Я люблю тайную полутемень или полутайную темень этого времени, когда словно в мягкой вате тихнут звуки за окном и в комнате. Где-то, будто в полусне, звучит дом какими-то невыясненными таинственными звуками. Редко прозвучат каблучки...в ватной тиши прогудит высокий самолёт...хлопнет иногда окно в сонном тёмном доме напротив, и ещё оглушительней становится тишина.
Спичка лежит в пепельнице, повернув чёрную головку, будто любопытно наблюдая за мной. Старая пишушая машинка, ещё днём кусок металла, понимающе улыбается от "Й" до "Х" или грустит от "А" до "Ю" через "Н". Малый гвоздик на стене, на котором раньше висела икона, второй раз лечимая Паулем, смотрит косым глазом шляпки, ожидая своего назначения. Вдруг начинают перемигиваться буквы с корешков книг: "Р" из "Пассажирского транспорта Москвы" с "Р" из Фазиля Искандера, а "Н" из того же Искандера поглядывает на "Н" Николая Гумилёва, "В" из которого ровно по горизонту с какой-то вроде бы развязностью, но явно и тревожностью сравнивает себя с двумя "В" "Нового Завета", маленькими и золотыми.
Неожиданный хлопок двери в подъезде, как команда "смирно!".
1сентября1990года