Голова трещала. Я проснулся от ужасного звука, приближающейся дикой стихии шумов, нот и тонов, соединенных в максимально отвратительное для слуха сочетание. Они, словно огромная волна разбушевавшегося цунами, с жадностью желавшая поглотить, дрожали от нетерпения. Я прямо таки видел, огромную глотку, источающую ужасные звуки, надвигающиеся на меня. Мне не было страшно, но было обидно оттого, что меня явно так бесцельно и бездушно разбудили. «Это так жестоко!» - говорила во мне боль моей, казалось вспухшей до размера огромного воздушного шара, голове. Шара такого, который пускают по воздуху в праздники, и он летит по голубому небу, обозначая свое присутствие надписью: «С праздником …» и т. д., и рекламой Coca Cola на обратной стороне. Казалось, что моя голова вот-вот лопнет. Не расколется, а именно лопнет. Потому что когда голова раскалывается, ее можно собрать и заново склеить. Будут конечно первое время видны «хирургические» швы на местах склейки, в виде отвратительно темно-желтых засохших подтеков клея «момент», и они будут пованивать вечным ремонтом школ и подъездов, но ситуация все же поправима, склеить возможно. А вот когда голова лопается, как воздушный шар, то ее резиновые скрюченные кусочки, разлетаются в разные стороны с такой скоростью, что найти их сморщенные остатки практически не возможно, а воссоединить, тем более. Голова разлетается, словно использованный презерватив, который наполнили водой, завязали узелком у основания и сбросили с какого-то этажа, на котором только что трахались, и с которого полет будет настолько долгим, чтобы можно было успеть разразиться упоительным детским смехом и, согнувшись пополам, спрятаться за балконной оградой, чтобы лишь услышать, восторженно – оглушительный звук его падения. И зажмурив глаза, представлять, как сперма, перемешанная с водой, огромными брызгами подлетает к небу, с которого только что свалилась, в надежде вернуться туда, в удивительное и совершенное пространство и затем, разлиться по асфальту неудачной светлой водицей прокисшего молока.
«Плюх!» - услышал я отвратное выплескивание собственных мозгов, воняющих не лучше любой спермы, растекающихся по асфальту из взорвавшегося латексного мешочка моего черепа.
- Ой! – услышал я недовольный взвизг. Мой маленький зеленый Тролль, ударившись о землю своей большой пушистой зеленой попой, выкатившись из обломков моей головы, издал истошный вопль.
- Что? – поинтересовался я из вежливости, я был совершенной равнодушен.
Тролль поднялся на свои маленькие ножки, и, потерев зад, ответил: «Весь копчик себе отбил!». Затем он отвернулся, и потряс задом так, словно искал признаки позвоночника в своем круглом тельце.
- А мог не весь?! Он у тебя, вообще, то есть?! – злобно рассмеялся я (неверное мое чувство юмора укатилось дольше всех моих чувств), - Может ты себе жопу отбил?! – я был злым и нелепым. Отчасти уже начинал ненавидеть себя за это.
- Нет! Эта часть. Вроде бы в порядке! Дееспособна и функциональна! А вот копчик … - ответил он, совсем не обидевшись, или сделав вид, что не обиделся (отчего мне стало совсем плохо), и Тролль отправился куда-то, не слишком далеко, оставляя грязные, болотные, липкие следы от моих мозгов, на асфальте.
- Ну и вали! – подумал я.
Я лежал с закрытыми глазами. Меня подташнивало. Казалось, что как только я открою глаза и увижу хоть что-то, оно начнет прыгать, и танцевать, и ликовать, и громко смеяться, а я этого не выдержу. Потому что у меня очень сильно болит голова, и меня просто вывернет на изнанку, и больше я не соберу себя. Мне казалось, что я извергну не только то. Что ел вчера, неделю назад, месяц, год, или десять лет назад, но и молоко матери, которое я пил когда-то, когда не помню, и свой желудок, и вены, и кости, и ветер, и влагу, и Шу, и Тифнут, и всех, и все …
Шум усиливался. Я слышал непереносимый грохот, от которого вибрировало все вокруг. Я и сам давно уже вибрировал, превратившись, часть огромной вибрирующей системы, в котором все и всегда вибрировало, не приходя ни на момент в статическое состояние.
Я открыл глаза и увидел грязные стены с грязными обоями. Обои были когда-то светло розового цвета (не скажу, что тогда они были лучше и выглядели приятнее, но они явно были светлее), с синими полосочками. Я лежал лицом к стене, да так близко, что мог чувствовать приторное, похмельное дыхание каждого, кто тут лежал до меня. И ах было очень много. Моим лазам представлялось большое жирное, сальное пятно, образовавшееся под многовековым воздействием голов, ртов, носов и других, бог знает каких, частей тела.
Первая моя мысль: «Ура, все вернулось! Она здесь! Я вот сейчас повернусь и увижу ее спящее рядом со мной тело!» Я говорю это про себя так громко, как только возможно, потому что знаю, что ее здесь нет. Я медленно начинаю поворачиваться, чтобы иллюзия развеивалась как можно медленнее и болезненнее. Ее нет, ее нет рядом со мной, нет ее дыхания, нет ее запаха, нет духа ее присутствия, она не здесь, она где-то еще, но не здесь. Мне становится грустно и обидно, как-то очень по-детски грустно и обидно. Просто и тяжело. Я начинаю понимать, что и комната совсем не та, в которой мы были с ней, совсем другая комната, и все другое и воздух и свет, и все ужасно. Я с омерзением заставляю себя повернуться обратно. Подушка, на которой лежат мои грязные, спутавшиеся волосы, поскрипывает под моей головой. Простыня, которой я укрыт, скатывается в ногах, спутывая меня, сковывая мои движения словно цепь. Я чувствую острую боль, впивающихся в мое голое, незащищенное тело, пружин старого, прогнившего матраца. Мне холодно и плохо. Все мое тело покрыто дрожью озноба, и я чувствую себя грязным, жалким и отвратительным. Хочется вымыться, отстирать свою кожу, снять и бросить в стиральную машинку с кучей парашка и отбеливателем (желательно с хлором), чтобы моя кожа поскрипывала после стирки, пахла свежестью, когда я вновь примерю ее на себя. «Мое чертово изношенное тело!» - я терзал себя и ненавидел, съеживался в комок, хотел исчезнуть.
Я лежал на кровати и смотрел на гостиничный номер, в котором я не помнил, как очутился, просто проснулся. За стеной что-то ужасно шумело, трещало, гремело, неслось и уносилось. Сил встать у меня не было. Я лежал, концентрируясь на головной боле, которая клокочущими звонами разносилась по всей моей телесной оболочке, отражаясь снова и снова, словно я был полой, металлической статуей. Я не думал. Вообще. У меня не было ни сил, ни желания, думать. Я просто лежал на кровати и ждал, когда я умру. Я знал, что скоро умру …
Я лежал секунду, минуту, может час, два, или день, а вполне возможно, что и год, вечность?! Не знаю. Часов в комнате не было, а может, и были, просто они не двигались, или я их не видел. На улице не становилось ни светлее, ни темнее, быть может, из-за постоянно включенных фонарей, но мне было приятнее думать, что солнце остановилось. Шум усиливался. Все гудело, рыдало, надрывалось, будто в последний раз, словно в последний день, из последних сил.
Вдруг я почувствовал, что начинаю разваливаться. Сперва у меня отвалилась ступня, она просто отвалилась от моей ноги, будто так и было нужно, делая вид, что это само собой разумеющийся факт.
- Куда это ты потащилась без меня? – попытался спросить я, но челюсть не слушалась. На тоже уже отвинчивала последний шурупчик, чтобы убежать вслед за ступней, оставив мой несчастный череп в одиночестве.
Ступня рассмеялась и, показав мне язык (нет, язык вроде бы еще на месте), упрыгала куда-то в неизвестном направлении. Со звоном на пол свалился винт, на котором ступня раньше держалась. Я попытался пошевелить кистью, но она тут же отпала, как нечто совершенно не нужное, лишнее, глупое. Я испугался, поднял глаза.
- Что это ты тут лежишь? – услышал я чье-то похрюкивание. На меня смотрели два маленьких зеленых круглых глазика, заключенных в розовое, толстокоже лицо с большим пяточком и ярко-красными накрашенными губами. Два маленьких поросячьих уха торчали вверх и шевелились в такт словам. Сверху на них нависали прядки длинных, белых, кудрявых волос, неопрятно слипшиеся в торчащие в разные стороны сосульки. «Ужас!» - подумал я.
- Что это ты тут сидишь? – повторило вопрос странное существо, преимущественно женского пола, по крайней мере, уж точно себя так определяющее, - Вставай! – прохрюкало оно, - Все идут на торжество, в честь апокалипсиса! Фейерверк будет! – и оно исчезло из вида, удаляясь с непрерывным топаньем и цоканьем.
«Копыта!» - вдруг осознал я и, вскочив с постели, понял, что оно, или может быть они, снесли одну из стен моего, скорее всего, временного, дома. Остатки кирпичей, сыпались с потолка, кругом было все в пыли. Теперь я отчетливо слышал, что шум, который мне до этого казался абстрактным и неопределенным, теперь обрел очертание, принял физическое воплощение (но не осмысление). Я понял, что этот шум, был топотом копыт, а ужасные звуки – блеяньем, мычанием, ржанием, хрюканьем и другими проявлениями всей самой живой сущности. Я медленно подошел к разрушенной стене и увидел, как стада баранов, овец, быков, свиней, коров и других людей, потому что все они имели облик полу людей, полу животных, бегут откуда-то, куда-то, создавал непреодолимую стену звука и пыли, которая возвышалась над ними, создавая целое облако. Казалось, что это оно их несет, а не они его перемещают в пространстве. И что если оно исчезнет, то исчезнут и они, а не наоборот.
Я попытался приглядеться. Из толпы, периодически доносились истошные вопли, оры и крики, выбивающиеся своей силой из всеобщего шума, был слышен хруст костей, сломанных ног, позвоночников и черепов.
- Куда они бегут? – спросил я в оглушительную пустоту бессмысленной толпы.
- Смотреть на конец света. Апокалипсис наступил! – услышал я ответ «кентавра» с бараньим телом, который внезапно очутился в моей комнате. Он стучал копытцами, переваливаясь с ноги на ногу.
- Понимаете! Наступил конец свет! – пытался он мне втолковать, произнося эти слова как можно более многозначительно, читая на моем лице, сплошное недоумение.
Я покачал головой: «Я это так ужасно?!» - спросил я с надеждой в голосе.
- Ну, нет! Что вы? Это прекрасно! Это целое шоу, на которое они как раз и бегут смотреть! Так сказать открытый порно фестиваль! – к концу фразы он понизил голос и заговорчески пригнулся, будто кто-то мог нас услышать (хотя, учитывая его мистическое появление), или что то, что нас кто-то услышит, могло иметь хоть какое-то значение. Может от ощущения своей значимости, или по другим, намного более простым причинам, из его пушистого зада вывалились недопереварившиеся листья мутагенной травы.
- Ой, простите! – сказал от и, покраснев, попятился назад.
- Ничего … - ответил я и, оглядев себя, обнаружил, стою голым перед своим, только что обделавшимся собеседником. «Прекрасная почка!» - с иронией подумал я.
Я попытался смутиться, или устыдиться своей наготы, но у меня ничего не получалось. «Странно!» - попытался подумать я, но тут же признался себе, что лгу.
Мой собеседник был бараном, то есть не совсем, но на половину точно (внешне, на нижнюю). У него было четыре ноги с копытцами, пушистое кучерявое баранье тельце, с одной стороны заканчивающееся маленьким круглым хвостиком – помпончиком, а с другой – верхней частью человеческого туловища. В общем, его вид был очень даже милым. Его даже хотелось погладить и местами и немного дружелюбно пощипать. В какой-то степени, его баранье тело, вызывало даже какие-то сексуальный эмоции. Но вот его верхняя часть, была просто отвратительной. После передних лап, у него начиналось человеческое тело (где-то чуть выше человеческого пупка). У него была бледная, тонкая, ребристая, шелушащаяся человеческая кожица, сквозь которую проглядывались тонкие синие вены, с длинными редко-растущими волосками на руках, завивавшихся большими кольцами (на сколько я мог наблюдать это на его кистях и предполагать их присутствие по всей его человеческой части тела). Его кисти заканчивались тонкими пальцами с обгрызенными, обглоданными ногтями. Одет (только верхняя часть, конечно), но был в белую рубашку, с засаленным воротничком, застегнутую на все пуговицы, и шерстяную вязаную жилетку. «Как ему не жарко? - подумал я, - Интересно, его жилетка сделана из его же шерсти?» - и я попытался сравнить взглядом нити, переводя взгляд с нижней части его туловища, на верхнюю, и обратно. Они были очень похожи. «Пожалуй, да! - решил я, - Хотя может, это просто у них так модно?!»
- Вы смотрите на мою одежду? Ни так ли? – поинтересовался мой собеседник.
Мне показалось, что я покраснел.
- Да, вы правы, эта безрукавка сделана после моей прошлогодней стрижки! – с гордостью в голосе произнес он.
Мне стало дурно, голова закружилась, казалось, я вот-вот свалюсь в обморок.
Мой собеседник, заметив это, принес мне стул. «Как странно! – подумал я, - Зачем им стулья, если они все равно сидеть не могут?!»
Если честно, то в тот момент, когда я впервые увидел представителей (то есть, теперь я могу с точностью сказать – представительницу) этого рода, вида, или как там еще, существ, ни потом, когда я начал беседу с вот этим, так сказать, полу бараном, я не отождествлял их с людьми. То есть о хоть малейшем сходстве с собою, я и думать не хотел. Нет, конечно, в какой-то мере я понимал, что мы с ними существа чем-то схожие, но вот чем именно, сказать мне было трудно …
- Вы идете смотреть? – прервал он мои размышления и наше молчание.
- На что? – вяло поинтересовался я. Мне хотелось добавить, что я уже насмотрелся.
- Как на что?! На шоу, конечно же! Апокалипсис – самый грандиозный порно - фестиваль в истории человечества! – с недоумением пояснил он мне.
- А почему порно? – сдержал я любопытство по поводу его фразы на счет человечества.
- Ах, вы не знаете! – улыбнулся он, и, согнув задние ноги, лег (или сел, я не знаю, как у них это называется), в общем, расположился, поудобнее, чтобы начать свое повествование.
- Недавно мы узнали, что скоро наша планета взорвется, наступит конец света, - он посмотрел на мою реакцию, но, не увидев ни малейшей нотки удивления, одобрения. Или не одобрение, продолжил, - Я говорю про тот конец света, который все мы ждали, чуть ли не с того момента, когда человечество только зародилось. И вот представьте, дождались таки! Ну, тут, началась, конечно же, паника, все «бегают», не знают, что бы сделать такого напоследок и все в том же духе суеты и тревоги. Сходятся все в итоге на том, что надо оставить какое-то вещественное доказательство нашего существования. Вот здесь, основные споры и начались. Собираются конференции. Приезжают профессора со всего света, оставшегося, после очередного потопа света, поясню я вам, на всякий случай, а то мне кажется, что вы к нам из далекого прошлого прибыли, спорят политики, священники и еще Черт знает кто, правда, не знаю, был ли в курсе Черт, хотя говорят, посланники были и от него. Все спорят, что отправить в космос, чтобы запечатлеть наше существование в какой-то момент времени в истории вселенной, как будто вселенной, или кому-то еще, есть до нас дело?! Предлагается масса вариантов, кто-то голосует за то, чтобы снять фильм, в котором будет рассказана краткая история человечества, от начала и до финала, друг настаивают на Библии, третьи на ДНК человека, в общем, все по своим интересам, словно выгода теперь актуальна! Но в итоге, побеждает версия о том, то надо отправить в космос, порно – фильм, где будут показаны все варианты человеческих совокуплений. Конечно, было много противников, но потом, когда интересы представителей рода человеческого были учтены, на этой версии, как наиболее объединяющей, решили остановиться. Вчера состоялась торжественная отправка порно – фильма в космос, а на сегодня запланирован конец света и этот фильм, как последнее, что останется от нашей планеты, будет транслироваться во всех уголках земли, где еще есть жизнь. Конец света, представляется встретить во всечеловеческой оргии, где будут участвовать абсолютно все люди. Только представьте, взрыв планеты под всечеловеческой оргазм. По-моему, это прекрасно! – с пафосом в голосе, закончил он свое повествование, сладострастно пошевелив при этом, тонкой полосочкой усиков, над тонкой губой. Он посмотрел на меня, моргнув пару, раз круглыми, как бусинки глазами и довольный свом рассказом, поморщил длинный, как у муравьеда, нос.
- Так вы идете? – спросил он, - а то уже скоро все начнется! Пропустим еще!
- Разве можно пропустить конец свет?! – изрек я философски тихо, - Нет!
У меня как-то совсем не было сил. Мне безумно не хотелось идти, да я и не должен был, даже ради любопытства, которое в какой-то момент все же проснулось. Я с ужасом представлял, как ебутся все эти омерзительный бараньи ноги и человеческие головы, издавая сладострастные мычанья, блеянья и похрюкивания. «Это будет не менее ужасно, чем траханье, «совсем» людей!» - констатировал я про себя.
- Нет, нет! Благодарю, но я, пожалуй, останусь здесь! – ответил я довольно резко.
- Ну, как знаете! – сказал он, - Хоты жаль!
Я удивленно поднял брови.
- Вы мне понравились! – разъяснил он и отвернувшись. Медленно побрел к отсутствующей стене.
Я уже было обрадовался, что, наконец, то избавился от него, но тут он внезапно остановился, обернулся ко мне и добавил: «Если бы ни конец света, я бы никогда не признался, что вы меня привлекаете, именно в том смысле, в котором вы подумали, никогда! Не обижайтесь!»
Я ничего не ответил, лишь посмотрел многозначительно. Он кинул в ответ, давая понять, что прочел все несказанное моем взгляде и прыгнул в пустоту. Я вскочил. Мне стало страшно за него, ведь там было так высоко! Но он, взмахнув крыльями, пролетел над толпой и опустился куда-то вглубь облака пыли, создававшегося толпой, несущегося на шоу, конец света. «У них есть крылья!» - мечтательно произнес я, словно ему на прощание…
Я решил, что все это следует записать и начал искать бумагу и ручку. Я подошел к столу и открыл ящик. В нем лежала пачка буллой бумаги, радом, аккуратно сложенными, словно ждали меня несколько карандашей. Я не удивился находке, мне не показалось странным, что кто-то специально оставил все это здесь для меня. Я пододвинул стул к столу и под гул, уносящихся вдаль копыт, начал свое повествование. Я писал странные, загадочные, совершенно не знакомые мне слова, выводил непонятные мне буквы, я не знал языка, на котором теперь писал, но смысл написанного понимал. Но он был совсем не тот. То читаете сейчас вы, тот остался там, где уже был конец света…
Я сидел в пустой старой комнате мотеля, без одной стены и писал удивительные строчки, создававшиеся под топот копыт и звуки порно – фильма, который начали транслировать на огромном экране, прикрепленном к дому напротив. Я встал, подошел к отсутствующей стене и увидел, что у людей, ебущихся на экране, человеческие ноги и руки и другие части тела. Они выглядят как люди, а не как кентавры, из которых, как я понял, давно ж состоял этот мир (а может и другой). Но каково было мое удивление, когда на первом плане, в одной из порно композиции, я увидел своих родителей, вот как тогда, когда я, еще маленьким мальчиком, лежал под одеялом, делая вид, что сплю, и поглядывал за ними …