Не так давно ко мне с утра пораньше заявился друг. И с порога поведал о терзающих его противоречиях культурно-идейного плана. Он сказал:
- Намедни был я на oper.ru и заценил эссеистику весьма уважаемого нами Дмитрия Юрьевича Пучкова, более известного как Гоблин. И у меня сложилось мнение, что он категорически осуждает сериал «Бригада», как явление и класс, и едва ли не отказывает ему в праве на существование.
Я был спросонья, а потому лишь буркнул:
- Ментов спросить забыли…
Но, ради справедливости, мой друг несколько сгустил краски. Конечно, Гоблин, будучи вменяемым человеком (каламбур не подразумевался), не склонен отказывать в праве на существование тому, что существует объективно и вне зависимости от чьих-либо пожеланий. Но, кажется, к фильму «Бригада», а равно к его поклонникам, действительно относится без чрезмерного пиетета. Хотя и использует мотивы из «Бригады» в своём замечательном творчестве («Это раньше я был Пендальф Серый, а теперь я – Саша Белый»). Тем самым признавая очевидное: хотя бы – популярность сериала (пусть и среди детишек-олигофренов, «не знающих жизни»).
Что ж, лично я не имею свойства терзаться неразрешимыми внутренними противоречиями, обусловленными негативным отношением индивида, чьё творчество мне симпатично, к каким-либо иным творениям, которые мне тоже симпатичны, даже если таковое отношение ставит под сомнение безупречность моего художественного вкуса и зрелость гражданской позиции, ибо лично для меня априорная безупречность моего вкуса носит характер сугубо аксиоматический, а гражданская позиция - вообще не к ночи будет помянута.
Говоря проще, мне «фиолетово» мнение уважаемого Гоблина о моей симпатии к фильму «Бригада». Равно как и мнение Сидорова (режиссёра «Бригады») - о творчестве Гоблина. Тем более, я понятия не имею, что думает Сидоров о Гоблине. Я просто могу с лёгкостью вынуть из драйва диск с «Бригадой» и поставить «Возращение Бомжа», или наоборот, смотря какое настроение на «посмотреть», и в моём альбоме диски друг друга не кусают.
Но всё же, столь сердитая критика «Бригады» с самых, казалось бы, полярных сторон (тут солидаризируются и высоколобые эстеты, и привычные блюстители нравственности, и самые ярые её «разрушители», последовательные враги какого бы то ни было высоколобого эстетства) – сама по себе достаточно занятный культурный феномен. Это заслуживает отдельного разговора. А самое примечательное в этой критике, что она практически всецело имеет не художественный, а сугубо идеологический характер. Вкратце основные претензии к фильму можно сформулировать так.
1. «Докатились: уже бандюки сами про себя на свои же деньги фильмы снимают, чтоб себя обелить и романтизировать».
Ну что тут можно сказать? Или не надо ничего говорить, а просто погладить такого глубокого критика по головке: «Круглая она, круглая, успокойся, солнышко!»
Ладно, скажу так: конечно, фильм пробаксован братвой – и в этом ключ к пониманию того, почему у тех, кого вы называете «братвой», в принципе есть бабки на такой масштабный проект. Думаете, у вас украли? Да было б что, ей-богу… Нет, фишка в том, что если люди вкладываются в фильм, который становится «культовым» сразу и безоговорочно, который смотрит вся страна (и не только), причём четыре раза за первый же год, если срубают на этом в разы больше денег, чем вложили – то они офигенно метко угадали с инвестициями. И сложно отказать таким людям, по крайней мере, в хорошем понимании кинобизнеса (а возможно, и каких-то ещё аспектов жизни сей – что проливает свет на происхождение их финансов: криминал, не криминал – а мозги точно есть).
И если при всём при этом инвестору удалось реализовать ещё какие-то свои идеологические/имиджевые цели – так он просто гений. Хотя, замечу, это уж дело десятое: с трудом представляю себе братана-идеалиста, который согласился бы вбухивать немалые по российским меркам средства исключительно ради «обеления» и «романтизации» своей касты в целом. Ладно там Березовский с «Олигархом», но Саша Белый – это кто? Ткните пальцем, покажите точный прототип в реальном мире. Даже если покажете – по фильму это очевидно? Или – это каскадёр Иншаков всё удумал, чтобы пару раз засветиться в картине, козыряя своими связями с братвой, о которых, вообще-то, прежде мало кто знал? Такой вот диковинный пиар?
В этом и самый анекдот: те, кто заостряет внимание на криминально-идейных аспектах «Бригады», почему-то начисто не видят главного: фильм – коммерчески удачный проект, очень даже удачный. И снимать его стоило хотя бы по самой банальной причине, движущей кинобизнесом: чтобы фильм понравился зрителю и принёс доход. Что и произошло.
2. «Аморально изображать таких саше-белых и пчёло-пушистых бандитов. Нельзя наводить на них гламурный глянец, потому что на самом деле это скоты и ублюдки. Точно вам говорю: я их знаю!».
Это «я их знаю» обычно подразумевает: «Помню, поцарапал я как-то «девятку» с тонированными стеклами, а там – рыла свирепые, все бритые, в кожаных куртках, чуть не убили, пришлось всю зарплату отдать. Наверно, они специально подставились: такой их преступный промысел».
Ага! Наверно, тормозные колодки менять надо вовремя. Тогда и не будет ущерба «зубилкам», на которых рассекают студенты физфака. А что обозлились они - дело понятное: стипендии у ребят невеликие.
Ну или, в представлении оперативных работников среднего звена: «Брали мы одну такую банду, отмороженную наглухо. Обменник ломанули, охранника положили, потом сами на хате у себя нажрались, друг дружку пописали по пьяни. Жаль не все и не до конца: кого-то винтить пришлось, когда соседи вызвали. Два слова: имбециллы и нелюди».
И такой оперативный работник будет совершенно прав в своём набате со своей колокольни. Во-первых, есть и такие «гангстеры», хотя подолгу они и в девяностые не заживались. А во-вторых, ребята вроде Саши Белого потому и продержались так долго в этом бушующем мире (а многие и поныне здравствуют), что не имеют привычки быть идиотами и привлекать к себе внимание оперативных работников среднего звена. Или же по-другому привлекают, менее эксцентричными способами, нежели налёт на обменник, - и без особого акцента на свою бандитскую сущность. Но это отнюдь не означает, что таких ребят – вменяемых «бандитов» с человеческими лицами – не было и нет.
Впрочем, если кто-то упорно не желает верить в реальность таких типажей, как в «Бригаде», - то какие проблемы? Фильм-то художественный. Считайте, что это фэнтази, а Белый, Космос и Пчёла – эльфы, скажем. Ну, тёмные эльфы, хроники Морровинда, что-то вроде. Главное – фильм смотрится? Интересно наблюдать перипетии взаимоотношений персонажей? Так чего ещё надо-то?
У меня, например, очень выгодные двойные стандарты на сей счёт. Если фильм дерьмо, хотя и «про жизнь», – я раздражаюсь неправдоподобием деталей: «Не бывает такого и быть не может». А если фильм хорош, то как-то и несуразицы мимо проскакивают: «Мало ли, что так не бывает? Да хоть полная фантастика – на картину не влияет».
Да и вообще, малость смешны «идеологические» накаты на художественный фильм, по существу своему смешны. Саша Белый и компания – бандиты, а их вывели как людей? Кель орёр! И тут я даже не стану «Крестного отца» или «Однажды в Америке» трогать, но вот, напомню, в «17 мгновениях весны» всё окружение Штирлица – вовсе нацисты и эсесовцы. Душегубы и абсолютные враги человечества по определению. А смотрятся – вполне милыми людьми. И Айсман, и Шелленберг, и кровавый палач всех времён папаша Мюллер. И чего?
А ещё можно было бы, скажем, на Рафаэля Сабатини наехать: как посмел изобразить своих пиратов такими благородными и душевными? И попенять ему, что таких джентльменов, как его капитан Блад, в этом бизнесе не водилось, а реальные «джентльмены удачи», вроде сэра Генри Моргана и тем более какого-нибудь Франсуа Оллонэ – были мразями из мразей, садистами из садистов, кромешный мрак, перед которым и все наши Михаси, Аверы да Сильвестры – ну просто тонут в золотом сиянии нимбов. Интересно, Сабатини тоже проплатили заказ на романтизацию антильского корсарства? Вероятно, потомки головорезов?
При этом Сабатини жил полтораста лет назад, а писал он и вовсе о делах давно минувших. Но, замечу, фольклорно-идеализированный образ худо-бедно благородного разбойника был в фаворе и много раньше. Тем более – позже, когда в течение всего двадцатого века происходило некоторое переосмысление роли государства и иных социальных институтов (вроде той же оргпреступности).
Грубо говоря, в философском и политологическом плане идеальную кантианскую концепцию «правого государства» всё более сменяла «теория элит» Вебера, и производные от неё, а в творческом плане – образ преступников и организованной преступности как таковой всё более утрачивал однозначно одиозный характер. Углубляться в причины не будем – это непочатый край – но вкратце: становилось всё более очевидно, что какова бы ни была преступность, её происки – мелкая дробь по сравнению с той глобальной деструкцией, которую может учудить Государство.
В какой-то мере симпатии к преступникам в искусстве отражают некий социальный протест против неоправданных претензий государства на безусловное его почитание. В чём-то – детский, подростковый протест. «Вам не нравятся гангстеры? Да? А мы сделаем вид, будто обожаем их. Потому что ваши державные «распальцовки» и ваши «копы» - нас уж точно достали!»
Но так или иначе подобная «крамола» оказалась востребована у зрителя. И в западном кино фильмов про «хороших» бандюков и «плохое» государство – море. У нас, понятное дело, было изрядное отставание в данном вопросе. У нас государство требовало, чтоб его любили и превозносили всецело и без отклонений. С тем, собственно говоря, и дохрюкалось до цугундера (два раза за один век). Однако наш кинематограф по инерции оставался НЕВЕРОЯТНО лояльным государству, раз в сто лояльнее, чем это государство заслуживает, что бы там ни пищали менты и вояки про тотальное «очернение» и «шельмование».
Ясно ж однако, что инерция инерцией, а вечно такое положение вещей сохраняться не могло. По сути, все девяностые годы криминальная тематика превалировала у нас в кино – но то почти сплошь были фильмы либо чернушные, про тошнотворных безмозглых отморозков, либо – про хороших ментов, которые этим отморозкам противостоят, несмотря на общий бардак. Не спорю, первые «Менты», где была хоть попытка показать живых и небезгрешных (мягко говоря) «блюстителей», воспринимались на ура, но к 2002-му зритель уж мал-мало подустал от бесчисленных сиквелов и клонов. И на уме свербило: «Ну сколько можно про благостных мусорков? Хочу другого чего-то».
А «другое» в криминальной нише – это про бандитов, вызывающих сочувствие. И ничего парадоксального в том, что наконец появился не только ментовский, но и бандитский эпос. Очень даже закономерно. Ещё закономернее – что «Бригада», фильм про «честную братву», пришёлся весьма ко двору. Пришёлся - в стране, где, положа руку на сердце, для откровения «я милиционер», в незнакомой компании, требуется почти такое же мужество, как для раскрытия своей нестандартной половой ориентации. А «я бандит» - с лёгкостью говорит про себя любой сопляк, понтующийся перед девками (и девкам нравится: женщины вообще любят плохих парней, это давно подмечено). И глупо было бы винить в таком положении вещей киношную «пропаганду» криминала. В крайнем случае – «Бригада» поощряет и эксплуатирует эти умонастроения, но сложились они малость пораньше. Веков на десять.
Дико? Глупо? Нецивилизованно? Но такова селява: это Россия. Хотя, замечу, население – почти повсеместно в мире неблагодарная сволочь, которая не слишком-то жалует самоотверженных форменных парней, стерегущих его покой. Зато охотно сочувствует киношным хулиганам, гангстерам и прочему «асоциальному» элементу.
Что ж до братвы, то реалии новейшего времени таковы, что оргпреступность – не всегда и не безусловно деструктивна. Более того, можно сказать, это не слишком «пушистая», но необходимая фауна в социальной экосистеме: хищные виды, которые, оспаривая монополию государства на насилие, прямо или косвенно корректирует его ошибки. А также - выполняют неизбежные функции, которые государство не может взять на себя по тем или иным морально-этическим причинам либо просто в силу неповоротливости своего правотворческого и правоприменительного механизма.
Слишком наукообразно? Попробую на примере, благо, девяностые годы у нас – это вообще было уникальное время, когда государство фактически самоустранилось от решения многих насущных задач (вернее, институты советского эрзаца оказались совершенно не заточены под проблемы, возникающих в реальном мире). И оргпреступность играла по сути конституирующую и регулятивную роль.
Вот на секунду закройте глаза и представьте…
Девяносто пятый год. Вы – бизнесмен. Занимаетесь оптовыми поставками, скажем, голландских куриных окорочков. Кормите свой народ. Никого не обманываете, работаете честно. С вами связывается некое юрлицо, ООО «Развод», которое выражает готовность купить партию штук на двести долларов для дальнейшего распространения. Вы берёте предоплату, половину, отгружаете товар. А с дальнейшей расплатой – возникают проблемы.
Возьмём такую ситуацию, когда вам не надо даже искать непорядочного контрагента – он здесь. Вы знаете, где он живет. Но он, верный названию своей фирмы, разводит руками: извини, мужик, денюжек нетуть. Вы ждёте – но он и не думает расплачиваться, даже при том, что товар, полученный от вас, заведомо реализован с наваром. Он говорит: подавай в суд, парень. Стоит нахально и горделиво на фоне своего «шестисотого» мерина, оформленного на жену, и коттеджа, оформленного на тёщу, лыбится и разводит руками.
Суд? Нужно объяснять, что такое арбитраж в девяностые (да и сейчас)? Конечно, там вынесут очень правильное решение – строго взыскать в вашу пользу с ООО «Развод». Только на счету у этого ООО – ноль, собственности никакой, а мужик этот давно уж напялил на себя кардинально иное юрлицо - ООО «Развод-1». Заводить уголовное дело по факту мошенничества? Даже в этом случае, при невероятном стечении обстоятельств, если правоохранительные органы проникнутся вашей проблемой и «закроют» этого урода, годика через два, – денег своих вы не получите. Потому что всё его значимое имущество – на родственников оформлено, как сказано выше.
А у вас – дело горит. Вам нечем оплачивать очередную поставку, для вас изъятие из оборота сто грандов – это серьёзный удар (я не хотел обидеть кого-то из читателей, если вдруг для них это копейки).
И на уме у вас будет одна мечта: а вот хорошо бы, если б я был Волька и у меня был свой Хоттабыч, который бы объяснил этому глумливому козлу, что не надо меня обижать, потому как на джина нарвёшься.
Ну как подъехали бы к этому сраному коттеджу пара чёрных джипов, вышла бы из них дюжина «волшебников» с волынами – и объяснила бы этому придурку, что кидать людей западло, что попал он конкретно, и что если сегодня бабки не отдаст – завтра включат «зеркалку». И никого не колышут крючкотворские нюансы, а если он категорически не согласен с такой постановкой вопроса – то, возможно, паяльник в заднепроходном отверстии склонит его к разумному конформизму.
И на самом деле, слава богу, такие волшебники находились. Правда, в реальности до всяких утюгово-паяльных жутей доходило крайне редко – но вот сама перспектива… Тут – надо сказать спасибо ещё и журналистам за смакование садистских подробностей вышибания долгов: это позволяло многим гуманистам обходиться лишь мрачными намёками и свирепыми ухмылками. «Ну ты чо, мужик, газет не читаешь? Не знаешь, как оно реально бывает?»
Не совсем законно? А что поделать, если закон и чесаться не думает, а рынок только нарождается и стабильных фирм с репутацией на нём по определению быть не может, и потому – раздолье для жулья и кидал. А по закону – хрен подкопаешься.
Собственно говоря, в этом по преимуществу и заключалась деятельность «системной» оргпреступности (в отличие от гастролирующих авантюристов, потрошителей обменных пунктов – диких, но для целей кино тоже в каком-то роде привлекательных). Заключалась – в крышевании подопечных коммерческих структур и «форфейтинге» (перекупка чужих долгов и их истребование со своим интересом; бизнес законный, но в русском варианте имел свой колорит: с дебитором общались под сенью берёзок и с дулом «макара» у виска).
Помню, как-то, поимев коллизию с одной такой «форфейтинговой» бригадой, мой начальник, популярно объяснив ребятам, что в данном случае они не правы, поделился со мной нетривиальной мыслью: «По уму и по делу, таким пацанам памятник поставить бы надо. Только на них хоть что-то в этой стране и держится!»
Я тогда усмехнулся: «Ну да, большой гранитный утюг, и над ним – гордо эрегированная распальцовка в перекрестии паяльников».
Но на самом деле, мой шеф был прав: хоть кто-то в этой стране доносил до сознания компатриотов, и вполне доходчиво, на понятном языке, такие прописные истины, что чужое брать не всегда здОрово и что по долгам надо платить. Хорошо Европе, где платёжная дисциплина формировалась веками: сначала – продажа в рабство за долги; потом - долговые ямы на манер чеченских зинданов; потом – относительно комфортабельные долговые тюрьмы; и только в новейшие времена – гуманная и моральная, хотя предельно жёсткая концепция «кредитных досье», при которой единожды кого-то прокинув, останешься жив и на свободе, но поимеешь таких проблем и рестрикций, что десять раз задумаешься перед тем, как, скажем, улизнуть из ресторана, не расплатившись.
В России же пришлось «строить» народ по части финансовой дисциплины практически с нуля. Менталитет, в смысле уважения к чужой собственности, и в царские времена был аховый – а уж советская халява развратила в край. «Всё, что народное – то моё, а всё, что не народное – неправедно нажитое, и потому тоже как бы моё». Не удивительно, что эту дурь пришлось выжигать калёным железом (тех же пресловутых паяльничков). И государство этого себе позволить не могло: слишком одиозно для легального института в современных условиях – не Средневековье, чай.
Хотя, замечу, его структуры весьма скоро сориентировались, стали прессовать уже по «закону», и к концу девяностых крыши почти повсеместно покраснели. Многие функции перешли от чисто криминальной братвы – к правоохранительной, а уцелевшие «авторитеты» сплошь заделались цивильными «буржуа», которым вовсе не надо иметь бригаду в полста стволов, а достаточно рулить действиями своих ментов. Ну, для понта и личной безопасности – какой-нибудь «чопчик» завести, где пацаны имеют легальное вооружение и полномочия. Все мило, цивилизованно, но по сути – всё равно, конечно, государство по-прежнему насквозь криминальное и живёт по понятиям. Но – живёт. И если уж кто-то думает, что законности стало больше а криминала меньше – посмотрите статистику «заказняков» за девяностые и нынешние времена. Потрясающие сюрпризы обнаружите. Просто от «простых» людей это далеко, и проблемы решаются культурно, точечным методом – оттого и видимость спада криминальной активности.
Романтика девяностых, правда, малость потускнела: сейчас уже проблема встретить на улице или в кабаке крепкого паренька в кожанке, который может закатать вам пулю в лоб за одно только слово «козёл». И я бы назвал такую реакцию несколько преувеличенной, но всё же, всё же: именно в девяностые сама возможность присутствия в публичных местах вооруженных и обидчивых ребят – как-то способствовала прививанию культуры общения. Что бы ни говорили про деградацию нравов, рост агрессивности и всеобщее озверение – это полная туфта. Чистого уличного/трамвайного хамства и агрессии больше всего было как раз при блаженной памяти «совке». Это я помню вполне чётко, не в склерозе покамест.
В конце восьмидесятых, бывало, дня не проходило, чтобы не схлестнуться с какой-нибудь пролетарской молодежью, которой не нравится моя футболка. А сейчас – уж не припомню, когда последний раз драться доводилось на улице. Вернее, помню, но было это давно и в городе Александрове, довольно-таки уникальном заповеднике синюшного бычья за 101-м километром от Москвы. Так что не в счёт. А самые агрессивные нынче звери на улице – реликтовые бешеные бабки, которым всё плохо. Ну да их можно понять: у них жизнь впрямь не сахар. Прочий же народ – куда поспокойнее стал. И, может, это натяжка, списывать подобную реморализацию на благотворное влияние братвы, но, вероятно, какую-то роль и она сыграла, объяснив населению, что базар надо фильтровать, на ровном месте не быковать, и не совать свой нос в чужой вопрос.
И если оценивать роль братвы в целом, то в современном обществе эти звери в принципе скорее полезны, нежели вредны, а уж в девяностые да в России – на них действительно держалось если не всё, то очень многое в общественных отношениях. И они действительно были «героями своего времени», в особенности – бандюки «сознательные», вроде того же Саши Белого, не тяготеющие к избыточному насилию, а тяготеющие к «цивилизованному» укладу и стремящиеся «легализоваться», едва появляется возможность. Герои тем более симпатичные, что не были они обуреваемы какими-либо «сверхцелями», не стремились они «добро причинять направо-налево, пользу наносить да ласкам подвергать» (© Гоблин) и вообще действовали без фанатизма, без пламенной веры в собственную «праведность».
Нет, они были и есть НОРМАЛЬНЫЕ люди, озабоченные своими шкурными интересами, собственным благополучием и безопасностью своих близких. Они решают сугубо свои проблемы доступными способами – но не более того. Не ангелы и не демоны, но обычные ребята, в меру равнодушные, в меру циничные, в меру беззлобные, легкомысленные и весёлые – однако чуть повыше среднего по интеллектуальным и волевым задаткам. Что и реализовали с той или иной степенью успеха. Своекорыстно - а потому с минимальным ущербом для окружающих и с немалым благом для страны, хоть бы им лично и пофиг было это благо.
Коллективный монумент в бронзе «Братва спасает Россию» - может, и излишне громоздить. Хотя если уж Сталину ставят – так эти точно больше заслужили. Но вот такой виртуальный памятничек, вроде фильма «Бригада» - сам бог велел сваять. И получилось – уж точно посимпатичнее страшилищ, порождаемых гениями Церетели и Шемякина.
Что ж, если отечественная скульптура как искусство даёт мало поводов для гордости и радости – предлагаю порадоваться проблескам разума и света в нашем кинематографе. А «Бригадой» можно гордиться. И как высококлассным художественным творением, и даже как «идеологическим» прорывом, свидетельствующим о коренном выправлении менталитета, искривлённого многовековым сколиозом от низкопоклонства перед «троном».
В общем - так держать! Спину - прямо, мазу – крепко, морду - кирпичом! :-)
И не бойтесь, ребята, злобных критиков: они просто «цинично хотят быть хорошими», а для этого, вестимо, надо почаще читать морали и гневно осуждать серого волка в «Ну, погоди!» :-)