующего продовольствием. Благодаря широким связям, личным способностям и подобранной из близких друзей и знакомых хорошей команде, в короткое время Фаркин сумел поднять компанию на довольно приличный уровень и добиться признания на рынке. По мере приобретения опыта и известности, перед ним открывались новые перспективы и все его внимание, в последнее время, было сосредоточено на финансовых операциях и инвестиционных проектах. Туда делались довольно крупные вложения и ожидались очень хорошие результаты.

 Продажа партии риса должна была стать последней торгово-закупочной операцией, - особой выгоды в ней не было. Но Фаркин давно пообещал партнерам заняться этим делом, а по его моральным принципам отказ от своих слов был просто недопустим. Кроме того, в связи с договором о поставке зерна, имелись и кое –какие деликатные обязательства перед людьми, уважением которых он чрезвычайно дорожил.

 Заниматься этой сделкой должен был Гурвич, первый помощник и лучший друг Фаркина. Именно он нашел Марину Петровну Березину, вел все телефонные переговоры и обговаривал условия договора. Операция казалась надежной, подтверждением служил полученный от Березиной по факсу её договор с элеватором. На всякий случай, Фаркин поручил помощнику прозвонить на элеватор и убедиться в наличии товара, -все оказалось в полном порядке. Поставляемый компанией рис предназначался для армии, оплата за него уже поступила на банковский счет и, необходимая по условиям сделки сумма, была получена наличными деньгами.
 Тут вмешался случай; Гурвича, в самый последний момент, забрала «скорая» с приступом аппендицита. Фаркин не стал изменять намеченные планы и решил, что все сделает сам –ситуация была такой, что без его присутствия в городе можно было обойтись, а привлекать других сотрудников не хотелось, все были заняты иными, достаточно важными, делами.

 Кроме того, была еще одна причина, по которой Фаркину хотелось уехать из города и, хотя бы, на время сменить обстановку. Две недели назад у него произошел серьезный разлад с Софьей и, может быть, впервые за пятнадцать лет семейной жизни, он подумал, что с выбором супруги ошибся. Секс в жизни Бориса никогда не был главным побуждающим началом, к ловеласам он относился презрительно, разговоров на фривольные темы не любил и даже мысль о том, чтобы завести связь с женщиной на стороне, никогда не приходила ему в голову. Но, в этот раз размолвка с женой касалась отчасти интимных отношений,- чувства Бориса были оскорбительным образом задеты, он считал себя обиженным и, видимо поэтому, ему для самоутверждения вдруг захотелось любви на стороне.
 Внезапная командировка обещала новые впечатления и знакомства и, чем черт не шутит, может быть и приключения. В общем, предстоящая поездка как –то даже заинтересовала Фаркина и, хотя он не был фантазером и знал наверняка, что никаких любовных похождений не будет, сама мысль о вероятности такого расклада действовала на него успокаивающе.

 По характеру работы сотрудникам компании часто приходилось перевозить крупные суммы денег. Фаркин для этих целей специальных сотрудников не имел: считал, что это привлекает лишнее внимание, а при спланированном ограблении присутствие охранников будет учтено преступниками, что может привести только к ненужным жертвам. Расчет в этих случаях делался не на охрану, а на секретность, осторожность и разумную предусмотрительность.

 И в этот раз Фаркин сообщил в Ростов о своем прибытии нижегородским авиарейсом и попросил встретить его по прилету. На самом деле вылетел не из Нижнего, а из Москвы и был в Ростове уже в полдень, почти на три часа раньше условленного времени. В аэропорту осмотрелся и, не обнаружив ничего подозрительного, закрыл в ячейке автоматической камеры хранения дорожную сумку с деньгами. При себе оставил дипломат с документами, дорожным несессером и двадцатью тысячами долларов – двумя пачками стодолларовых купюр. После этого, не торопясь, пообедал в кафе, купил в киоске газету и, стараясь не привлекать к себе внимания, устроился на скамейке в дальнем углу зала ожидания.

 По прибытию нижегородского борта, Фаркин, вместе с толпой прилетевших пассажиров, вышел на привокзальную площадь и сразу увидел встречавшую его Марину Петровну. Её внешность точно соответствовала описанию: миниатюрная стройная шатенка лет тридцати, в дорогом шелковом костюме сиреневого цвета и такого же цвета туфлях на высоких каблуках. Она смотрелась весьма эффектно и, освещаемая лучами осеннего солнца, казалась просто красавицей.
 Однако, при ближайшем рассмотрении, Борис заметил великоватый для её маленького лица подбородок и, слишком, широко расставленные глаза. Это были не случайные дефекты, а, скорее, генетические признаки бездуховной наследственности и социальных условий формирования личности - неблагополучная семья, бедность и вечная борьба за свое место на земле. Впрочем, улыбка Марии Петровны дорогого стоила, скрывала все недостатки и придавала лицу выражение милой доброты.

 Возле черной «Волги» Марину Петровну и Бориса ожидал не то, чтобы высокий, а просто огромный молодой человек кавказской внешности.
- Борис Ефимович, познакомьтесь. Это Айдомыр, мой водитель, охранник и, вообще, незаменимый человек. Он не очень хорошо говорит по русски, поэтому немного стесняется. Но он все прекрасно понимает, а главное, – он очень честный и исполнительный. Сейчас поедем ко мне в ресторан, пообедаем, а потом, как договаривались, - в Краснодар.
 - Марина Петровна, нас кормили в самолете. Время шестнадцать часов, давайте поедем прямо сейчас, чтобы сегодня уже быть в Краснодаре. А завтра, прямо с утра, сделаем все дела. Может быть, я из Краснодара сразу улечу домой, а вы уже сами оформите железнодорожные бумаги, отследите за отгрузкой, проверите качество. Я вам вполне доверяю.

 На том и согласились. Мария Петровна, пока еще было светло, вызвалась сама вести машину. Фаркин сел рядом, а дипломат бросил на заднее сиденье. Там же, за спиной Марины Петровны устроился и Айдомыр. Автомобиль тронулся.
 - В город заезжать не будем, в это время там из-за пробок не проехать. Сейчас на аксайский мост и на трассу.
 Марина Петровна, как бы шутливо, обеспокоилась:
 - Вы деньги – то привезли, не забыли?
 - Ну, а как же, без денег я на такие сделки не выезжаю. Здесь они, в дипломате. - Теперь, после личного знакомства с Березиной, Фаркин чувствовал себя вполне спокойно и никаких неприятностей не ожидал. Но себе оставался верен –нужно еще раз лично уточнить и зафиксировать все условия, оформить и подписать документы, потом убедится, что вагоны заказаны, -а деньги можно передать в последнюю очередь. За такими деньгами продавец может и сам в Ростов приехать, –со спецмашиной и охраной. А рассчитаться с Мариной Петровной хватит и того, что есть в дипломате.

 Тем временем «Волга» миновала мост через реку и выехала на шоссе. Машин было немного, в открытое окно с шумом врывался холодный воздух, все быстрее проносились мимо кусты и деревья. Километров через десять Мария Петровна сбросила скорость и свернула на грунтовую дорогу.
 -Сейчас, Борис Ефимович, на минутку в одно место заедем, шашлыки на дорогу возьмем, а то мы с Айдомиром не обедали. Айдомир, возьми в сумочке деньги, купишь три порции, грамм по пятьсот.
 Через голову передала свою сумочку назад и, проехав метров двести, остановила машину. Трасса сталась где –то слева, за серой и безлиственной лесополосой. Прямо перед капотом Фаркин увидел высохшую траву на пологом берегу и неподвижную воду. В то же мгновение белый взрыв в мозгу ослепил его, и мир исчез.

 * * *
 К своим тридцати годам Марина Петровна Березина добилась почти всего, о чем только могла мечтать. Она имела уютную трехкомнатную квартиру в кирпичной девятиэтажке и дом в Аксае, куда она переселила мать и своего двенадцатилетнего сына. Ресторан, которым владела Марина Петровна, давал, хотя и небольшой, но стабильный доход. Всего год назад была куплена новая «Волга», - для бизнеса самая подходящая машина, - вместительная, крепкая и, по советским еще меркам, престижная. Были у Березиной и деньги,- но денег никогда много не бывает, а с ростом благосостояния растут и потребности: пришло время перестраивать дом, срочно требовалось выкупить помещение ресторана, -аренда становилась разорительной,- да и о будущем сына следовало подумать.

 Прежде Марину Петровну воспитание сына никогда особенно не волновало – ребенок был случайным, что называется «от проезжего молодца», заниматься им было недосуг и, в девятимесячном возрасте, ребенок оказался полностью на бабкином попечении. Мать Березиной жила тогда в своей убогой хатке на хуторе Мишкин в часе езды от Ростова, - Марина Петровна появлялась там три-четыре раза в год: привозила деньги, гостинцы, справлялась о здоровье, но ночевать никогда не оставалась, – уезжала в тот же день. Бедное жилище вызывало неприятные воспоминания о детских обидах и слезах, унизительной нищете девочки –подростка и ненавистных одноклассниках. Но теперь дело другое, – хотелось Марине Петровне определить сына в какой-либо колледж за границей и дать ему европейское образование.

 Сама она, бросила школу после седьмого класса и пошла торговать, - спасибо, нашлись добрые люди, пристроили её в овощной магазин областного центра. Снимала углы, питалась впроголодь, но умудрялась еще что –то выкраивать на тряпки и, понемногу, перенимая манеры встречавшихся в её жизни «шикарных» городских женщин, осваивала искусство следить за своей внешностью и поведением. Своего отца она не знала – мать говорила, что он был шофером и погиб в аварии, еще до рождения Марины, - потому полноценного семейного воспитания не получила и всему, что имела к шестнадцати годам была обязана только себе самой.

 Для неё, пожалуй, большую ценность представляло не то, что она имела, - а имела она, по сути, только жесткий характер и расчетливый ум,- а то, что не имела. А не имела она девичьих иллюзий и не рассчитывала, что вдруг встретится ей принц и осчастливит замужеством и богатством. Она точно знала – принца не будет, не ждала и не искала его.
 
 В магазине, где она работала, пили каждый день; пили всегда после закрытия магазина и подсчета выручки, пили и в обеденный перерыв. Пили все: заведующая, продавщицы, грузчики, проверяющие из горторга, какие -то знакомые продавщиц или и, вовсе, случайные люди. В этом кругу и вращалась почти вся известная ей часть особей мужского пола. Грузчики, вообще, в счет не шли, а редкие представители вышестоящих органов, набиравшиеся до состояния «белых глаз» и еле державшиеся на ногах, кроме попыток облапать и затащить в подсобку, ничем лучшим себя не проявляли и вызывали отвращение.
 Не узнав, по - существу, что такое взаимная любовь, после рождения ребенка Марина Петровна утратила вообще какой – либо интерес с сексу, - иногда, правда, ей хотелось прижаться к мужскому плечу и ощутить себя надежно защищенной от всего мира, - но это была, скорее, психологическая, нежели физическая потребность. Можно сказать, что плотские проблемы не занимали много места в её жизни.

 Другая страсть владела Мариной Петровной: в мечтах она видела себя очень богатой и независимой, она распоряжалась и повелевала, она одаривала ей угодных и наказывала обнаглевших, она видела восхищение в глазах мужчин и зависть в глазах женщин. Но шли годы, и ничто не предвещало перемен в жизни Марины Петровны.
 И вот, вдруг, разом все изменилось,– рухнул Советский Союз, сменилась идеология и новая власть провозгласила: «Обогащайтесь!». Самым естественным образом Марина Петровна оказалась в «челночном» бизнесе. Она съездила несколько раз в Турцию за барахлом, у неё появились свои «реализаторы» товара и места на рынке, появились и первые, самостоятельно заработанные, деньги.

 Но уже скоро простейшая схема «купи –продай» перестала устраивать Березину, - работа была хлопотной, затратной и даже рисковой, а доходы оставляли желать лучшего. Для раскрутки какого –либо крупного дела денег не хватало и тут Марине Петровне повезло, – встретила она на стамбульском базаре Кемаль Сахина, хозяина ювелирной лавки. Кемаль немного говорил по-русски, и они сразу поняли друг друга.
Не прошло и месяца, как Марина Петровна привезла в Стамбул первых шесть девушек-танцовщиц из Ростова. Дело пошло, от желающих не было отбоя и каждый месяц на курорты Турции Березина отправляла по десять– пятнадцать молодых женщин. Наконец –то в руках Марины Петровны появились настоящие большие деньги. Девушки, конечно, знали, на какую работу едут, и совесть Березиной была в этом отношении чиста. Тем не менее, Марина Петровна наняла за щедрое вознаграждение хореографа из музыкального театра и организовала танцевальные занятия, - обучение было совершенно бесполезным и ненужным, - но это создавало видимость культурной деятельности и позволяло брать с завербованных дополнительную плату.

 Марина Петровна была почти счастлива. Она сняла в аренду, с обязательством последующего выкупа, часть кинотеатра «Буревестник», сделала там капитальный ремонт и открыла ресторан с неброским названием «Кино». Там же оборудовала и офис,–отдельный кабинет, комната бухгалтерии, небольшая бытовка для персонала и временного хранения имущества. Ресторан, безусловно, поднял статус Березиной, – она становилась известной среди предпринимателей, городских чиновников средней руки и местных бандитов, как глава серьезной частной фирмы.

 С криминалитетом у неё установились лояльные отношения, – известный в Ростове воровской авторитет часто приезжал к ней на обед сам или с подельниками, пользовался неограниченным кредитом и расплачивался, по своему усмотрению, - один- два раза в месяц. В вечернее время все выпитое и съеденное оплачивалось сполна и для «братвы» всегда держали свободный столик. Сумела Марина Николаевна найти общий язык и с милицейским начальством местного отделения.

 Все это наполняло её гордостью и, постепенно, Березина уверовала в свою принадлежность к избранным мира сего, в свои особые права и полную свободу действий, - иными словами, в полную безнаказанность. Вокруг неё стали постоянно крутиться какие –то темные личности с разного рода авантюрными коммерческими предложениями, представители очевидно сомнительных или вообще неизвестных «фирм», а порой и просто наглые проходимцы, рассчитывающие на дармовую выпивку и закуску. Как ни странно, но это все тоже нравилось Марине Петровне,- ей не надо было теперь сдерживать себя и раболепствовать перед кем бы то ни было,- она упивалась вседозволенностью и своим положением самодержицы солидной фирмы. Понемногу расширялась и сфера деятельности, – компания, в качестве посредника, начала заниматься оптовыми поставками сельхозпродукции, сырья и промышленных материалов, - дело оказалось выгодным, тем более, что товар отпускался либо на давальческом принципе, либо за счет предварительной оплаты покупателем,- а посреднику оставалось только взимать чистый процент.

 Появилось у Марины Петровны и свободное время, которое она проводила с большим удовольствием для себя, – посещала модные выставки, салоны и презентации различного рода, или, лежа на диване, подолгу разглядывала каталоги импортных товаров и услуг. Но любимым занятием её было гадание на картах. Она научилась этому ещё в девичестве от разных людей при разных обстоятельствах и ориентировалась в картах «таро» довольно уверенно. Для проверки своих предсказаний иногда ездила к профессиональным гадалкам, которые брали сумасшедшую плату и подтверждали, в основном, её собственные прогнозы. Карты всегда сулили удачу, но в последнее время всё чаще и чаще выпадали ей пустые хлопоты. Суеверная Марина Петровна в таких случаях нервничала, срывала зло на ком –то из своего окружения, пыталась найти опровержение гаданию в каких –то иных приметах. Но казалось, что какие –то злые силы стали препятствовать успешной деятельности и самые хорошие задумки не исполнялись.

 В это время Березина, по рекомендации кого –то из знакомых, приняла на работу нового снабженца Касяна, - он проходил как бы испытательный срок и сам еще только начинал присматриваться к хозяйке. В его обязанности входила закупка и ежедневная доставка свежих продуктов в ресторан, – к ценам Марина Петровна особо не придиралась, главным для неё было качество, - и Касян быстро приспособился к этому, демонстрировал образцы честности и озабоченности за репутацию ресторана. Он нашел нужных людей на центральном рынке, которые помогали ему приобретать почти всегда качественные продукты по вполне приемлемым ценам, хорошо оплачивал их услуги и сам оставался не в накладе. Этим проворный снабженец не ограничивался, - ему, когда это требовалось для Марины Петровны, были доступны склады и базы, железнодорожные и авиа кассы, редакции газет и деканаты ВУЗов.

 По роду деятельности Касяну часто приходилось общаться с главным бухгалтером компании Светланой, – честной, но грубоватой девушкой лет двадцати семи. Не имея диплома о высшем образовании, она неплохо знала свое дело и, во многом, благодаря Светлане, фирма Березиной не имела особых проблем с налоговой инспекцией. Касяну Светлана нравилась, – он уже больше года жил бобылем, - но смущала разница в возрасте и слишком уж непродолжительное знакомство. Иногда они оставались после работы одни: оформляли накладные и финансовые отчеты, пили чай и болтали на отвлеченные темы. Как –то, Светлана разоткровенничалась:
 - Боюсь я Марину Петровну. Я ей, конечно, благодарна, она из меня, по существу, сделала главного бухгалтера. Но я ей не доверяю. Да и она мне правды всей не говорит,- не смотрите, что она такая вроде разбитная, – скрытная она и жадная. Айдомиру зарплату не платит,- сунет в карман иногда на мелкие расходы, да сигареты в буфете разрешает брать без оплаты. Даже за бензин сама на заправках расплачивается, а он бесплатно только ест в ресторане, - и не выбирает, а то, что дадут.
 Задумалась Светлана на минуту,-говорить, не говорить,- и, все же не удержалась, сказала:
 -Еще его иногда и как мужика эксплуатирует, – я их, как –то, в обеденный перерыв в кабинете застала, - хоть бы за это доплачивала. А ему, дурачку, больше ничего и не надо; он у родни считается как бы ненормальным, они его и содержат, – одежду покупают, в общежитии здесь устроили. А предан Марине, как никто, – он за неё голыми руками убить может, вон дубина какой вымахал,- но место свое знает и куда не надо, нос не сует.

 - Ну, а тебе то что? К тебе хозяйка хорошо относится, платит неплохо, делай свое дело и живи спокойно.
 - Да как тут спокойно проживешь? Она того и гляди, в какую-нибудь авантюру влезет, а может, уже и влезла. Отвечать, если вдруг чего, придется главному бухгалтеру. Я вот доработаю до конца квартала, отчет сдам и уволюсь. Чувствую, подставит она меня. Что –то смурая она ходит, думаю, не спроста…

 Права была Светлана. Неожиданно сама Березина, проникшаяся доверием к рассудительному и, безусловно, честному снабженцу, посвятила Касяна в свои трудности в делах с Кемалем. Турок внезапно исчез и последней группе отправленных в Стамбул «танцовщиц» пришлось вернуться ни с чем. Они устроили Марине Петровне скандал, требовали денежной компенсации, но, вовремя поняли, что поднимать шум не в их интересах и, слава богу, отстали.

 Однако Марину Петровну вызвали в уголовный розыск повесткой и заставили писать объяснение о своем участии в международной торговле проститутками. Она, похоже, отделалась тем, что представила себя руководителем коммерческой школы танцев, и наотрез отвергла свое участие в дальнейшем, так сказать, «трудоустройстве» обученных танцовщиц. Позже, через своих людей в милиции, она узнала, что в Анталье, при странных обстоятельствах, погибла гражданка России, профессионально занимавшаяся проституцией. В результате расследования турецкая полиция вышла на преступную группу по торговле «живым товаром», Кемаль Сахин оказался основным фигурантом по этому делу и был арестован. Прямых улик против Марины Петровны не было, свидетельские показания затрагивали её лишь косвенно, и судебной перспективы, в отношении Березиной, следователь не усмотрел.

 Все же Марина была изрядно напугана; но самое плохое заключалось в том, что на необычайно доходном бизнесе, а значит и на легких деньгах, пришлось поставить крест. А финансовые дела Марины Петровны находились не в блестящем состоянии и запутывались все сильней, и сильней. Она задолжала башкирским предпринимателям почти четыреста тысяч долларов за полученный бензин, - эти деньги ушли на погашение ранее взятого кредита, приобретение ещё одного автомобиля, поездки в Штаты и Италию и, вообще, неизвестно куда. Наседали хозяева кинотеатра, требовавшие выполнить обязательства и выкупить ресторан, - в противном случае грозились расторгнуть договор аренды. Стало не хватать оборотных средств на содержание ресторана, зарплата персоналу не выплачивалась три месяца. Впервые главный бухгалтер не смогла сделать налоговые платежи за квартал и налоговики закрыли банковский счет. Ежедневно звонили из Уфы по расчетам за бензин, тон разговоров становился все более резким и, со дня на день, Березина ожидала «бригаду» по выколачиванию долгов.
 
 Касян видел, что предположения Светланы начали сбываться, но ничем помочь не мог и, несмотря на расположение и сочувствие к хозяйке, написал заявление и уволился. Марина Петровна становилась все более злой и раздражительной, – разогнала всех прихлебал и, уже с утра, объявив, что её ни для кого нет, брала в буфете бутылку греческого коньяку и закрывалась одна в кабинете. К обеду она набиралась так, что Айдомир чуть не на руках выносил её из прокуренной комнаты, сажал в машину и вез домой. Марина Петровна только нервно щурилась и бессмысленно хлопала накрашенными ресницами.

 Но все когда –то заканчивается, приходит конец и невезению. Кто –то из её бывшей свиты нашел в Нижнем Новгороде покупателей на рис и, в короткое время, сделка была согласована. Березина, как посредник, договорилась по всем вопросам с продавцом и покупателем, подготовила нужные документы и вызвала представителя из Нижнего для заключения договора и оплаты товара. Конечно, размер вознаграждения посреднических услуг не решал проблем Марины Петровны, но в её уме возник на удивление простой план, исполнение которого одним махом могло поправить положение фирмы.

 Она надумала ограбить покупателя,– ведь это очень легко, нужно только убедить или вынудить заказчика привезти наличные деньги и решить, как потом поступить с ним самим. Мысленно Березина уже проработала сценарий и прекрасно знала заранее, что от покупателя нужно будет избавиться, но даже само понятие «убийство» ей претило, и она старалась не думать об этом.

 Сделать все, по её замыслу, должен Айдомир, - она подробно объяснит, когда, что и как исполнить. Будет нужен пистолет,- здесь Марина Петровна рассчитывала на известных ей бандитов и не ошиблась, – получила от них консультацию и адрес одного армянина в Александровке. Он взял с неё пятьсот долларов, показал, как пользоваться пистолетом и на прощание сказал:
 - Я не знаю и не хочу знать, зачем тебе это нужно. Оружие продаю хорошее, ТТ. Патронов только одна обойма, не много, конечно, но тебе не Севастополь от фашистов оборонять. Сейчас найти калибр семь тридцать два трудно. Это у меня из старых запасов и только для тебя. После того, как отстреляешь, от пушки лучше сразу избавься, чтобы никто и никогда её больше не видел.

 Утаил хитрый торговец редкостями то, что пистолет был китайского производства, не раз побывал в переделках, а «старые запасы» устарели настолько, что состояние самих патронов не гарантировало их пригодность к боевому применению. Ничего этого не знала Марина Петровна, как не могла знать и того, что именно из-за этого не осуществится её простой и эффективный замысел.

 * * *
 Айдомир никогда ни о чем не задумывался, жил беззаботно, но к спиртному не прикасался и идиотом не был. Он не всегда понимал, о чем говорят его сверстники, да это его почти и не интересовало, – главное, чтобы над ним не смеялись и не подшучивали. К рьяным приверженцам ислама не относился, никаких религиозных убеждений и даже элементарных познаний не имел, хотя был уверен, что настоящий мужчина, – это только мусульманин. Иноверцам не доверял, всех их считал бесчестными, и общения с ними избегал. Молодой и ленивый здоровяк, противник любых конфликтов или ссор, он давно понял, что лучший способ избежать насмешек или глупых, на его взгляд, разговоров,– молчать и никого не задевать,- научился этим пользоваться и был абсолютно доволен своей жизнью.

 Родители его жили в ауле на Кубани, занимались огородом, сына своего считали ненормальным и никаких требований к нему не предъявляли. Главным в жизни Айдомира была Марина Петровна, –его первая и единственная женщина, которая научила управлять автомобилем, купила водительские права, заменила отца, мать, друзей и определила его место в жизни. Его сексуальные желания были связаны только с ней, - он боготворил её и, по натуре робкий, испытывал постоянный страх, что она вдруг рассердится, перестанет им руководить или, вообще, откажется от него и перестанет даже замечать.

 Когда Марина Петровна остановила «Волгу» на берегу канала и передала Айдомиру сумочку с пистолетом, он понял, что пришел его черед действовать. Достал пистолет, опустил руки под сидение, снял предохранитель и, стараясь не шуметь, плавно взвел затвор,- затем быстро подвел ствол к курчавому затылку ничего не подозревающего Фаркина и, закрыв глаза, нажал на спусковой крючок.

 Грохот выстрела будто разорвал барабанные перепонки, едкий пороховой дым моментально наполнил салон. Голова Фаркина дернулась от сильного удара, упала на грудь, а тело медленно поползло вперед и вниз, пока не уперлось в переднюю панель и ветровое стекло. Из - под волос, по шее потекла тонкая струйка темной крови.
 Марина Петровна открыла дверцу и выскочила из автомобиля, её душил кашель. Прерывистым и хриплым полушепотом, выплевывая обильную слюну, она распорядилась:
 - Айдомир, сбрось его в воду…
Айдомир вытащил тело из кабины, подхватил его на руки и понес к реке. Там, стараясь не замочить ботинки, опустил труп и положил его у самого берега, на мелководье.

 - Балда, пойди, возьми в машине лопату, оттолкни его подальше, чтобы он утонул. Да и в воду не бойся залезть, чего уж теперь опасаться, дело то мокрей мокрого…
 Взяв лопату, Айдомир вышел из-за машины и увидел такое, отчего на лбу у него выступил холодный пот. Остолбенела и Марина Петровна.
 Только что лежавший трупом Фаркин как –то вывернулся и стоял в воде на четвереньках, - невидящие глаза его были открыты, руки искали точку опоры в скользкой грязи, а колени тянулись под живот и тут же расслабленно выпрямлялись, отчего тело наполовину вновь оказывалось в воде.

 - Айдомир, трахни его лопатой или застрели… Я его боюсь…
 - Нет, я не могу, как это… Он ведь живой…Что хотите со мной делайте, я не стану его добивать.
 - А когда ты в него стрелял, он неживой, что ли был? Да и какой он живой, он сейчас дойдет... Давай, помоги ему без мучений умереть… Не можем же мы его такого здесь оставить.
Рядом, за лесополосой раздался шум подъезжающего автомобиля.
 - Вот черт, кого –то несет. Давай, тащи его тогда обратно в машину, не успеем уже ничего сделать, а оставлять его здесь нельзя, сразу найдут. Тут недалеко дача Касьяныча, переждем где – нибудь, пока не стемнеет, а потом к нему поедем, – он нам должен помочь.

 Фаркин был без сознания: он уже не делал попыток подняться и лежал на боку, но веки чуть вздрагивали, а изо рта доносились едва слышные стоны. Айдомир затащил раненого в машину, Марина Петровна вновь села за руль и, через несколько минут, они пересекли шоссе и покатили по степной дороге к темневшей вдали полоске деревьев. Солнце уже скрылось за горизонтом, на степь быстро опускалась холодная тьма, а в небе розовели, расплывались и таяли неяркие облака.

 * * *
 Дорога к Нижнему Новгороду заняла чуть более суток. Фаркин чувствовал себя удовлетворительно, большую часть пути дремал, иногда жаловался на боль в голове, - тогда открывал окно и хватал ртом прохладный воздух. Касян вел машину очень аккуратно, –правил не нарушал, держал скорость восемьдесят– девяносто километров. Посты автоинспекции проезжали без приключений: старенькие «Жигули» не вызывали у «гаишников» в белых портупеях никакого интереса. Останавливались на заправочных станциях и у придорожных рынков,- Касян покупал обычную дорожную еду, –ели прямо в машине. Пассажир из автомобиля не выходил, мочился в литровую банку, которую Касян приготовил заранее и выносил затем по мере надобности.

 Не заезжая в город остановились перед мостом у поста ГАИ. Касян объяснил милицейскому наряду, что везет больного, и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Номер пришлось набирать несколько раз, – на вызов долго не отвечали. Наконец Касян услышал в телефонной трубке тихий мужской голос и попытался объяснить, кто он такой и для чего звонит. Его абонент, в конце – концов понял, что срочно нужен врач и Фаркин ждет его у Канавинского моста.

 Примерно через полтора часа возле «Жигулей» Касяна затормозил серый джип «Тойота», из которого вышел сутулый человек с белыми ресницами.
 - Лева! Лева! – Фаркин, не скрывая радости, пытался самостоятельно выбраться из автомобиля. Мужчина с белыми ресницами замахал руками и, смешно подпрыгивая, кинулся навстречу:
 - Борис! Ты, почему здесь? Ты в порядке? А то я ничего не пойму, уловил только, что нужен доктор… Пока нашел Абрамзона…
 - Ты, погоди, где Гурвич? Почему он не приехал? Он мне позарез нужен.
 - Он же после операции, еще лежит в больнице. А я только на работе появился,- был в налоговой, приезжаю, а тут звонок…

 Из джипа вышел еще один человек,- видимо, это и был упомянутый врач Абрамзон:
 - Ну, где тут наш больной? Борис Ефимович, если не ошибаюсь? Н-да, вид у вас не очень…
 - Все, сейчас не до разговоров, быстро в машину. Касян, садись в джип, «Жигули» оставь здесь. Лева, вперед, по пути объяснимся.
 Лева сел за руль, Фаркин и Абрамзон сзади, Касян рядом с водителем. После краткого рассказа Бориса, Абрамзон осмотрел и ощупал рану на голове и распорядился немедленно ехать в больницу:
- Лева, знаешь где сороковая больница? Это здесь, рядом, в автозаводском районе. У меня там все знакомые. Нельзя терять ни минуты…

 В больнице Абрамзон развил бурную деятельность: в течение пятнадцати минут Фаркина устроили в одноместной палате и вокруг него тотчас же забегали медики в белых халатах. После этого Лева повез Касяна мимо парка и автозавода на набережную Оки; остановились у четырех звездочной гостиницы «Волна». В ресторане Лева заказал Касяну обед по первому разряду, –икру, стерляжью уху, осетрину,- велел ожидать себя в ресторане и, сославшись на срочные дела, убежал. Вновь появился через час, когда Касян доедал уже вторую заказанную порцию мороженого.

 - Сейчас я вас помещу в номер, вечером поужинаете в ресторане,- я, к сожалению, составить компанию не смогу,- а утром я отвезу вас к вашей машине.
 - Нет, я ночевать не останусь, хочу уехать сегодня, пока светло.
 Похоже, что Леву это даже обрадовало, и он с готовностью вызвался проводить Касяна немедленно. По дороге он сообщил, что Фаркину уже сделали операцию, все прошло благополучно и чувствует он себя неплохо. Происшедшее вызывало у Левы негодование, ему хотелось выговорится и, помаргивая белесыми ресницами, он не замолкал ни на минуту:
- Повезло ему крупно. Пуля пробила череп, а дальше не пошла и мозг не затронула. Застряла и кровь затромбировала. Пулю отвезли на экспертизу, там сказали, что она очень давно была изготовлена. Возможно, патроны еще с войны долго где –то лежали, могли отсыреть, а может и кустарно, вручную, перезаряжались. Оттого и убойной силы не имели. Милиция уже работает, завтра опера в Ростов вылетают. Но вы не беспокойтесь, у Бориса здесь все схвачено, он распорядился, чтобы вас не трогали и к этому делу не привлекали. Я думаю, что грабителей быстро возьмут. На этих негодяев все данные есть, а вылетают такие волкодавы, от которых не укрыться. И ростовские связи Березиной не помогут, наш губернатор уже в курсе и лично дал команду милицейскому начальству довести дело до конца. По-моему, так надо до суда не доводить, грохнуть их сразу, при попытке…Но Боря законник: нет, надо их судить…А ваша бандитская дама пролетела капитально, – она ведь рассчитывала где –то пол миллиона долларов хапнуть, - а в дипломате, что ей достался, - всего двадцать тысяч!
 
 «Жигули» стояли на том же месте, где Касян оставил их несколько часов назад. Лева передал Касяну полиэтиленовый пакет с плотным свертком из газеты:
 - Это Борис мне поручил передать,– твое вознаграждение. Здесь пятьдесят тысяч «зеленых». Сказал, что обязательно с тобой свяжется. Ну, а я все, что мне поручалось, выполнил. Спасибо тебе за Бориса, счастливо доехать, если какие проблемы возникнут, вот тебе телефон, звони.

 Обратная дорога показалась Касяну очень долгой. Несколько раз его останавливали на постах ГАИ, придирчиво проверяли документы, заставляли открывать багажник. За Арзамасом спустила шина,– только тогда Касян вспомнил, что домкрат остался на даче. Пришлось останавливать попутные автомобили и просить помощи. На замену колеса ушло почти два часа времени. Быстро темнело, и в Саранске Касян решил переночевать в гостинице. Ночь прошла без всяких происшествий, утром путешествие продолжилось и, через сутки, Рич встречал хозяина радостным лаем.

 Привычная домашняя обстановка успокоила Касяна и он попытался обстоятельно оценить ситуацию. До этого события разворачивались так стремительно, что думать практически не приходилось и все шло, как–то, само собой. Только сейчас бывший старшина осознал, что он богат, и ему надо решить, как распорядиться внезапно попавшими в его руки деньгами. Он развернул пакет, внимательно рассмотрел купюры с изображением американского президента, и пересчитал их. Эта процедура доставила ему необыкновенное удовольствие. Никогда раньше не доводилось видеть ему такого количества долларов. Их было пятьдесят тысяч. К чести Касяна, у него и мысли не возникло положить деньги на сберкнижку. Он давно вынашивал мысль открыть собственное дело, какой-никакой опыт коммерческой работы у него уже был, а в собственных силах и способностях он даже не сомневался. Его живая и деятельная натура требовала чего–то неординарного, такого, что было бы вне конкуренции и сразу привело к успеху. Не могло быть и речи о банальной торговле, сельхозкооперативе или общепите. Здесь нужны большие первоначальные затраты, – для приобретения кафе, магазина или сельхозтехники имеющихся денег явно недоставало. А, учитывая необходимость оборотных средств, сложность организации, сильную и даже опасную конкуренцию, затевать такое предприятие не имело смысла.

 В конце – концов, идея сформировалась, – взять в аренду теплоход для обслуживания всякого рода торжественных мероприятий в сочетании с круизом по Дону. Касяну попалось объявление о продаже прогулочного теплохода. Цена судна была очень велика, но покупать его сейчас не требовалось, – пока достаточно было договориться о длительной аренде. Касян попытался уговорить владельца теплохода на такой вариант, но тот отказался эту тему даже обсуждать, дав понять, что просто не доверяет авантюрным проектам и незнакомым людям. А теплоход идеально подходил для замысла старшины: класс «Москва», вместимость до 100 человек, с банкетным и танцевальным залами, прогулочной палубой, камбузом и пятью каютами. Касян обратился за помощью к своему бывшему командиру бригады Давыдову. Николай Иванович удивился плану своего бывшего старшины, - так уж был воспитан отставной полковник, что в частную собственность и предпринимательство в России не верил, - но взялся помочь. Директора института речного флота, – хозяина теплохода, - он знал лично. Ради такого случая Давыдов созвонился с владельцем судна и напомнил о себе; тот его незамедлительно принял, угостил коньяком и, вопрос решился как нельзя лучше.

 Прошло время, Николай Иванович вошел в дело, как компаньон, а Касян принял на работу главного бухгалтера - Светлану. Совместная фирма постепенно становилась на ноги. С Фаркиным Касян больше никогда не встречался, но за советом или для консультации иногда обращался к нему по телефону. Во время последнего разговора Фаркин сообщил, что получил предложение занять должность заместителя губернатора и предпринимательскую деятельность заканчивает.
 
 От случайных людей Касян услышал, что закончился суд по делу известных ему грабителей: Айдомира приговорили к девяти, а Марину Петровну- к шести годам. Много позже он узнал, что предприниматели из Уфы, которых обманула Березина, разыскали её в женской колонии мордовского поселка Явас и сделали так, чтобы она осталась там навсегда, – скончалась Марина Петровна в лагерной медчасти от острого сердечного приступа.