Сатрап

«САТРАП»
Николай Борисов

Посвящается  русским добровольцам
отрядов "РДО", "Царские Волки","Белые Волки".

Здоровья и Божьей благодати живущим!

Честь, Слава и Вечная память погибшим!

 ТАМИЛИН Алексей Валерьевич (09.07.1961г.Житомер.- погиб 14.12.1994г.,у с.Пресеница на горе Белашница при отражении неприятельского нападения.Похоронен на военном кладбище в с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
БОЧКАРЁВ Александр Юрьевич (06.04.1971г.Белгород. - погиб 10.02.1994г.,в районе Еврейского Гробля в Сараево.Похоронен на военном кладбище в с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
 ГАНИЕВСКИЙ Василий Викторович (16.01.1960г.Саратов. - погиб 12.01.1993г.,под Вишеградом при штурме неприятельских позиций под Твыртковичи. Похоронен на кладбище г.Вишеград.),
БОГОСЛОВСКИЙ Константин Михайлович (04.02.1973г.Москва. - погиб 12.04.1993г., в бою на Заглавке и Столце при отражении неприятельского штурма.Похоронен на кладбище г.Вишеград.),
МИРОНЧУК Сергей Александрович (1970г.Одесса. - раненым попал в плен на горном массиве Трескавца, зверски замучен 19.06.1995г.Тело его обменяли.Похоронен на военном кладбище в с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
САФОНОВ Владимир Васильевич (30.05.1957г.Петербург.- погиб 12.04.1993г., в бою на Заглавке и Столце при отражении неприятельского штурма. Похоронен на кладбище г. Вишеград.),
АЛЕКСАНДРОВ Александр (1961г. Петербург.- погиб 21.05.1993г.,в районе Бория: подорвался на мине во время разведрейда. Похоронен на кладбище с.Хореш.),
ЧЕКАЛИН Дмитрий Евгеньевич (03.01.1971г.-погиб 10.03.1993г. в бою на горном массиве Маевица. Подорвал себя гранатой в неприятельском окружении. Похоронен на кладбище г.Прибой),
ПЕТРАША Юрий Сергеевич (1967г.Белоруссия. - погиб 11.10.1995г.,в бою на высоте Хум на горном массиве Трескавица. Похоронен на военном кладбище в с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
АНДРИАН Дмитрий (румын.,1970г. - погиб 03.05.1995г.,в бою на горном массиве Тресковица.Похоронен на кладбище Пале.),
АНИСИМОВ Валерий ( 1956г.Петербург. - погиб 1995г.Перезахаронен в России.),
АСТАПЕНКОВ Анатолий Сергеевич (17.11.1968г.Пермь. - погиб 24.01.1994г., в бою в составе 3 РДО в бою в районе Златиште при штурме неприятельских позиций (отель Осмица/Анжина куча)Похоронен на военном кладбище с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
СИЛЬВЕСТРОВ Александр Борисович (17.12.1952г. - погиб 1994г., на Гырбавице.Похоронен на военном кладбише с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
СИЛЬВЕСТРОВА(КОТОВА)Елена Павловна (1963г.Россия - доктор в больнице Касиндол. Погибла 1994г., на Горбовице. Похоронена на военном кладбища с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
МАЛЫШЕВ Пётр Анатольевич ( 25.06.1967г.Москва. - погиб 03.10.1994г., во время боёв за Мойшевичкое брдо(гору).Похоронен на военном кладбище в с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
МАЛЫШЕВ Роман Серафимович (20.02.1970г.Вятка-Киров. - погиб 25.10.1994г., во время боёв на Мойшевичком брду (Моховая гора) в северо-западной части Сербского Сараево. Тело Романа было захвачено неприятелем и выдано сербам после выкупа. Похоронен на военном кладбище в с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
ШКРАБОВ Александр Владимирович (04.04.1954г.Литва. погиб - 04.06.1994г., в бою при штурме неприятельских позиций на Мошевичко брдо(Нишичское плато). Похоронен на военном кладбище с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
СТАРЦЕВ Сергей (погиб, пропал без вести в бою с албанскими боевиками в районе Дреницы.),
НИМЕНКО Андрей Николаевич (10.09.1971г.Москва. - погиб 03.12.1992г., в бою под г.Вишеградом. Похоронен на кладбище г.Вишеград.),
ТРОФИМОВ Михаил Викторович (16.02.1963г.Винница. - погиб 07.06.1993г., в ходе рейда 2 РДО в районе Челопек (село Бятели) недалеко от Сараево.Перезахоронен на Украине.),
ГАВРИЛИН Валерий Дмитриевич (1963г.Белоруссия. -  погиб 1995г., на Гырбавице. Похоронен на военном кладбище с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
КОТОВ Геннадий Петрович (1960г.Волгодонск. - погиб 09.02.1993г.,в неприятельской засаде под г.Вишеградом. Перезахоронен в России.),
ПИГАРЕВ Владлен(Вадим). В Боснии с августа 1995 г. Воевал в разведотряде "Белые Волки"(Пале - Яхорина)  Сараевско-Романийский корпус. Погиб в 1996г.),
ШУЛЬГА Фёдор ( погиб на границе с Албанией),
ЯНГОВИЧ Виктор Валерьевич ( 1960г.- погиб 1995г.),
ТЕПТИН Александр Георгиевич (12.09.1969г.Пермь. - 07.06.1993г.В ходе рейда 2 РДО в районе Челопек (село Дятели), недалеко от Сараево, пропал без вести. ),
СЫЧЁВ Юрий (1967г.Курган. - погиб 1995г.Перезахоронен в России.),
ПОПОВ Димитрий (12.11.1957г.Петербург. - погиб в бою 12.04.1993г.,на Заглавке и Столце при отражении неприятельского штурма. Похоронен на кладбище Вишеград.),
БАТАЛИН Сергей Юрьевич (14.09.1961г.Москва. - подорвался на мине при штурме неприятельских позиций под Твыртковичи, умер в 1993г., в г.Вишеграде. Похоронен на кладбище г.Вишеград.),
 НЕОМЕНКО Борис Владимирович (1963г.Россия. - погиб 1994г., на Гырбавице. Похоронен на военном кладбище в с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
ЛУЧИНСКИЙ Леонид (1970г.Адлер. - погиб 1995г.Перезахоронен в России.),
БЫКОВ Валерий (1962г.Петербург. - погиб август 1995г.,в районе Добриня в Сараево.Похоронен на военном кладбище с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
ДЕСЯТОВ Виктор Николаевич (12.02.1955г.Екатеринбург.Казак. - погиб 06.01.1994г.,вытаскивая под огнем раненную женщину на улице Охридская (Еврейское Гробле).Похоронен на военном кладбище с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
КУЦАРОВ Йордан (1968г.Болгарин. - погиб 04.07.1995г., в бою на горном массиве Трескавица. Перезахоронен в Болгарии.),
МЕРЕШКО Сергей Владимирович (29.07.1965г. -30.09.1992г.),
БУЛАХ Виктор (погиб на границе с Албанией),
БОНДАРЕЦ Олег Дмитриевич (1969г.Киев. - погиб 20.11.1995г., в Сараево на улице Озренской. Похоронен на военном кладбище с.Дольни Миличи - Сербское Сараево.),
ГОМЕТОВ (Гошетов) Виктор (личные данные и обстоятельства гибели не известны),
ЖЕЛИНСКИЙ Мечислав ( поляк., погиб при отражении неприятельского штурма в районе г.Санский мост в 1995г.Похоронен на кладбище г.Зворник.),
САПОНЕНКО Андрей (1956г.Ростов-на-Дону. - погиб 1995г.Перезахоронен в России.),
ШАШИНОВ Владимир ( личные данные и обстоятельства гибели неизвестны.),
СЛАВИН Олег Станиславович (10.04.1970г.Донецк. - погиб 24.07.1995г., при взятии мусульманского анклава Жепа. Похоронен на кладбище г.Миличи.),
САМОЙЛОВ Виктор (1965г.Новосибирск. - погиб 1995г., перезахоронен в России.),
ПИЛИПИЧИК Юрий Павлович (03.03.1967г.Кишинев. - погиб 16.06.1995г., в районе Мошевичко Брдо(Нишичское плато) при отражении неприятельского нападения. Похоронен на кладбище г.Соколац.),
ИВАНОВ Сергей Евгеньевич ( 1960г.Санкт-Петербург. - погиб 1995г., в Сараево.Подорвавшись на мине.) ...


и другим Героям, лежащим в земле бывшей Югославии.

"Врага встречают не дома, а на околице".

Они первые встретили врага на дальних подступах к России и…пали.
И вот враг уже у порога России...


  Над боснийской землей распахнулась ясная звездная ночь. Леса и горы слились в единую чёрную массу, и казалось, всё живое в их глубине, оцепенев, погрузилось в сон.
На самом деле было не так.

При бледном свете луны тревожными тенями с горы уверенно спускался небольшой отряд вооруженных людей. Долина, в которую они стремились, едва обозначалась робкой прозрачной голубизной, дрожащей в унисон ярко мерцающим звездам. Девять человек шли цепочкой. Бойцы двигались налегке и почти бесшумно, они словно призраки скользили по земле, чуть шелестя ветвями кустов, деревьев и палой листвой. Горячее дыхание молодых, сильных людей было напряжено. Инстинкты войны властвовали над ними, идеалы и страсти влекли в неизвестность.

Выстрел ударил щелчком пастушьего кнута. Взрывы, пулеметные очереди загремели одновременно и со всех сторон. Вспоров жгучими трассами темноту, пули находили свои жертвы и жалили зряче, безжалостно. Яростные крики отчаянья, вопли, грохот разрывов всполошили тишину.

Только на мгновение Никита увидел, как впереди идущего Радко разорвало на куски, и тут же его самого ударило в спину, сбило с ног. Он огрызнулся автоматной очередью, рванулся что было сил в гущу деревьев. "Выжить, выжить", - било в висках. "Вжить, вжить", - свистело со всех сторон. Впереди оказалась пустота. Покатившись кубарем и не чувствуя под ногами опоры, Никита завалился на бок, выставив вперед согнутую в локте руку. Каменистая земля приняла его. Пули тупо шлепали по деревьям, иные, жалобно пискнув, летели дальше.

"Быстрее, быстрее, не лежать. Сейчас забросают гранатами", - он слышал бег преследователей. Сделал мощный бросок вперед, но земли впереди не оказалось. На этот раз падение было менее удачным, лицо чвакнуло носом и губами о землю, и рация так саданула по спине, что от боли Никита на секунду потерял сознание. Вкус крови привел в чувство. Превозмогая боль, он встал на колени и в ожидании вскинул автомат. Вверху, чуть в стороне, слышались редкие выстрелы, с шипеньем взлетали ракеты. Там добивали его товарищей.

Никита сплюнул кровь. Запрокинул голову, всасывая носом в себя воздух вперемешку с кровью, попытался оглядеться и понять, куда попал. Узкий просвет звездного неба над головой подсказывал, что он на дне какой-то глубокой ямы или оврага.

Как же все глупо и просто: они попали в засаду. Вспомнился Радко... и слепящие вспышки, грохот... а его... спасла рация. Он стащил с себя тяжелый и неуклюжий ящик, на ощупь проверил целостность. Разбитая крышка и два больших отверстия говорили о том, что на этот раз смерть прошла в сантиметре. Никита осторожно поставил рацию на землю.

- Ну, братья славяне, воевать так воевать, - встал с колен и медленно, сдерживая дыхание, сделал несколько неуверенных шагов по дну оврага. Где-то вдалеке длинно застучал "калашников", ему в ответ откликнулась суматошная стрельба. Никита радостно встрепенулся, озираясь и соображая, с какой стороны доносятся выстрелы, засуетился, ускоряя шаг.
 
Значит, кто-то ещё ушел, уцелел из группы. Но мимолетная радость сменилась тревогой за того неизвестного, кто бил длинными очередями, словно пытаясь перед смертью отстрелять во врагов весь свой смертельный боезапас.
 
Дно оврага было сухо и без зарослей. Никита некоторое время бежал по нему, затем свернул и полез на склон. Крутой, заросший кустами склон не пускал, Никита скользил по нему, падал и ползком карабкался, стремясь поскорее выбраться из неожиданной ловушки к тому, кто вел свой последний бой.

Сербские парни не были профессиональными воинами. Рабочие, шахтеры, пастухи, электрики, кузнецы, взяв в руки оружие, воевали отчаянно и мужественно, но часто неумело. Вот и сейчас "калашников" бил почти без остановок, а ведь мог бы и скрыться в ночном лесу.

Никита лихорадочно грёб под себя землю, кусты, бормоча:
 - Ну что? Что ты стрекочешь? Братко, уходи, милый, уходи. Затаись, - словно тот, к кому он обращался, мог услышать. Еще метр - и он наверху. Вдруг сзади, где он только что был, где оставил рацию, рвануло несколько взрывов. Чуть ли не с десяток осветительных ракет зависло, освещая не только глубокую впадину, которую он только что оставил, но и крадущиеся, бегущие тени врагов.

Никита зло усмехнулся: "Блох так не ловят. Шустрее надо, братья славяне, шустрее. С ночниками, а дальше своего носа не видите".

Отгорели ракеты, тишина и темень поглотили лес и тех, кто в нём был.
Сладкий азарт игры ударил в голову. Почудилось, что он опять в каменистых ущельях Кандагара. Там, давным-давно, вот так же в ночь они вышли на караван духов. От воспоминаний перехватило дыхание. Томная истома, как после затяжки кажгарского плана, расплылась по телу.

"Ай-яй-яй! Братья славяне, потеряли? Ну, как же так? Нехорошо", - он скалился в ночь, блестя белками широко расширенных глаз. Сердце радовалось игре, шаловливая бесшабашность распирала, захотелось свистнуть громко, сильно, по-разбойничьи, но сдержался.

 Радовало то, что преследователи его потеряли, что короткие очереди одинокого "калашникова" уходили все дальше в гущу леса, и то, что приглушенные голоса внизу под ним были в его власти. Никита отцепил две гранаты, коснулся их разбитыми губами и со словами: "Кто не спрятался, я не виноват" - швырнул одну за другой вниз, в едва различимый просвет среди деревьев. Сам, хватаясь за что попало, раздвигая ветви кустов, полез в заросли, в гору. Сзади дважды ахнуло, крики команд, стоны раненых смешались, слились со стрельбой. Он даже не оглянулся, ему было наплевать, что там творилось внизу.

- Чертовы заросли, - ругался Никита. Расцарапанное, разбитое лицо горело, саднило от пота. Местами он лез на четвереньках, потом вставал, снова продирался - и вслушивался, вслушивался.

"Калашников" перешел на одиночные, стрелял с большими паузами и оставался на месте, не уходил.

Заросли кустарника неожиданно расступились, и Никита вывалился на чистый пятачок. Встал на одно колено, тяжело дыша, выставив ствол автомата перед собой. Сердце бешено колотилось. Он слушал шорохи, всматривался в темные силуэты, раскрытым ртом вдыхая холодный предутренний воздух, от чего, как он чувствовал, его слух обострился.

Тишина, гнетущая тишина. Никита на несколько секунд перестал дышать, не закрывая при этом рта. Только стук его сердца и нарастающий звон в ушах.

"Калашников" больше не стрелял. Может так статься, что из всей группы он остался один.
Их расстреляли в упор, даже не пытаясь взять живьем. Как? Как такое могло случиться? Откуда хорватам стал известен их маршрут?

Никита смотрел на небо. Звезды поблекли. Светает. Пути обратно нет. Сел, вытянул с наслаждением ноги, расслабился. Смахнул росу с травы, влажной холодной рукой провел по лицу и почувствовал, как распухли губы, нос. Скривился в улыбке: вот бы ребята сейчас его увидели таким, - и... осознал происшедшее. Никогда больше, никогда, ни он, ни они его не увидят. Печаль, скользнув по сердцу, исчезла. Ноги гудели, но усталости не было.

 В Афгане за нечеловеческую выносливость его называли волком. Но он не был волком, он был человеком, настырным, своенравным, но человеком. Господи, когда же это было? Молодой старлей, мечтал стать генералом, а вместо этого... разжалование... Союз. Заныло сердце.

Никита снял черный берет, легонько отряхнул его, вывернул наизнанку, пополоскал по росе, прижал к лицу. Откинулся на упругие прутья куста и закрыл глаза. Минутная слабость, нужно гнать, гнать ее так же, как воспоминания. Тяжелая, тревожная тишина. Все живое в лесу замерло, даже ветер словно онемел, зацепившись за верхушки деревьев. Никита пригладил короткие волосы, одел берет и аккуратно уложил на колени автомат. Он кожей, всем своим существом почувствовал, ощутил приближающуюся опасность, она была рядом. Весь собрался, обратился в зрение и слух.

Как ни осторожно шли в лесу, он их услышал. Не поднимаясь, перевернулся на живот и змеей заполз за куст, приготовился к бою. Поляна была как на ладони. Приподнявшись на руках, еще раз внимательно осмотрелся, намечая для себя ориентиры и выверяя расстояния. Достал три гранаты и положил перед собой, сняв автомат с предохранителя, замер, слился с землей.
 Черная форма и куст над ним делали его в предутренней серости почти невидимым.

Они вышли на поляну настороженно, один за другим, и оказались в десяти метрах от Никиты. Их было пятеро. Двое, пригнувшись, разбежались по краям поляны и присели, напряженно осматриваясь. Третий на полусогнутых ногах крадучись пробежал чуть вперед и тоже присел, образовав треугольник. Он был в двух шагах. Никита затаил дыхание: неужели что почуяли? Хорват был прекрасно экипирован, в каске и бронежилете. Никита видел его так хорошо, что даже тревога на лице хорвата, спрятанная за гримом, не ускользнула от него.

"Боитесь, это хорошо. Из-за деревьев бить вы можете, - Никита поймал в прицел лицо ближнего. Посмотрим, умеете ли держать удары. Только бы не встретиться взглядом".
Для себя решил однозначно: он не вправе выпускать пятерку живыми. Они как раз из тех, кто расстреливал группу, кто убил его товарищей. Двое присели возле рации. Связались с кем-то, что-то сообщили и закончили передачу. Никита внимательно наблюдал, ожидая дальнейших действий.

Нет, пока стрелять нельзя, трое в охранении свою работу знают, и в ответ можно получить не одну пулю. Нужно выждать. Группа соединилась и, тихо переговариваясь, двинулась по поляне в сторону от Никиты. Они выровнялись в цепочку и развернулись к нему боком. Уходят. Пора. Никита одновременно выдернул кольца у двух гранат и с затяжкой в две секунды мягко, по-кошачьи, едва приподнявшись от земли, накинул обе над хорватами.
Сам прижался, слился с землёй боясь что бы и его не зацепило осколками.

 Гранаты рванули почти разом, не успев коснуться земли. Хорватов разбросало. Трое, по-видимому, были убиты; тот, что с рацией, пытался подняться, но рация всякий раз, перетянув, роняла его на землю.
 Где-то в долине взвилось несколько ракет. Хорват с рацией корчился, хрипя и стоная. Никита лежал не двигаясь, выжидал. Шедший последним медленно, почти незаметно, перевернулся на живот и подтянул к себе автомат.

Пятый был жив и даже не ранен, и, что еще хуже, лежал к Никите лицом, был готов к бою и соображал, что это было? Минные растяжки или брошенные гранаты? И если определил правильно, то гадал, откуда их бросили. А если ещё жив кто-то из них?

Никита ждать и играть в прятки не мог, время работало против него, но уйти был не в состоянии. Малейшее движение, шорох, и хорват вгонит в него всю обойму.
Радист не вставал, он лежал на боку и поскуливал. Никто из лежащих не шевелился.
Пятый не выдержал, приподнял голову и медленно начал пятиться, пытаясь спрятаться за радиста. Этого было достаточно.

Никита нажал курок. Автомат сухо выплюнул три пули. Хорват дернулся и затих. Петляя из стороны в сторону, Никита бросился добивать, но увидел - хорват мертв. Пятеро застыли в неестественных позах, смерть безжалостно прошлась по ним, словно растоптав.

- Вот так, братья славяне, а минуту назад вы были живы, - Никита обошел, осмотрел убитых, ни на секунду не сожалея о содеянном.

Из-под стонущего радиста торчал ствол "калашникова". Никита нагнулся: "Ну-ка дай сюда эту цацку", - и грубо выдернул из-под него автомат. Передернул затвор, патронов не было. На рукоятке "калашникова" красовалась русская гравировка "Сатрап". Никита заскрипел в ярости зубами, тяжело сглотнул набежавшую слюну. Это был его автомат, они обменялись месяц назад с Веско в знак дружбы.

Черногорец Веско, отважный богатырь, говорил по-русски с таким забавным акцентом, что заставлял Никиту смеяться до слез. А когда Никита начинал говорить по-сербски, Веско тоже смеялся, как ребенок, и просил повторить ещё раз то или иное слово.

Для него он всегда был Никитушкой. И теперь вот... нет...
- Вы, суки, пришли на чужую землю и охотитесь на её хозяев! Ты знаешь, мразь, кого вы убили? - У Никиты тряслись руки. - Вас здесь везде будет караулить смерть! Везде! Смерть! Понял! И вам не помогут ваши вонючие, трусливые янки!

Радист лежал на спине, на рации, и жалобно стонал, глядя в небо мутными глазами.
- Где он? Где вы его бросили? - Никита сунул ему в лицо "калашников", схватил за грудки, приподнял. - Я тебя спрашиваю! Сучий потрох, где он? – Радист закатил глаза, судорожно схватил ртом воздух и затих. Никита отбросил труп. Огляделся. Озноб бил тело. Уже почти рассвело. Внизу в долине стелился туман, занимался новый для него день. Он отхлебнул из фляги.

Утренняя свежесть прокралась в самое сердце и холодила, пытаясь подчинить своей воле.
Сейчас сюда спешат люди, чтобы убить его, так же - а может ещё злее, - как он убил этих, несколько минут назад здоровых, молодых парней.

- Ну что, братья славяне, повоевали? - Никита осмотрел убитых, пошарил в карманах, взял несколько гранат, шоколад, флягу. Снял с одного и надел на себя бронежилет. С тоской подумал, что если бы у них были "бронники", то хорваты не взяли бы их так легко.

Офицера перевернул на живот, вложил в его ещё теплую руку гранату, подсунул руку под тело, аккуратно вытащил кольцо. И устремился туда, откуда пришли хорваты.

Никита шел быстро и осторожно, "Сатрап" легонько бил по спине, словно подгоняя. Как он ни был готов к неожиданностям, но от увиденного оторопел. Веско сидел на тропе, прислоненный к дереву, будто отдыхал. Его отрезанная голова лежала у него на коленях.

- Веско, братко! - Никита упал перед ним на колени. - Веско, вставай. Вот и "Сатрап" со мной. Мы уйдем, слышишь. А где у тебя сапоги, а?! - и осёкся, завыл, задрав голову. Истинно волк, почуявший кровь, кровь своего ближнего. Он смотрел невидящими глазами в небо и выл, раскачиваясь из стороны в сторону.

И тут эхо принесло взрыв гранаты. Никита прислушался: "Слышишь, Веско, это им привет от тебя". Он потрогал мертвые босые ноги, и жуткая реальность резанула по сердцу, дохнув безысходностью. - А сапоги-то зачем?

Взял голову, перепачканную в крови, отложил бережно в сторону, оттащил тело с тропы. Разметил и в считанные минуты буквально выгрыз штык-ножом небольшую могилу. Положил товарища, принес голову, поцеловал её в лоб приставил, к телу, как должно быть, закрыл лицо капюшоном камуфляжа и лихорадочно забросал землей. Несколько секунд постоял перед могилой на коленях, прощаясь, и побежал по тропе в гору.

Но интуиция подсказала, что хорваты идут за ним несколькими группами, и после того, что он сделал, его постараются не упустить. Остановился, достал гранату, прикрепил в рогатке куста на уровне лица, поперек тропы натянул лесу, оценивающе окинул взглядом. Горе потерявшим бдительность, а хорваты спешат... И, не таясь, побежал между деревьев в гору.

 Но метров через двести остановился: куда? зачем? Вверх нельзя, нужно наоборот вниз, к ним, там его не ждут.

Он увидел себя с высоты, маленьким и одиноким. Происходящее показалось продолжением начатой игры, чьей-то замысловатой игры, ему непонятной, но, тем не менее, он в ней участвует и не просто участвует, а на кон поставлена его жизнь. Или же он её сам поставил.

Волна щемящей тоски сжала сердце. Страха не было, непонятный, неожиданно возникший вопрос: "Зачем?" - остановил, сковал, обесцветил мир, его самого.

Что такое? Никита схватился руками за голову. Что такое? Что за наваждение?
 Суматошная жизнь: Афган, Приднестровье, Абхазия и вот теперь Краина, будто на кончике незаженой спички, мгновение, вспышка, и его не станет, и не будет уже никогда. 'Он не увидит ни неба, ни солнца и не будет дышать. А ведь он дышит, как дышали те парни, которых он убил, как дышал Веско, которого убили они.

Чувство опасности исчезло. Никита повернул назад и бездумно, словно пьяный, углубился в лес, в непролазную чащу, полез через нее вниз, к долине, к врагам. И здесь до него донесся взрыв гранаты, трескотня автоматных очередей. Никита удовлетворенно улыбнулся: "Это за Веско". Теперь хорваты будут осторожнее и медлительнее, но ещё злее.
 
Солнце стояло в зените, когда Никита упал от бессилия на камни у небольшой быстрой речушки. Он погружал голову в холодную воду, пил полными глотками, смотрел на бегущую меж камней воду, на высокие деревья, что выстроились вдоль берегов, на солнце, небо, на свои ободранные руки и не узнавал ни окружающего мира, ни себя. Девичий смех, словно пулеметная очередь, подбросил, заставил отпрыгнуть к кустам и замереть. Смех был такой звонкий и сочный, что показался Никите неестественным. Он даже подумал, что ему почудилось.

Смех повторился. Совсем рядом, напротив, спускались с берега двое. Он и она, оба в военной форме. Он офицер, высокий, с закатанными по локоть рукавами камуфляжа, с автоматом за спиной, поддерживал её за руку и что-то говорил. Она без оружия, небольшого роста, круглолицая, с короткой стрижкой, смеялась счастливо и беззаботно.

Никита смахнул капельки воды с лица и облегченно вздохнул: "Чуть не влетел. Надо уходить". Он последний раз окинул взглядом место своего скоротечного отдыха и уперся в сиротливо прислоненный к камню "калашников". "Сатрап" был на виду, и не заметить его пришедшие просто не могли.

- Мать вашу с мёдом, - выругался про себя Никита.- Что? Другого места не нашли любиться?

Он сплюнул, напряженно всматриваясь. Указательный палец механически перевел "калашников" на одиночный бой.

- Лука! Лука! - девушка испуганно остановилась, показывая на автомат. Никита выстрелил, не целясь, от живота. Офицер от неожиданности присел, запустив руку за спину.

Пуля попала в девушку. Она запрокинулась головой, словно кто-то ударил ее снизу в подбородок, и рухнула, увлекая за собой офицера. Вторая пуля угодила офицеру в висок. Он, так и не поняв, что произошло, уткнулся лицом в речную гальку.

А вода журчала. Так же светило солнце и пели птицы. - Мать вашу! - Никита подошел, закинул за спину "Сатрап". Пригоршней набрал воды, плеснул на лицо, шею. - Мать вашу, - с досадой повторил он.

Никогда ещё ему не было так гадко. На убитых смотреть не хотелось. "Никто вас сюда не звал!" - он хотел было уйти, но стон остановил. Никита подошел. Офицер смотрел стеклянным глазом куда-то сквозь него, далеко, в вечность. Стонала девушка.

 Никита поднял её на руки, отнёс на ровное место. Достал нож, разрезал камуфляжную куртку. Пуля прошла выше левой груди под самой ключицей, навылет. Ранение оказалось не опасным. Никита перевязал рану. Он смотрел на маленькую белую грудь хорватки, на красивые, словно резные губы, трогал каштановые волосы, а к горлу подступали спазмы.

- Лука? - губы девушки дрогнули. - Лука?! глаза распахнулись в ужасе. Она рванулась, вскрикнула от боли и, еще больше посерев лицом, опала.

- Не дергайся, перепелочка, не дергайся. Через день-два в классики играть будешь. Я сейчас... ухожу. Знаю, что нельзя тебя живой оставлять... но, ты баба. А вот я русский. Мы всегда от сердечности своей страдаем. Вот только ума никак не приложу, как я тебя не шлепнул. - Никита встал. - Никита меня зовут. Запомни, Ни-ки-та.Крёстный твой.Ты уж помни меня.
Хорватка смотрела испуганно.

- Ну, ладно, перепелочка, домой, кужди, кужди тебе треба ехать... путовати, треба путовати кужди. Не фиг по чужой земле шакалить. А твой, - он мотнул головой в сторону офицера, - сам виноват... сам крив... война идет... рат, рат, а ему любви... волети захотелось, пижон, - и сплюнул.

- Сейчас за тобой твои прискачут, небось услыхали. А мне пора. Тоже домой... кужди надо.

Он повернулся и быстрым шагом зашагал по берегу.

Поздним вечером вышел к условленному месту и обнаружил, что перейти к своим не сможет, что три последних километра для него равносильны расстоянию до луны. Войска были в движении и нарушили тайную коммуникацию переходов.

Только на четвертый день, после нескольких стычек с хорватами, где чудо да "бронник" спасли его, фортуна, как показалось Никите, наконец-то склонилась к тому, чтобы выпустить из этого мешка. Грязный, заросший щетиной и ободранный, он вышел в небольшую долину между гор. Дорога упиралась в сербскую деревеньку, и, по всем его расчетам, до своих было рукой подать.

В деревне несколько домов горело, слышалось дикое мычание коров, крики людей. Вдруг он увидел цепи хорват.

- Что за чёрт? Кого они шарят? - Никита осмотрелся. Да нет, не может быть такого. Обожгла догадка. Это же за ним. Его обложили. Он рванулся назад к лесу. Поздно. О! Если бы был вечер. Мозг работал лихорадочно, умирать в планы Никиты не входило. Не за этим он сюда приехал добровольцем из России.

Пригнувшись, Никита побежал в долину. Ничего, он выдержит, он выносливый. Не в таких переплетах бывал, и жив. Ну, "Сатрап", выручай, родимый.

Окружавшие распались, им теперь незачем было идти цепью, его видели. Никита бежал по давно не паханному полю - местами бурьян достигал груди - и думал, что это даже хорошо, что поле. Они, по-видимому, хотят взять его живым, на этом и надо сыграть.

Хорваты шли, словно загонщики на зверя, громко крича, свистя и улюлюкая. Глупые, они забыли, с кем имели дело. Никита остановился, задержал дыхание и как на стрельбище вскинул автомат: та-та-та-та... несколько маковок в касках споткнулось не по своей воле, остальные попадали в целях безопасности.

Никита зло усмехнулся: "Что, братья славяне, кусаюсь? Это вам не игра в войнушку", - И побежал, петляя, перепрыгивая через кочки. Не добежав до лежащих метров тридцать, он метнул в их сторону три гранаты, упал и пополз, не останавливаясь. Вперед, вперед, вырваться. Руки привычно делали работу. С колена длинное, прицельное: та-та-та-та-та... еще две гранаты, и вперед, вперед.

Он прорвался, он уходил. Воздух раздирал легкие. Пули цвиркали, то веером, то поодиночке, над ним и вокруг. Краем глаза Никита видел, что ушёл, но также видел и то, что за ним не бежали, да и пули вдруг перестали свистеть. Не хватало воздуха, он с сиплым надрывом вырывался из легких, словно предупреждая, что через мгновение они разорвутся на куски. Никита сбавил бег, соображая, что произошло. Он видел впереди спасительную кромку леса, а там совсем немного - и свои.

Земля разломилась, полыхнув, под ногами. Его опрокинуло и ударило, обожгло до невыносимой сухости во рту. Страшная, адская боль разорвала сознание, погрузив во мрак, чтобы через мгновение вытащить вновь на новые муки.

Сквозь боль он осознал: это конец. Так вот почему за ним не бежали.
"Сатрап" лежал в стороне. Никита хотел дотянуться доползти, но нет, силы покинули.

Он очнулся от того, что его тормошили. Вокруг стояли хорваты. Солдаты курили, тихо разговаривали с любопытством посматривали в его сторону. Двое бинтовали ноги. Боли не было.

"Эх, гранатку бы, - с тоской подумал Никита. Мрази, раздели, сделали обезболивающий. Живехонького взяли. Какая забота". - Он вспомнил голову Веско. Застонал.

- Мэкита, - солдат с рукой на повязке наклонился над ним. Его глаза алчно блестели. - Смрт, Мэкита, смрт.

- А... перепелочка,... добр дан ... вот так встреча..- вот так... састанак, - едва прошептал Никита, а... говорила... летать не сможешь, - он чуть улыбнулся. - Ты еще кучу детей нарожаешь... сучонка.

- Мэкита, - ее красивое личико было грозно и дышало ненавистью, - смрт.
Она позвала офицера. Тот хмуро посмотрел на Никиту, что-то скомандовал солдатам, те повернулись и ушли. Он достал пистолет, отдал хорватке и тоже пошел вслед за ними.


- Мэкита, смрт, - она двумя руками обхватил рукоятку пистолета и, сощурив глаз, нацелилась в лицо.

- Перепелочка, тебе... такими... ручками не пистолет бы держать, а... цветы, - он смотрел на черный зрачок ствола, на голубое небо, опять на зрачок. Пистолет ходил ходуном. Хорватка напряженно щурилась на Никиту.- Бинты... завойи... зачем попортили, а? Вы бы...

Хорватка выстрелила. Никита не увидел вспышки, как не услышал и второго выстрела.

- Смрт! Смрт! - Она крутнулась на месте и побежала к офицеру. Прижалась к его груди, заплакала. Истерика длилась недолго. Офицер, успокоив ее, отправил к солдатам. Сам подошел к распростертому Никите, постоял с минуту, рассматривая тело, поднял его "Сатрап" и, приставив ствол к сердцу, нажал на курок.

 Щелчок, выстрела не последовало. Офицер передернул затвор, выбросил испорченный патрон. Прицелился, и вновь щелчок, выстрела не последовало. Офицер в изумлении осмотрел автомат, несколько раз передернул затвор, выбрасывая патроны, и, когда последний был извлечен из магазина, он нагнулся, достал его из примятой травы, зарядил, прицелился и нажал на курок. Щелчок, выстрела не последовало. Офицер бросил автомат на Никиту, посмотрел на его безжизненное окровавленное, разбитое пулями лицо, уже окруженное мухами, и, пнув босую ногу, пошел к солдатам.

Солнце будто этого и ждало: качнулось и закатилось за гору, и ночь стремительно опустилась на землю, пытаясь спрятать следы содеянного.

 Глубокой ночью в деревне у крайнего сарая еще дымящегося дома мелькнули две тени. Они двигались осторожно. Пересекли дорогу, зашли со стороны поля и крадучись приблизились к Никите. Одна из теней тихо заголосила, другая в метре от него начала рыть яму. Работа оказалась не из легких. Поле, года три не паханное, не хотело принимать в себя лопату.

 Оно уже давно вместо хлеба родило сорняк и засеяно было минами. Но женщины, привычные к тяжелому труду, заменяя друг дружку, копая по переменке, осилили поле. Работали молча. Когда яма была готова, они бережно подтащили Никиту к ней. И одна из них, старшая, запричитала, крестясь, простирая руки к небу.

- П-ии-ти... пи-и-ть, - пробулькало, прохрипело.
Женщины засуетились.

- Тихо, син, тихо, - старшая припала к Никитиной груди. - Сада, сада, син.
Они расстелили мешковину, в которой собирались его хоронить, затащили на нее Никиту и поволокли, продираясь через бурьян. У дороги остановились, одна вернулась, пошарила на том месте, где лежал Никита, нашла автомат, бросила его в яму и, сталкивая землю руками, закопала.

Лишь только под утро добрались до сарая. А утро было солнечным, безветренным. По дороге, фырча и лязгая, шла хорватская армия, в безоблачном небе с ревом проносились американские самолеты. Сербские женщины исподлобья глядели на солдат.

 За настороженностью скрывались тайна и надежда. Там, в сарае, обмытый настоями из трав и перевязанный, метался в бреду русский воин, невесть как попавший на их землю.
 Воин со странным именем "Сатрап". А если есть один русский, то есть и другие. Значит, они сербов, своих братьев, не оставят в беде и рано или поздно придут. Так было не раз. Это так же верно, думали женщины, как и то, что сами они ни за что не дадут ему умереть.

 = = = = = = =