Не спорьте с судьбой.
Красный лист календаря.
К утру дождь закончился. Из-за туч выглянуло солнце, решившее полюбоваться своим отражением в лужах на асфальте. Но по мокрым улицам спешили на работу люди, и каблуки их сапог мелкой рябью разбивали серебряные зеркала. Солнце обиделось и опять куда-то исчезло. Осень.
Старший инспектор вышел из Управления. Громко хлопнувшая дверь салютовала его актёрскому мастерству. Продуманные жесты, естественные фразы и ни одного лишнего взгляда – поверил бы и Станиславский. Но всё же в безукоризненном плане что-то не срасталось. Друзья были веселы, секретарша – надменна, шеф – многословен. И никто ничего не сказал о вчерашнем убийстве. То, что ему не захотят дать это дело, Александр понимал. Но он увидел нечто большее, чем совершенный заговор молчания. Или все стали настолько бессердечны, что беда друга им кажется лишь мелким недоразумением, или они действительно ничего не знают. Странно. Оба варианта слишком невероятны.
Следующие полчаса прошли в бесполезных раздумьях. Логика не помогала, и Волошин решил действовать.
Остановившаяся у обочины машина ничем особенным не выделялась, и охранник отвернулся от окна. Он вскочил со стула, лишь услышав треск выбитой двери. Но могучий затылок не помог ему, и через мгновенье, удивлённый приёмом самбо, он впечатал свой разбитый нос в колени хозяина. «Полежи, отдохни немного»,- инспектор потирал ушибленный кулак: «А ты вставай, надо прокатиться. И, кстати, можешь повесить на свою лавочку табличку: «Наркотиками временно не торгуем. Перерыв на двадцать лет».
Они подъехали к дому на Садовой, когда уже стемнело. Повисшая на небе ущербная Луна следила за порядком, вглядываясь в серую пустоту улиц. Слегка поскрипывали несмазанными петлями озябшие на ветру ставни. Поблёскивал жёлтыми огнями уставший светофор. Ночь в спальном районе – лучшая пора для любви и убийства: свидетелей нет.
Не сводя глаз со скованного наручниками наркодельца, Волошин ковырялся в замке. Странно, когда они успели его починить? Секунды складывались в тревожные минуты – и вот, перестав сопротивляться, засов медленно пополз влево. Инспектор спрятал отмычки и, толкая перед собой потенциального обвиняемого, вошёл в дом. Сейчас они пройдут в зал, и продавцу белого порошка придётся что-нибудь поискать в серванте и платяном шкафу. Так, теперь пальчики обязательно найдут повторно вызванные эксперты. Осталось подбросить ему домой парочку неприметных сувениров и показать Светлане фотографии фас и профиль, чтобы она не сплоховала на опознании.
Последняя мысль принесла с собой образы: больничная кровать, осунувшееся от боли лицо любимой, и следом – расползающиеся по платью тёплые алые пятна. Этот солёный цвет тяжёлой волной прокатился по его телу, заставив закрыть глаза и прислониться к стене. Неведомый ранее приступ продлился лишь несколько секунд, но этого было достаточно: Александр потерял инициативу. Открыв глаза, он увидел, что преступник исчез. «Поиграть вздумал? Выходи, я всё равно тебя найду!» Но ответом была тишина.
Вдруг вспыхнул свет, и от увиденного зашевелились, поднимаясь, волосы на голове инспектора: в дверном проёме стоял Сергей. Невредимый и живой. Беззащитно выставив ладони перед собой, Александр попятился назад. Остановился, упёршись в стену и вдруг начал креститься, путая руки и бормоча охрипшим голосом придуманные наспех молитвы. Сергей, щурясь от яркого света, смотрел на него с удивлением. Потом не выдержал: «Волошин, что с тобой?» Эти слова слегка остудили закипающее безумие инспектора. В голове радостно запела спасительная мысль: «Зомби разговаривать не умеют!» Почему он так решил, Александр не понимал и сам, но ему стало легче. Перестали дрожать колени, и спина смогла оторваться от стены. Маленький шажок вперёд – приведение не растаяло. «Сергей? Это ты? А где Светлана?» «Волошин, ну ты даёшь! Вламываешься к нам среди ночи, чтобы узнать где спит моя жена? Как ты вообще сюда попал?!»
Александр обернулся и заставил себя посмотреть на то место, где вчера лежала раненная любимая. На старом зелёном ковре не было даже пятнышка крови! В голове опять что-то поплыло, но теперь уже от невозможной радости и невероятного счастья. Правда немного пугала мысль о сумасшествии, но это лечится. Виновато улыбаясь, Александр повернулся к Сергею и тут же понял, что приходил в себя слишком долго: забытый продавец наркотиков, прячась за спиной вдруг ожившего соперника, держал нож у его горла. «Пропусти и дай ключи от машины! Дернешься – прирежу!» Александр медленно, чтобы не спровоцировать преступника, достал ключи и кинул их на пол рядом с Сергеем. Внешне расслабленный, он приготовился к схватке: Выпускать озлобленного наркодельца нельзя. Преступник наклонился за ключами, и в этот момент рука инспектора метнулась к кобуре. Пуля летит быстро, но цель всё же успела закрыть себя бронежилетом чужого тела. Навстречу выстрелу полетел нож. Как холодно! Раненный в живот Александр медленно оседал на пол. Обессилившие руки сжали мокрую от крови рукоять клинка, и он забылся бредовым полусном.
Александр не видел, как в комнату вбежала разбуженная шумом Светлана. Он не слышал леденящий стон осиротевшей души. Инспектор очнулся лишь тогда, когда его сознание озарила пороховая вспышка самоубийственного выстрела.
Волошин с трудом поднялся и, шатаясь, пошёл к выходу. Он понял, что Сергея уже не спасти, а Светлана ещё жива. Всё как вчера. Надо доехать до ближайшего телефона и, рассказав об услышанных выстрелах, вызвать милицию. Они ей помогут. Только бы успеть, только бы не потерять сознание! Вот и дверь.
Стоп! Он вспомнил!
Рядом с выходом висел отрывной календарь. Второе сентября. Но и вчера на нём была та же дата!!! Мутным от боли взглядом, Александр вгляделся в белый листок. Жирный типографский шрифт, сливаясь в слова, смеялся над невнимательным инспектором: «Второе сентября. Вещие сны».