С Олегом-вторым история стала происходить ещё до его рождения.
Во-первых, врачи (а их было приличное количество) долго не хотели признавать, что Олег-второй существует и даже неплохо развивается в утробе матери. Только в трёхмесячный срок они возмущённо отчитали Сапожникову:
— Мамаша, у вас будет ребёнок, а вы нам всем голову морочите.
Сапожникова уже была один раз мамашей, то есть она до этого уже четыре месяца как была мамашей Анны-второй, и, конечно же, теперь была мамашей Олега-второго, как это выяснили врачи.
Во-вторых, муж, который тогда у Сапожниковой был, и, как оказывается, очень сильно любит Сапожникову до сих пор, отправляя её в роддом № 2 (2-ой ведь ребёнок, а первый в первом роддоме родился), обещал ждать её возвращения с Машенькой.
Тут Сапожникова не выдержала и сказала мужу всё, что она думает. А думала она о сыне, которого честно обещала назвать в честь дедушки мужа Григорием, тем более что её собственного прадеда тоже так звали. Сказала Сапожникова и пошла рожать. И родила. Сына, Олега-второго, потому что бабушка мужа, оказывается, хотела, чтобы правнука назвали Дмитрием в честь прапрадеда этого её правнука, а потом уже он родит Григория. Вообщем, чтоб по Библии. Но Сапожникова, — возмутилась и назвала сына в честь своего отца и в память Олега Климова, первого своего возлюбленного, погибшего в 21 год на январском футбольном поле от штанги упавших ворот.
Отец Сапожниковой, в честь которого назван этот злосчастный младенец, был недоволен, что Сапожникова взяла его родовое имя, потому что так нужно было назвать его внука, — не этого, а того, который будет когда-нибудь у его сына Андрея.
Так Олег-второй оказался востребованным только одной Сапожниковой.
Но Сапожникова на этом не остановилась. Она поменяла детям фамилию, а свою она вернула годом раньше. И Олег-второй стал двойным тёзкой своего дедушки, который этого не признаёт.
А то, что Сапожникова с детства хотела летать, то это не потому, что ума не было (его и сейчас не очень-то много), но из-за того, что летать — это потребность души. И если человек в жизни несчастен, то душа его улетает к Богу (Сапожникова об этом знает, она «формулу ухода» открыла в древнерусских житиях, которые описывают жизнь святых и их смерть, то есть уход к Богу). А если человек не только сумеет за срок пребывания на земле, отведенный ему свыше, полюбить, но и его полюбят, — не только тело, и не только душу, а всего сразу и навсегда, — то его душа летает; не улетает, а летает к Богу. И это-то и есть счастливый союз.
А от счастливой любви всегда что-нибудь рождается, а не умирает, как от несчастной.