У меня в жизни была куча девчонок. Самых разных. Не подумайте, что я сексуальный маньяк, но и не святой. Просто я влюбчивый. Но каждый раз любовь кончалась одинаково. Я впадал в тоску, все надоедало, очередная подруга это чувствовала и, сказав на прощание какую-нибудь гадость, собирала свои пожитки и покидала мою квартиру. Некоторых я иногда встречал. Как правило, все были замужем и, в общем, довольны.
Вот так и последний случай. Собрав все свои платья и пузырьки лосьонов с шампунями, сказала на прощанье:
- Ты, Витюша, дурак и бездельник, - и удалилась.
Дурак и бездельник. Ладно, не скрою, я не трудяга, но дураком меня наградили впервые.
Я прилег на видавшую разные виды широкую софу и закурил сигарету. Я стал думать.
Мне 30 лет. Ничего особенного я в жизни не добился. Впрочем, может, и не добивался. Работал за зарплату, не больше. Семейная жизнь не привлекала. Все мои друзья переженились, потом поразводились, опять женились. Нет, это не для меня.
Так, перебирая в памяти всякие случаи из собственной практики, я незаметно подошел к этому вопросу. Чего мне надо?
И тут я вдруг вспомнил вот что.
Мне 15 лет. Последний учебный день перед долгожданными летними каникулами. Последний урок математики. Время ползет как черепаха, я сижу у окна и смотрю на улицу как железка на магнит. А наша старая зануда математичка все долдонит и долдонит: корни, степени, извлечения. Ох, кто бы извлек меня с корнем отсюда, я бы сел на свой новый велосипед, как надавил изо всех сил на педали, только ветер в ушах!
- Панкратов, ты опять не записываешь? Что ты в окне увидел? Окно знаний не принесет.
Я встал, согнувшись вопросительным знаком.
- Вера Аркадьевна, а девятый «А» уже отпустили с биологии, я видел,.. как они разбежались по домам как тараканы.
Она зло прищурилась.
- Панкратов, из тебя никогда ничего не выйдет, потому что твоя натура – натура бездельника и лоботряса. Садись!
Я сел и снова, уже нахально, уставился в окно.
И вижу. Букин из девятого «А» катит на своем желтом «Туристе» в спортивных трусах, кепон залихватский, морда счастливая. От его крутящихся спиц у меня в глазах зарябило. А тут в уши - корень квадратный! Я больше не выдержал. Сунул тетрадки и учебник в портфель, вскочил и – вон из класса!
Прибегаю домой, портфель – в угол, форму школьную в корзину, сам – в душ. Тоже – шорты, майку и кепку с козырьком. Велик под мышку и – вниз, на улицу. Сел и покатил.
Несусь по улице, сердце так и рвется от счастья. Думаю, никогда это лето не кончится.
Я встал с софы и пошел в кладовку. На стене висела рама. А колеса, завернутые в бумагу, - на шкафу.
На расстеленных по полу газетах я собирал велосипед. Я аккуратно все промыл в бензине, смазал автолом и правильно собрал. Сто лет не собирал велик, а тут все вспомнил. Все крутилось, чему крутиться, и все держалось, чему держаться. Теперь он, собранный и словно умытый, стоял, прислонившись к стене. Честное слово, я даже залюбовался на него.
Быстро приняв душ и отскоблив черноту смазки от рук, я надел синюю майку и синие шорты и, бережно подхватив велосипед, вышел из дома.
Я несся по улице, выжимая максимальную скорость. Только шум ветра, и чуть-чуть поскрипывала правая педаль. Впереди по тротуару шли две симпатичные девчонки лет по 20. Одна черненькая, другая беленькая. Я сбавил скорость. Мы поравнялись. Они заметили, что я еду рядом и смотрю на них. Черненькая что-то сказала беленькой, и они засмеялись. Я тоже улыбнулся и сказал им:
- Девчонки, а вы знаете, кто я такой?
Они снова засмеялись и посмотрели на меня с любопытством. Беленькая даже чуть нахмурилась, хотела вспомнить, в каком фильме она меня видела. А черненькая сказала со смехом:
- Нет, еще не знаем.
- Я – бездельник!
И тут как надавил на педали – и умчался, словно ветер. Это лето никогда не кончится, – я знаю.
ИЮЛЬ, 1985.