В лесу, цветущем свежестью безбрежной,
Стоял надгробный Камень и молчал.
Вьюном опутанный, и хвоей нежной,
Стеченья времени он тихо ожидал.
И грезил он юности далёкой,
Когда цветов побеги и лесов,
Ещё носило в небесах высоких,
Порывами неистовых ветров.
Когда на мшистых этих склонах
Ещё не рос душистый цвет.
В объятьях елей и дубов суровых,
Не пробивался мелодичный свет.
И помнил Камень, кровью обагренной
Стенания измученной Земли,
Её изгиб, давно уж не зелёный
И вой клинков с рассвета до зари.
Он знал, как Смерть летала над полями,
Как падали безвольные тела,
Как стаи птиц над ними пировали,
Как их студила горькая слеза.
И помнил Камень как в зоре горящей,
Его молчаньем скрыли навсегда,
Как стал хранителем он слёз скорбящих,
Как тайну смерти осушил до дна.
Он душам, падшим с этой тяжкой ношей
Приют в корнях своих пообещал,
Он прах едва от слёз просохший
От бурь и непогоды защищал.
Прошли века и на земле бесплодной,
Где только Смерть склоняет Камень ниц.
Покров земли пробился благородный,
И засветился множествами лиц.
Так вырос лес, и Камень оплетала
Деревьев и цветов живая мгла.
Горючих трав росою заметала,
Тумана влага на траву легла.
Но Камень помнил клятву гробовую.
Кому он мог о Смерти рассказать?
Или Весну тревожить молодую?
А ей об этом лучше и не знать.
Так он затих в молчание безвольном,
В тиши великой о судьбе скорбя,
О Смерти, о, своей неблагосклонной,
О памяти истлевшего уж дня.
Он клятву дал, и клятву он сдержал
Пока однажды топотом копыт,
Его не раскололо по полам.
Он в радости своей теперь молчит.