Раннее утро 26 мая 1943 года. Сквозь туман уже ощущалось тепло весеннего солнца, но по-прежнему все в нем, как в воде, теряло и вес, и цвет и, удаляясь, становилось бесплотным. Андрей вылез из землянки и прислушался. Тихо. Постепенно, прогреваясь в лучах восходящего солнца, туман поднимался над землей, раскрывая картину пробуждающегося леса. Пахнет не гарью, не порохом, а туманом и непобедимым запахом пробуждающейся родной землицы. Тишина. Вокруг земное раздолье. Ни стрельбы, ни диких криков, наполненных звериной злобой, ни шума моторов, ни взрывов, ни бомбовых ударов. Тишина, от которой закладывает уши и волнующими предчувствиями наливается душа, потому что враг рядом. Враг не дремлет и ждет момента, чтобы загнать очередную карательную бригаду на партизан.
Над головою чистое голубое небо, лишь в северной части, ближе к Стожарам, два кудрявых, как барашки, облачка еле заметно плывут, растворяясь в лазоревой выси.
Откуда-то сверху послышался слабый, но нарастающий гул самолета. «Фокке-вульф» – мелькнула мысль у Андрея, - «разведчик, мать его за ногу! Наверное, опять бомбить будут! Пора поднимать ребят».
Не успел он вернуться к своей землянке, как навстречу уже вышел Козлов Петр Васильевич, начальник штаба.
- Андрюша, поднимай всех. Отряд надо выводить к Старому Лавшину, - с хрипотцой в голосе и всматриваясь в небо, проговорил он, - видимо братец твой прав, карательный отряд из Жуковки приступает к своим действиям.
- Слушаюсь, Петр Васильевич!
- Только направление держите к деду, в Филипенково урочище. Да смотрите, не напоритесь на фашистов со стороны Стари, там тоже дивизия стоит. Видимо, крепко мы им насолили, иродам, всерьез решили леса наши освоить.
Начштаба был в полной армейской форме, с двумя шпалами в петлицах. Его загорелую шею оттеняла белая полоска чистого подворотничка. Лицо сосредоточенное и строгое. Меж густых слегка изогнутых бровей пролегла глубокая морщина.
- Не волнуйтесь, Петр Васильевич. Что нам, впервой, что ли? – проговорил Андрей, - прорвемся!
- Андрюша, если это карательная операция, то немцы будут идти напролом. Нужно торопиться вывести людей.
Кружение самолета закончилось, но на смену ему протяжно загудели бомбардировщики. Они вышли севернее расположения отряда и в строгом порядке начали сыпать бомбы адовой полосой.
Партизаны выскакивали, на ходу одеваясь. Володя, одной рукой потирая заспанные глаза, натягивал ватник, в правой руке уже держал трофейный немецкий шмайсер.
- Андрюш, что? Началось?
- Да, братишка. Нужно постараться без потерь уйти в Филипенковы болота…
- К деду?
- К деду.
Отдавая на ходу распоряжения бойцам его отделения, Андрей дал время на сборы не более часа и подозвал Володю.
- От меня ни на шаг, братик. Держаться будем вместе.
- А как же разведка? Как Анька Бондарева?
- Это приказ, Володя! Приказ Козлова, слышишь?
- Есть!
- То-то же, - Андрей посмотрел на брата и сердце сжалось: как же дрог он ему, ему и отряду.
Не прошло и получаса, как послышался вдали рокот. Едва отдохнув от бешеной бомбардировки, лес огласился шумом машин и мотоциклов. Казалось, что фашисты лезли отовсюду, со всех дорог, тропинок, троп. Навстречу им, обеспечивая отход основного отряда, была выставлена боевая группа Михаила Гончарова. Облава была такой массированной, что жуть!
Несмотря на четкую организацию отхода, основной отряд то тут, то там натыкался на огонь карателей. Фашисты с засученными рукавами быстро перемещались, идя во весь рост, ни на секунду не прекращая стрелять из автоматов и что-то лающе выкрикивая по-своему.
Не раз партизаны, предугадывая действия карателей, пережидали массированные атаки и, подпустив фашистов так близко, что были отчетливо видны раскрасневшиеся и перекошенные от злобы и страха лица, открывали огонь. От дружного залпа наступающая цепь, спотыкаясь, падала, но на ее месте появлялись новые фашисты с такими же выпученными глазами, перекошенными лицами, одержимыми яростью, злобой и страхом.
Атака за атакой отбивалась, отряд перемещался вглубь леса, дальше, к болотам старо-лавшинского лесного массива.
- Не потопят ли они нас в болоте? – перезаряжая автомат, спросил Володя лежащего за стволом большой сосны Андрея.
- Нет, Вов. Нам бы только не промахнуться, выбраться к тропе дедовой. А эти оголтелые вишь, отрезают. Нам бы прорваться ближе к Василию Кузнецову, там тише.
- Прорвемся, Андрюшка, живы будем!
- Будем, братик!
Опять над головой Андрея протрескотала автоматная очередь со стороны появившейся цепи карателей. Услышав звук падающего тела, он оглянулся и увидел скорчившегося Володю.
- Вовка!!! – бросился он к нему с криком, перекрывающим треск автоматных очередей.
- Братик, жжет…
- Куда, Володя? Куда тебя задело?
- Живот…
Распахнув фуфайку, Андрей обомлел: три дырки на рубашке брата от пояса до груди мокрели бурыми пятнами.
- Подожди, Володя, потерпи. Сейчас я тебя перевяжу, перевяжу и понесу.
Быстро достав из сумки перевязочный материал из старых выстиранных простыней, переданный в свое время Верой, Андрей перевязал, как мог брата и, перехватив его за пояс, аккуратно взвалил на спину и понес, пригибаясь, как только мог от свистящих и вспарывающих кору стоящих рядом деревьев пуль. За спиной в такт своим шагам Андрей слышал стоны Володи.
- Потерпи, братик.
- Андрюша, остановись. Мне холодно… жить…
- Будем жить, Володя!
Андрей уже у берега лесного озера близ Старого Лавшина аккуратно положил Володю на землю и молнией метнулся к воде. Зачерпнув шапкой и расплескивая на ходу, он подбежал к брату и стал вытирать его пересохшие губы, лоб. Снял с себя старенький зипунок, подшитый овчиной, накрыл Володю.
Бледное лицо Володи заострилось, губы плотно были сжаты, немигающие глаза упрямо смотрели на небо.
- Володя!!! – что есть мочи закричал Андрей.
Слезы душили его. «Не уберег…» – душа выворачивалась наизнанку.
Со стороны Старого Лавшина послышалась очередная волна автоматных очередей. Надо уходить. Куда?
Андрей ступил в воду озера, прошел вдоль берега к растущему ракитнику, нагнулся над кочкой, погрузился по горло в воду и надел кочку на голову, растащив водоросли, чтобы можно было дышать незаметно для врага.
Через две минуты на берегу озера появились автоматчики. Обступив лежащее на берегу безжизненное тело Володи, они затараторили:
- Руссише партизанен…
- Кляйне партизанен…
Из-под кочки на голове Андрей увидал, как один из фашистов внезапно и с испугом отпрянул от Володи с гортанным криком, уткнул свой шмайсер в пояс и разрядил свой автомат в лежащее безжизненное, но наводящее ужас и страх на фашиста, тело четырнадцатилетнего паренька.
- Звери… отомщу… проклятые…
По лицу Андрея продолжали струиться, но не вода с кочки, а горько-соленые слезы потери самого близкого человека.
- Прости, Володенька…
Только через двое суток каратели ушли.
Только через двое суток Андрей с оставшимися в живых бойцами партизанского отряда похоронил Володю на кладбище Старого Лавшино.
31.08.2005
г.Жуковка