Он стоял на перроне вокзала под часами. Гладко выбрит, галстук, плащ, в руках цветы, в глазах мучительное ожидание. Любому было бы ясно, что он ждет ее. Иногда ему казалось, что он стоит перед всеми голый, совершенно нелепый, банальный, но когда вспоминались ее глаза, это становилось неважно. Пусть завидуют, началу можно позавидовать. А что дальше? Прочь эту мысль, прочь! Одиннадцать. Вот-вот придет.
Подошли сразу две электрички, и два рукава людской реки хлынули с обоих флангов. Повертев бесполезно головой, пытаясь отыскать среди толпы ее, единственную, которая нужна ему, он в отчаянии застыл, как часовой, взяв цветы на караул. Все прошли мимо, ее не было. А если она не придет? Что тогда делать целых два дня? Чем себя занять, какими игрушками? Неужели и она всего лишь забава? Прочь, прочь, очертим мелом круг.
Поцеловать ее при встрече или просто вручить цветы? А что, если поцеловать прямо в губы, на платформе, при всех, долго-долго? Да, вот именно так и надо. Афиша чувств. Почему? Он вспомнил, как в вагоне метро, напротив него сидели трое: молодожены и некрасивая подруга жены. Молодой муж обнимал свою очаровательную собственность, тающую от счастья. Подруга нервно теребила свой ненужный зонтик и пыталась рассказывать что-то смешное – про работу. Они снисходительно улыбались, улыбались и обнимались. Ему стало противно. Я не люблю счастливых? Нет, я не люблю глупых.
Он загадал: ее электричка придет на одиннадцатый путь и тогда будет все хорошо. Чуть проглянуло солнце, уже совсем по-осеннему скупое. Странно, от этого стало еще холодней. Ему захотелось погреться в солнечном пятне, но вдруг она его не увидит, – они договорились под часами. Он снова закурил. Нет, курящим целоваться нельзя. Все больше курящих женщин и меньше курящих мужчин. Молодцы мужики, вот еще пить бросят! Будут, как младенцы, розовые и здоровые. А женщины? Будут курить, пить, перестанут рожать. Чем они будут заниматься? Днем забавлять розовых от счастья мужчин, а по ночам с горящими неистовыми глазами носиться в темном небе на метлах, щетках и шикарных пылесосах. Она призналась, она летает по ночам. Верю. У нее такие глаза, да-да, у нее ведьмины глаза. И походка легка. Ему нравилось с ней идти. Тогда он только чувствовал ее рядом, а шел словно один. Один. Сколько будет одиножды один?
Одиннадцать.
На одиннадцатый путь подошла электричка. Он почти сразу увидел ее. На ней был белый пушистый свитер и широкая длинная юбка такого же цвета, как и розы в его руке.
Счастливый, не замечая ничего вокруг, он скорым шагом пошел ей навстречу.
Сент. 1985