Может это всё вымысел? Вздор озорной?
Или мыслей моих ход неверный, хмельной?
Знаю твердо одно: ты – моё вдохновенье,
Пусть в мечтах, в сладких снах…
Ты, как прежде, со мной.
Ночь была беспокойной, темной. Звезды попрятались за давно уже не видимыми облаками, в верхушках деревьев шумел то затихая, то надрываясь от напряга ветер. В воздухе пахло зарождающимся дождем. Сна не было.
Как прежде, перед его глазами была она. В легком светлом платьице. Улыбающаяся. Светлая и лучистая. Ночь теряла свою власть, уступая его нежным и добрым мыслям.
Постепенно, незаметно сон все же овладел его телом. Плавно проваливаясь в истомную теплоту, он продолжал, улыбаясь, смотреть на нее влюбленными глазами и взглядом поправлял непослушный пшеничного цвета локон, постоянно сбивающийся с ее чела на брови, полуприкрывая родное, до слез близкое лицо любимой, единственной и самой желанной.
Время стало исчезать, растворяясь в его бесконечных мыслях. И он снова увидел…, ему представилось…
Занималась ранняя утренняя заря. В прохладной свежести рассвета стояла тишина, не нарушаемая ни одним сторонним звуком. Где-то позади был слышен шепотливый гул леса – не от ветра, который не успел еще проснуться в эти ранние часы, а исходящий, казалось, из самой глубины души этого существовавшего в Природе чуда. Чистое пение порхающих вокруг птиц созвучно вливалось в эту гармонию и не нарушало первозданной тишины. Это все дополняло тишину. Было ее неотделимой частью.
Солнышка не было видно, но откуда-то со всех сторон струился мощный поток света и тепла. Сплошной массой этот поток охватывал все пространство, и все это плавно опускалось вниз, на землю, вызывая вместе со светом и теплом невыразимую радость от чувства близости с нею. Каждая частичка окружающего пространства была пропитана этим светом и этой радостью, дышала свежестью, прозрачностью и чистотой до появления тончайшего звона, разливающегося над полем, через которое они шли рядышком, взявшись за руки.
Прямо посреди поля пролегла узкая проселочная дорога. Утоптанное и укатанное ложе ее было теплым еще со вчерашнего дня – не успела земля полностью остыть за короткую ночь. Воздушная мягкая пыль покрывала ее, и была она такая же теплая, как и все вокруг. По обочинам густым ковром росла мягкая зелень травы, то там, то тут синими брызгами перекликались веселые васильки.
Он шагал легко и свободно, и было ему хорошо и весело от окружающей его Природы и от сознания того, что рядом с ним шла она.
Они шагали вместе, рядом. В полном молчании. Распахнув свои юные сердца бесконечной любви.
Толстые мохнатые шмели, низко жужжа, неуклюже перелетали с цветка на цветок, находили не выпитый еще нектар и, вонзаясь хоботком внутрь растения, на несколько мгновений замирали, наслаждаясь сладчайшей прелестью своего пития, затем расправляли свои прозрачные крылья и, тяжело отрывая тело, перелетали дальше. Это бесконечное движение происходило по всему полю. Тут же звенели более проворные и легкие пчелы. Их не всегда можно было заметить летящими – так быстро они проносились – и становились видимыми только когда садились на цветки. Порой на одном цветке умещались и шмель, и несколько пчел. И всем хватало того, что искали.
Они шли рядом. Им совсем не хотелось разговаривать. Они наблюдали за окружающим их миром: за колышущемся золотым полем, за синеющим вдали лесом, за чистым высоким небом, их лица лучились той чистотой и радостью, которым был наполнен окружающий мир.
Они разговаривали молча. Он восхищался виденными прелестями, а она, посматривая на него, понимающе кивала белокурой головой и улыбалась нежной белозубой улыбкой. Далеко впереди бескрайнее золотой поле уходило за горизонт и сливалось с бесконечной лазурью чистого неба.
Долго они так шли вместе, чувствуя, как глубоко внутри поднимается необъяснимое чувство понимания друг друга, чувство блаженного единения с этим теплым днем и существующими в нем Землей и Небом. Шли они так, пока не показался край поля. От нахлынувших внезапно чувств он остановился, взял в свои руки её маленькую нежную ладошку и произнес:
- Мне было очень хорошо идти рядом с тобой!
На него смотрели большие ясные голубые глаза, пронизывая сознание и душу насквозь.
- Нам было хорошо вместе, - поправила она его.
Счастливый, он улыбнулся, соглашаясь, в ответ.
Над ними было чистое небо с удивительно прекрасными перистыми облаками. Прекрасными и самыми, пожалуй, высокими на земле: первыми встречающими рассвет и последними провожающими закат.
А ему вдруг вспомнились низовые облака. Облака кипенно-белые, величественные – кучевые. Облака-тучи с теплым отвесным ливнем, с громом и молнией… Как же они желанны полями, лесами, лугами! Да и людьми тоже! Каждая травинка ждет, каждый цветок, каждое зернышко…
Он, проведя рукой по своему лицу, вдруг обнаружил оклад густой бороды и немолодые морщинки у глаз и переносицы. Рядом с ним никого не было. Много лет прошло с той поры, когда он вышел на свою дорогу, и сейчас совсем не утро и даже не день.
Не весна…
и даже не лето…
Но, несмотря на это, в душе у него теплилась радость и полная гармония окружающего Мира.
апрель 2001