Каждое утро он просыпался с радостью в сердце: новый день. Чего он ждал от него? Что день грядущий нам готовит... Разве можно знать заранее?
Зимний чёрно-белый пейзаж за окном располагал к занятиям с бумагой и ручкой. Двадцатиградусный уличный мороз и тепло в квартире являлись дополнительным стимулом. Запахи из кухни уточняли о материнской готовности накормить его всем, чего только душа пожелает. Но душа не желала ничего.
А экзамены экзаменами.
Языки давались легко. Было какое-то пьянящее, самодовольное ощущение от произношения чужих слов и одновременного смыслового контекста. Такое сочетание создавало коридор сознания, ясный и просторный: от стенки родного до стены усвоенного иностранного.
Литература серебряного века тоже усваивалась без проблем. Дух творчества, присущий ему с тех пор, как он помнил себя, вёл безошибочно сквозь строй литературных школ по руслам литературных же течений.
Каждое утро он просыпался с радостью в сердце: новый день. А вдруг?..
Он продолжал чего-то ждать. Экзамены и подготовка к ним продолжались. Ничто не нарушало привычный жизненный ритм. Телефонные звонки были предсказуемы, а темы бесед радушны и спокойны.
Теория литературы, фундаментальный свод литературных концепций — заставил напрячься. Мозг опасался попасть в ловушку воспоминаний. Время и пространство. Ограничимся художественным текстом, — диктовал разум. — Здесь и сейчас. Но память подводила и заводила в лакуны счастливого времени реального жизненного пространства.
— Этого больше нет. И не надо! — Довлел разум. Жаль, что чувство не слушалось. Маятник души раскачивался подобно огромному тяжёлому чугунному шару, используемому при сносе старого дома. Но сносило только крышу, а сам фундамент, словно корень зуба, врастал в сердце.
Взгляд всё чаще и чаще концентрировался на циферблате часов: Когда же?.. — Что? Ах да! Скоро придёт с работы мать. Потом нужно сходить погулять с собакой... Время застревало в каждом углу, в каждой щели между фолиантами книг на полке, болталось закладками между страниц учебников, загибалось под пальцами, шелестя конспектами лекций, но — было бесконечно.
Однажды он проснулся, как всегда, просто открыв глаза. Он всегда просыпался легко, — граница между сном и явью была настолько чёткой, что при пересечении её он просто открывал глаза, как входил в дверь. В комнате было тихо. Даже радио, начинавшее обычно с шести часов сообщать всем домочадцам, включая равнодушные к новостям комнатные растения, последние известия, молчало. Было семь часов утра. Как обычно. Он проснулся по звонку будильника. Как обычно. В первую минуту он сразу же понял, что ничего не произошло. Он был абсолютно спокоен. Как будто умер, — подумал он и криво усмехнулся. Скорее даже скривил слегка губы. — Ничего не произошло. И вряд ли произойдёт. Также будут сданы остальные экзамены. Скорее всего блестяще, другого от него и не ждут. Да и он сам — тоже. Будет обычное предэкзаменационное волнение и обычная послесессионная радостная возня. Друзья станут рассказывать обычные для их студенческой среды ляпсусы и казусы. По телевизору будут показывать обычные бесконечные сериалы с привычными персонажами и знакомыми актёрами. Он по привычке будет ходить в одни и те же утренние и вечерние часы на прогулку с собакой. Согласно рабочему графику мать будет уходить на работу и возвращаться с неё. Друзья, как обычно, в сотый раз поругавшись со своими девушками, помирятся с ними. И в конце концов все когда-нибудь переженятся. Он, как это водится, будет ходить к ним на свадьбы, а потом на годовщины. В промежутке между работой и сном он познакомится с милой, доброй, обаятельной девушкой и женится на ней. И к ним также будут приходить его и её женатые друзья. Потом родятся дети. Повышения по службе. Те же телевизионные сериалы. Тот же чёрно-белый пейзаж зимой, жёлтый — осенью, зелёный — летом. Та же слякоть в межсезонье. Тот же холод зимой... Всё будет происходить обычно, как будто ничего не произошло.
Сердце, привыкшее к упорядоченному ритму жизни, перестанет откликаться на чужую боль, чужие страдания. Даже чья-то смерть станет обычной отрицательной эмоцией и только. В памяти, как в телефонном справочнике, будут храниться даты и адреса, планируемые доходы и расходы, ремонт квартиры, поездки на юг, юбилеи и защиты диссертаций. Закатка компотов летом, засолка капусты осенью, зимняя рыбалка.
Всё будет происходить так, будто ничего не случилось. Замкнутое пространство души со своим круговым цикличным временем.
Для чего тогда жить? Вырастить детей, внуков, оставить после себя несколько семейных альбомов на память. Я что-то потерял. Где и когда? — Риторически подумал он и встал с постели. Нужно чистить зубы и готовиться к очередному экзамену. Я должен быть готов, — твёрдо решил он и приступил к привычному ритуалу.
Но пространство жизни не впускает в себя тех, кто ждёт, ничего не привнося в эту жизнь. А те, кто ждут, перестают ждать, потому что не знают сами, чего они ждут.
И опять всё как всегда. В холодильнике всегда есть еда. В водопроводном кране всегда есть вода, но надежда — иссякает.