Темной ночью по улице шел человек. Скользкой, неверной походкой, какой обычно ходят бомжи или алкоголики, привлекая к себе нездоровое внимание. Человек, шедший по улице, не был ни первым, ни вторым, просто возвращался от друга, с которым засиделся допоздна. Трезвым назвать его было нельзя, ибо он выпил, но не так много, чтобы считаться пьяным. Запах, однако, был устойчивым.
Проделав большую половину пути, человек завернул за угол и тут вспомнил, что забыл у друга наручные часы “Слава”. Постоял немного, подумал, стоит ли возвращаться за таким пустяком. Решил вернуться. Завтра на работу, без часов никак. Вышел на улицу, которой только что шел и пошел обратным путем, ругая себя за забывчивость. Ночь сгущалась, тучи ползли по небу, пряча за собой луну, и зажженные вполсилы фонари не справлялись с освещением. Человек шел быстро и торопливо, подгоняемый одной мыслью – поскорее придти домой и лечь спать. Спускалась полночь.
Какое-то время спустя на ту же улицу, откуда-то сбоку, вывалилась разноголосая толпа подростков. Приплясывая под орущую магнитолу, они пели что-то монотонное, однобоко-ритмическое, путая мелодию и слова, нисколько, впрочем, этим не стесняясь. Таким не попадай под руку в ночное время, подумал человек, за часами завтра зайду, и повернул назад, в проулок, из которого только что вышел. Но поздно, его уже заметили, присвистнули, посмеявшись над женской вихляющей походкой, и припустили вдогонку. Скучно бродить одним по пустым улицам, а тут прохожий. Повезет, денег добудут, не повезет, развлекутся со скуки.
Человек бежал, нервничая и задыхаясь. Не думал он, что вляпается в историю. Это ему ни к чему. Драться он не умеет, боксом не владеет, и ударить обидчика в лицо не сможет. С детства жалостливым рос. Так что, остается только бежать. Отбежав метров сорок, человек оглянулся – догоняют, и добавил ходу. Оглянулся еще через пятьдесят метров, отстают, наконец-то, забежал за угол, тот самый, где не вовремя вспомнил о часах, оглянулся в третий раз – преследователей не было. Надо же, отстали. Человек отдышался, присмотрелся. Двор, куда он попал, был тихий, большой и темный. Ни детской площадки, ни деревца, ни скамейки, только мусорка, два громадных чугунных контейнера для отходов. Плотно окруженный угрюмыми домами, двор походил на помещение для вывода осужденных на прогулку. Невеселое зрелище! Человек передернул плечами и пошел прочь, подальше от этого места. Все, теперь домой.
Двор был проходным и вывел человека в другой, маленький дворик, еще более темный. Проходя сквозь дворик и прижимаясь к стене, человек услышал голоса и замер, остановился.
- Ну что, ты как маленькая? Ни разу член не видела? Говорят тебе, соси! На!
- Нет, правда, ребята, мне домой надо. Меня мама ждет, брат с командировки вернулся, отпустите!
- Нет уж, попалась, так попалась, отрабатывай. Не сделаешь по-хорошему, заставим по-плохому. Слышишь?
- Отпустите меня, отпустите, на что я вам, старая!
- Еще не старая, сгодишься. Тебе же не больше тридцати, верно? У меня глаз – алмаз, сочных девок за версту чую. Ладно, черт с тобой, не хочешь, не соси. Толик, срывай с нее трусы, в зад ее трахну. Никогда не пробовал, надо же когда-нибудь начинать.
-Ребята, миленькие, не надо, не надо! А-а-а!
Истошный женский крик будто ножом разрезал человеку сердце. У человека онемели ноги, пот мелкой испариной покрыл лоб. Боже, что происходит, что они делают, эти люди, как смеют? Человек сглотнул подступивший к горлу ком и поперхнулся. Неожиданно сорвавшийся кашель сработал, как взрывное устройство. Шум от возни стих, прекратился и темноту дворика разрезал тоненький луч карманного фонарика, за которым выглядывало напряженно чье-то лицо. Увидав испуганного и растерянного мужчину, лицо в один миг превратилось в расплывшуюся, довольную рожу.
- Во, еще один экземпляр нарисовался! Ребята, кто мущину хочет? Дарю!
Застигнутый врасплох, человек не знал, что ему делать. Бежать поздно, драться он не хотел. И не умел. Стая подростков хищнически обступила человека, тесня и прижимая к холодной стене. Человек прохрипел:
- Отстаньте от девушки, слышите?! Подонки! Отстаньте сейчас же!
- Отстанем, отстанем, не беспокойся! От нее отстанем, а к тебе пристанем. Ты ведь тоже женщина, да? Только в другом обличье. То, что ты не мужик, я понял сразу, мужчины себя так не ведут. Его унижают, а он молчит. Значит, ты – женщина.
Вперед выступил невысокий, крепкий подросток с мутным взглядом неспокойных глаз. Раскачиваясь в такт словам, он продолжил:
- Ты не бойся, бить не будем. Послушных и трусливых мы не бьем. Мы их просто убиваем. Если они нас не слушаются. А ты ведь будешь нас слушаться, правда?
Подросток потрепал человека по волосам, как треплют глупого, нашкодившего котенка, и брезгливо отдернул руку.
- Да он весь мокрый. Наверное, уже обоссался со страха, - и рассмеялся гогочущим уличным смехом, в котором проступали обидные, унижающие интонации.
- Отстаньте от девушки, - упрямо повторил человек.
- Слушай, мужик, ты меня достал, - резким ударом в поддых подросток свалил человека на землю и стал бить его ногами. Бил яростно, самозабвенно, со знанием дела, приговаривая, говорил же тебе, будь послушным, не лезь не в свое дело, теперь вот терпи. Человек глухо стонал, крутился, пытаясь укрыться от ударов, потом, получив удар в голову, вскрикнул, потерял сознание и замолк. Подросток еще некоторое время, по инерции, потолкал ногами обездвиженное тело, потом остановился, вытер испачканные кровью ноги об траву.
- Берите, он ваш, только до смерти не затрахайте. Не хватало мне еще трупа.
Человек очнулся от пронзительного, смерчем крутящегося шума. Выла милицейская сирена. Человек попытался встать, но не смог, упал на правое колено, машинально подобрал спущенные штаны и тут понял, что с ним произошло. В голове застучало молотом, разламывалась спина, ягодицы нестерпимо жгло, точно они были в огне, но еще больше жгло постыдное сознание совершенного над ним насилия. Человек закричал от душевной боли и открыл в страхе глаза. По всему двору, освещенному ярким прожектором, шла страшная массовая драка. Вооруженные щитами и железными палками, милиционеры зло, методично и хладнокровно избивали своего кровного врага - уличную шпану. Нет, не избивали, а убивали. Потоками лилась кровь, на глазах человека блюститель порядка рассек голову подростку, который, по-детски закричав, повалился на землю и зашелся в судорогах. Другой подросток получил удар по ребрам и, сложившись вдвое, рухнул как подрезанный сноп. Обидчики прохожего, недавние хозяева ночных дворов и переулков, не могли ничего поделать против другой, более могущественной силы – отряда милиции особого назначения, ОМОНа. Одно насилие подавлялось другим насилием.
- Смотри, тут еще один.
- Это их жертва. В больницу его. После допросим.
Человек провалился в беспамятство, как в глубокую бесконечную дыру, без сновидений. Провалился и через мгновение пришел в себя, проснулся от настойчивого похлопывания по спине.
- Просыпайтесь, потерпевший. Нужны ваши показания.
Человек открыл глаза и увидел больничную палату и сидящего на табурете милиционера в белом халате. Как он попал сюда? Что с ним?
- Да, да, я сейчас.
Человек попытался встать и застонал от боли, разлившейся по всему телу.
- Можно лежа?
- Можно. Что вы можете сказать о происшедшем?
- Что я могу сказать? – человек задумался, мучительно напрягая ослабевшую память.
- Вы что, ничего не помните?
- Представьте, память не слушается, - человек через силу улыбнулся. – Да, вот, вспомнил. Я возвращался домой, была ночь, я забыл часы и решил вернулся. Вышел на Набережную и увидал компанию подвыпивших ребят.
- Сколько их было?
- Не знаю.
- Ну, примерно. Пять, десять, пятнадцать?
- Наверное, восемь или десять. Не знаю.
- Продолжайте.
- Ну, я струсил и побежал. Думал, что они отстали. Попал в какой-то двор, тут они меня и…
Человек замолчал, закрыл лицо руками.
- Что они с вами сделали?
- Я не хочу об этом говорить.
- Хорошо, так и запишем – потерпевший отказался рассказать, что с ним произошло. Вы, что, защищаете этих подонков? Они же вас изнасиловали!
- Я не хочу об этом говорить, - упрямо повторил человек.
- Слушай, потерпевший, лично мне твои показания на хрен не нужны. Но тут, понимаешь, такая штука приключилась, - милиционер задумался. Видимо, подбирал нужное слово. – В общем, когда мы их утюжили, одна сволочь погибла. От потери крови. Против нас возбуждено дело. И показания твои нам теперь очень нужны, как показания постороннего, незаинтересованного свидетеля. Всего-то нужно подписать одну бумагу. Прочти и распишись.
Человек взял бумагу, пробежался глазами. В бумаге говорилось, что погибший подросток сам напоролся на железное ограждение, когда убегал от милиции. Никто его не избивал и вообще захват происходил мирно, без применения силы. Приехала милиция, зачинщиков беспокойства забрали, и машина с задержанными уехала.
- Прочитал? Распишись.
- Здесь неправда.
- Какая неправда? Что ты мелешь? Хочешь, чтобы милиционера посадили за то, что он защищал таких, как ты, шляющихся по ночам и не умеющих постоять за себя?
- Я все видел собственными глазами. Как вы зверски убивали ребят.
- Каких ребят? Этих подонков ты называешь ребятами? Хулиганье уличное, расплодилось, житься от них нет. Какая разница, если одним из них на свете станет меньше? А милиционера посадят, тебе этого хочется?
- Не знаю, что там будет. Мне все равно. Я не умею лгать.
- Значит, не будешь подписывать?
- Не буду, - твердо ответил человек.
- Ну, тогда тебя тоже посадят. За компанию. Тоже мне, правозащитник нашелся.
Суд состоялся через неделю. Было много шума, споров, все подробно освещалось в печати, чтобы граждане демократического общества могли сами разобраться в том, что произошло. В результате всего на скамье подсудимых оказалось трое – два подростка и один милиционер, капитан внутренней службы. Всех их забрали прямо из зала суда.
Но на этом дело не закончилось. Спустя восемь дней состоялся второй суд, на котором рассматривалось дело об изнасиловании. Иск подала женщина, та самая, из-за которой человек попал в историю. Слушание продолжалось полчаса, и потерпевший получил десять лет за попытку изнасилования. Факт изнасилования подтвердила судебно-медицинская экспертиза и сама женщина. Милиция свое слово сдержала. Прямо из больницы человека увезли сначала в камеру предварительного заключения, потом в другой город для отбывания наказания.