« О К О Ш К О № 5»
(пропаганда)
«Неудачнику» посвящается
1.
Больше всего Агату сейчас хотелось умереть. Тихо. Безболезненно. Вдали от всех. Желательно, чтобы не обременять никого заботами о собственном теле... Уйти подальше, где никто не ходит. Завалиться в какую- нибудь щель или канаву. Закрыть глаза... И исчезнуть. Для себя. Для всех. Словно и не было...
Причин для подобного настроения было много: «Тифозная Бенда» привела в свою «нору» кого- то другого. Раз в неделю он достает где-то одеколон, или что там... Половину употребляет она... Левая нога продолжает болеть и пухнуть. А к чему приведут эти боли- одному Богу ясно. Все «теплые места», всвязи с военным положением регулярно прочесывают «сухопуты» и не ему, человеку без документов попадаться в эти облавы. На вокзале, куда он пробовал, было сунуться, «фуражки» чуть не проломили ему череп своими свинцованными дубинками. По крайней мере колотили они его перед дверью от души. Минут десять потратили. Все ребра болят... А, кроме того, зима. Хотя, больше, наверное, осень... Слякоть... Но лужи к утру уже покрываются хрусткой корочкой. Ноги в старых ботинках коченеют. Так что...
Агат обошел два больших мусорных бака, даже не заглянув... Здесь никто не жил и ничего не вы-брасывал...
- Влезть бы внутрь одной из этих мусорных куч. Уж там-то точно никто не наткнется еще много- много лет... Когда-то здесь был какой- то завод, или фабрика. Теперь же просто территория разва-лин, где никого нет. Здесь просто нет причин быть.
Однако требовалось «перекусить» и он достал из кармана недоеденный вчера кусок зазеленевшего сыра. Прислонился спиной к облупившейся кирпичной стене и медленно стал сползать вниз, по-чувствовав слабость в ногах...
- Ну, вот, еще и простыл...,- подумалось ему,- Озноб... Наверное температура... Теперь точно ха-на...
Агат устало прикрыл глаза.
- А может оно и к лучшему... Что у меня впереди? Сколько я еще протяну? Да и зачем тянуть? Оборвать эту муку раз и навсегда... Кто я? Зачем я? Кому я? Кто обо мне? Что мне вообще...? -вопросы нефтяными пятнами всплывали на поверхности мозга и Агат сползал все ниже, пока что- то не звякнуло металлом под лопатками. Любопытство взяло верх и с видимым усилием бродяга оттолкнулся от стенки, снова приняв вертикальное положение...
В кирпичную кладку была то ли вмурована, то ли притянута на резьбе изнутри, обшарпанная ме-таллическая пластина, полукруглой формы с крупными буквами, едва проступающими сквозь мно-гослойные пыльные следы времени.
- Возможно, мемориальная дощечка...- подумал Агат и потер ржавчину рукавом,- хоть прочитать, когда заложен «колизей»,- он потер еще, затем поковырял ногтем, снова потер. « А С»- проступили две буквы..
- Что за «А С»?- озадачился бродяга. Он поднял палочку и постукал по металлу, оббивая засохшую еще много лет назад грязь. - «Касса. Окошко №5»-отчетливо проступила вся надпись.- Надо же,- подумал Агат,- вот бы сейчас...
Из- под дощечки неожиданно раздался ответный звук, похожий на...
2.
Как люди опускаются? Как доходят до жизни такой? «Человек со свалки» не всегда был «челове-ком со свалки». Когда- то он был «человеком из магазина», «человеком из нотариальной конторы», «человеком с завода», «человеком из дома №..», наконец. Когда- то он был чьим- то мужем, отцом, подчиненным, военнообязанным, просто обязанным, ответственным, нанятым, даже осужденным, а вовсе не тем, кем он стал сейчас. Все ниточки оборвались. Абсолютная свобода, которая не прино-сила радости.
«Человека со свалки» не ждет дома жена. Сосед- алкоголик не просит занять червонец. Сын- дво-ечник не просит написать записку в школу, а домовладелец не звонит, напоминая, что пришел срок уплаты за жилье. По телевизору его не призывают отдать свой голос за «N», который защищает интересы... Ему не надо вставать в 6, чтобы в 8 быть на работе. Ему не приходится ремонтировать автомобиль- он прекрасно обходится без этой железки. Начальник не повышает голос и не лишает премии за сон на рабочем месте. Его абсолютно не беспокоит давка в городском транспорте и по-вышение тарифов на междугородние переговоры. «Человеку со свалки» глубоко плевать на успеш-ный ход реформ и новый рекорд мира в тяжелой атлетике. Совершенно «не колышет»...
Но эта освобожденность не радует. Эта необремененность не приносит удовлетворения. Эта лег-кость иллюзорна. Глядя вперед он видит лишь пустоту. Глядя назад, он только плачет. И таких много. «Народ со свалки» ширит свои ряды. Все новые и новые сторонники присоединяются к пар-тии «вышвырнутых на свободу». Их жалко. Но им не хочется помогать. Их слабость духовного плана. Их беда в них самих. Они подавили в себе личность. Они перестали сохранять внутри себя гордое местоимение «Я». Они превратились в существа, способные только отправлять естествен-ные надобности, тупо встречая и провожая одинаковые дни. Выражение их лиц не меняется в зави-симости от обстоятельств. Они неспособны жить и не находят в себе достаточно решимости, чтобы не жить. Впрочем, если бы такая решимость у них нашлась- они бы смогли, по крайней мере захо-тели бы и стали искать способы, чтобы что- то изменить.
Сила воли личности- первая и самая важная потеря, которую они даже не ощутили, не осознали и поэтому не пытаются восстановить... Но как происходит эта потеря? Шаг за шагом. Ступень за сту-пенью. Как происходит эта механика- исчезновение лица? Однако «человеку со свалки» не нужны никакие объяснения. А первый шаг к возвращению- искра любопытства. Мгновение интереса в пустых глазах. Удивление, пускай самому ничтожному поводу- надписи на ржавой железке. Лишь бы...
3.
...раздраженное бормотанье. Что- то брякнуло. Раздался звук откинутого изнутри крючка. Открыл-ся проем.
- Фамилия!?- рявкнули из окошечка.
- А?- растерялся Агат.
Первым рефлексом было- бежать, но какая- то заноза помешала это сделать. Испуг, любопытство, а может просто слабость...
- Фамилия!?- гавкнули снова.
- Моя?- оторопел Агат.
- Ну не моя же!
- Монтень...- брякнул первое, что пришло в голову несчастный.
- Че, не проспался, что ли?
- П- проспался...
- М-м-м-мо-мо...мон...- в окошечке зашелестели страницы...,- Нет никакого Монтеня! Может Монблан?
- Ага, Монблан,- легко согласился Агат,- Только я ничего такого не делал.
- Ясный перец,- рассмеялись в окошечке,- У вас весь отдел бездельники и лодыри. И за что вам зарплату платят? Сидят- штаны протирают! «Анализ ситуации на рынке»- фу ты- ну- ты... Да я бы на месте руководства... Распишись...
Из окошечка высунулась ведомость. Ручка на нитке и тоненькая пачка купюр.
- Ну...
Снова первым рефлексом было- бежать. Нет! Сначала схватить, а потом бежать! Агату стоило немалого труда взять себя в руки, отыскать в длинном списке фамилию «Монблан» и поставить закорючку.
- Больше никого?
- Н- никого...
- Опять будут тянуться по одному, как...- недовольно загудели внутри.
Железо с хищным звяком захлопнулось.
В руках шелестели деньги. Скрипел под ветром кусок оборванной крыши. Из- за мусорных баков высунулась лохматая голова собаки и стала внимательно разглядывать незнакомца. Сам не пони-мая, что делает, Агат постучал снова.
- Что это?
На сей раз голос был тихим, виноватым и уже извинившимся.
- Простите пожалуйста...
Женская рука «в маникюре» протянула еще «десятку». Агат машинально взял. Окошечко снова закрылось. Уже без лязганья. Бедняга пожал плечами, выдохнул и сунул руки в карман. Улица, точнее проем между руинами, был пуст. Свидетелем события могла быть только собака, впрочем, это условность...
- Пойду- ка чего- нибудь куплю,- подумал Агат,- давненько ничего не покупал. Хотя бы хлеба... Потом найти ночлежку... Помыться... Может куртку какую потеплее, или штаны... Нет, на все не хватит... А что, если ходить к врачу? Интересно, сколько они берут за прием? Хотя бы узнать, что с ногой... Если без лечения- то наверное не дорого... Нет, пожалуй, все равно не хватит... А, кстати, сколько здесь денег? Хотя, лучше пересчитать где- нибудь в другом месте...
Он еще раз осмотрелся и теперь уже щель между баками не представлялась ему такой манящей. В пять минут хромой натаскал старых ящиков, кусков фанеры, прутьев арматуры со свисающими проводами и свалил все это в кучу, чтобы она закрывала металлическую дощечку с магической надписью. Мало ли дураков шатается по округе?! А что знают двое- то знает и свинья.
- Интересно,- подумал Агат, - а если я...
4.
...удары судьбы не угасили эту искру окончательно.
Эти удары все переносят по- разному. И здесь неприменимы понятия «плохо» или «хорошо». Кто- то замыкается, теряя близких. Кто- то беспробудно пьет, уволенный с работы. Кто- то становится жестче, решительнее, критичнее к себе, после развода. И врезает судьба по- разному и реакции лю-дей неидентичны. Наверняка многие вспомнят кого- то из своих знакомых, кому фатально не везет по жизни. В детстве он падает с лошади- хромота.(Держится). В юности «вылетает» из школы за неуспеваемость.(Держится). Тогда же приходится срочно жениться на однокласснице- малознако-мой беременной дурнушке.(Все еще держится). Второй брак оказывается еще несчастливее перво-го, а работа грузчика на продуктовой базе нравится все меньше.(Держится). Но, когда уличенный в воровстве банки томатного сока, попадает под суд- он ломается. Далее идет второе преступление. После выхода на свободу, окунается в нее с головой. Он перестает существовать для всех. Все пе-рестают существовать для него. Питается тем, что найдет под ногами. Одевается в то, что выброси-ли другие. Спит там, где застигнет его сон. Его еще можно найти, выделить в толпе таких- же без-ликих, но очень трудно вернуть. Да и надо ли кому возвращать? Тысячи их, одинаковых, вяло шор-кают ногами по асфальту, переходя от одной мусорки к другой. Сиротливо стоят возле летних кафе и закусочных, готовя свой мешок под опустевшие бутылки. Спят среди бела дня в кустах и подъез-дах...
В случае с Агатом было немного по- другому, впрочем, итог был так же неприятен и удручающ. Он деградировал постепенно. И не в сути бед, щедро высыпаемых на его голову судьбой, тут дело. Он был не несчастнее других. У него не было того стержня, достаточной степени силы воли, кото-рая позволяет личности не прогибаться под напором событий, как длинной ветке под хлопьями мокрого снега...
Когда- то он был даже щеголем. На праздниках, где он бывал, на него обращали внимание. Начи-нающий художник, он был не чужд обаяния. Мог за минуту нарисовать шарж, походить на руках, спеть под гитару лирическую песню(Тогда это было модно). Но она...(Ох, она!)...она уехала за гра-ницу и там, по слухам, умерла. Он перестал бывать в гостях. Стал выпивать. Позволял иногда себе не бриться. Перестал носить галстук. Со знакомыми разговаривал хмуро, односложно и кратко. Впрочем, и знакомых, вскорости стало значительно меньше. Шаг за шагом. Уступка за уступкой. Последняя выставка. Последний друг. Последняя женщина. Последняя работа. Последнее бритье. Последний ключ. Последняя тарелка... Первая ночевка в теплотрассе. Первые лохмотья. Первая пустая бутылка. Первый мусорный бак. Первое избиение. Первая бурда... Движение вниз было не-заметным и в нем не оказалось того начала, которое бы позволило ему собраться, взять себя в руки. Сказать «Стоп» и....
5.
......буду приходить каждый день?
Деньги закончились через два дня- сказалось неумение их тратить. За последние несколько лет он просто отвык от этих знаков возможности приобретения. Покупал неоправданно дорогие продукты, одежду, ездил в общественном транспорте, платя! за проезд. Даже прихромал на одну выставку, не пожалев одну из мелких бумажек.(К тому времени у него была новая теплая куртка и джинсы). Дошло до того, что бросил несколько монет нищему, хотя со страхом понимал, что сам вновь ока-жется в таком же положении, едва опустеет правый брючный карман. И он опустел неожиданно быстро.
И вот Агат стоял снова в засыпанном битым кирпичом проеме между разрушенных цеховых зда-ний металлозавода и робко тянулся к деревянному ящику, венчающему пирамиду хлама, сваленно-го к стене. Сегодня ярко светило солнце. В вышине громко каркали вороны и в душе его вместе с тревогой жила надежда. Он неще не знал, что скажет и как поступит в том, или ином случае, но в равномерной серости, медленно угасающей его жизни, вдруг блеснул редкий огонек необъяснимо-го, интересного и страшного одновременно. Что- то шевельнулось в нем, ожило с этими неожидан-ными дурными деньгами. Что- то заставило его сравнить «до» и «после». Робко поверить в то, что еще не все потеряно.
Он прекрасно понимал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, но что- то невыносимо тянуло его сюда. Хотя тупому было ясно- схватят и станут требовать возврата денег. Скорее всего, даже, побьют.
Он робко постучал по металлической заслонке. Окошко распахнулось не сразу. Снова звякнул крючок. Кто-то громко зевнул и надпись «Касса. Окошко №5» перелистнулась...
- Кто там еще?
- Монблан...
- М- монблан. Та-ак... Ха!(Агат вздрогнул) Дак вы ж уже получали! У вас почти все получали...
- А кто не получал?...- робко поинтересовался работник
- Э-э-э...Блюм и Швед. Что они тянут, кстати?
- Наверное не могут,- сказал бродяга,- А что, если я за них?
- За них?- с сомнением в голосе, сказали из окошечка.- А что ж... Пожалуй можно, только в графе «Получил» пишите «за такого-то» и роспись.
- Угу,-сказал Агат и с готовностью схватил ручку.
На этот раз он не спешил уходить.
- А когда можно будет прийти еще?
- Когда-когда... Почем я знаю? Как в бухгалтерии новую получку насчитают, тогда и приходи... Да вам объявят...
- А нам никогда не объявляют,- честно признался Агат.
- Н-ну не знаю... примерно через месяц приходи. Только не тянитесь там... неделями. А то, ведь сдам, как «не получено» и переведут на следующий раз.
- Буду, как штык, - твердо пообещал Агат.
Оттопырившийся карман приятно мешал ходьбе, но везунчик не торопился. Он деловито, на-сколько позволяло вздувшееся колено,карабкался по развалинам на противоположную сторону, чтобы хоть издали посмотреть на помещение, где сидит неведомый кассир. Каково же было его удивление, когда стена оказалась всего лишь стеной. Обычная старая рыжая кладка. И кроме не-скольких обрушенных балок с обратной стороны к ней ничего не прилегало.
- Ни фига себе!- озадаченно присвистнул инвалид, на разбираться дальше не стал,- Надо разло-жить деньги по дням равномерно, чтобы хватило на месяц. Нет! Сначала к врачу, потом разло-жить... может заявить в отделение о пропаже документов? Тогда можно будет подумать о найме жилья. Или в банк под проценты?...
* * *
Визит к врачу внушил определенный оптимизм. Все оказалось не так плохо. Воспаление в колен-ном сгибе, конечно, было. Но это была далеко не гангрена и, если лечить, беда была поправимой. На Агата завели временную карточку и рекомендовали подумать о госпитализации. А пока начать с антибиотиков.
В участке его зачем- то сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, показали некоей пожилой, чем- то напуганной особе (Дама отрицательно покачала головой), и, ничего конкретного не пообе-щав, отпустили. Лишь на следующий день (Он всем промозолил глаза) решили выдать какую- то справку, заменяющую паспорт.
- Фамилия, Имя, Дата и место рождения,- утомленный трудным днем, устало сказал сержант и очень подозрительно поглядел на претендента в граждане.
Найти крышу над головой удалось в столярной мастерской, где его принял в компаньоны и собе-седники сильно пьющий сторож. Неудобство ночных бдений Агат с лихвой компенсировал днев-ным сном на жестковатом топчанчике с березовой чуркой, вместо подушки и куском плотного ар-мейского сукна, вместо одеяла. Он уже снимал верхнюю одежду и (украдкой) чистил зубы. Осво-ившись, он обнаружил на одной из полок старую опасную бритву, которая оказалась вполне при-годной для бритья. В первый раз были порезы и смех наставника, потом забытые навыки восстано-вились. (Агат даже приобрел лосьон, впервые не для употребления внутрь) Он подружился с соба-ками и предложил своему благодетелю методику вахтового ведения дежурства. Етодика, не без сомнения и раздумий, была принята. Видимо вновь обретенное и оказавшееся после бритья откры-тым и честным лицо «квартиранта», вызвало доверие у ответственного работника.
Агату стало нравиться жить. В его существовании появился какой- то интерес. Какая- то нить, вдоль которой можно было двигаться. Тоже еще непонятно куда, но направление уже было. Нить вела, и, главное, ему хотелось двигаться вдоль нее. Он уже строил планы, относительно того, куда сможет выбраться. Казалось, он даже дышал по- другому. Шире, легче...
В одно из ночных бдений он запустил токарный станок, чем сильно перепугал напарника. Но, слегка кособокий, табурет смягчил утренний гнев пьяницы. А когда табуретов стало три- тот пер-вым вызвался стать менеджером по продаже нестандартной мебели. Покупателем оказался слегка озадаченный хозяин богадельни. Заплатил он немного, да и то, скорее из любви к ближним- пьяно-му, да хромому, лишь бы те на вверенном объекте не спали по ночам. Пусть хоть макраме из мусо-ра делают. К сожалению первую прибыль вдохновитель и организатор маркетинга, пропил. Но уже вторую разделили пополам, а на предприятии появилась ночная смена.
Едва получив минимальный официальный статус, Агат побывал и в банке. Ему подтвердили, что деньги, принесенные сюда можно будет забрать через какое- то время уже в большем количестве. Ненамного
но в большем...
- Банк «Репох» дорожит каждым клиентом,- улыбнулась ему девушка за стеклом, впрочем, значи-тельно
перешагнувшая возраст «девушки»,- Мы приумножим ваше состояние. Сделать взнос вы можете уже сейчас.
- Хорошо. Куда мне пройти?
- Вас обслужат в окошке №5.
- Почему именно №5?- удивился совпадению Агат
- Там сейчас свободно. Вы можете подождать, пока освободится любое другое...
- Да нет...Пять- так пять.
Вкладчик отложил минимум, необходимый на ближайшие дни, добавил табуреточную выручку и прошел по коридорчику в крайнюю кабинку. Действительно, во всех четырех предыдущих висели таблички «Занято», жужжали счетные машинки, раздавалось дежурное покашливание. «Девушка», проводив его, распахнула дверь с цифрой «5» и постучала в металлическое окошечко.
- Обслужите нас пожалуйста...
Агат обомлел- кирпичная кладка «под старину». Крупные буквы. Все было до того похоже, что он на секунду недоверчиво глянул в лицо провожатой. Однако улыбка была столь искренней...
-Платить сюда?- тихо спросил столяр.
- Сюда,- подтвердила служащая,- Не забудьте забрать вкладную книжку со штампом.
- Хорошо...
Створка чуть скрипнула.
- Фамилия!- гаркнули оттуда.
- Монблан,- ответил вкладчик.
- Ага...М- м-мо...мон...блан. Давайте, что там у вас?- рука с маникюром нетерпеливо забарабанила по поверхности.,- Ну, сколько?
Агат еще раз пересчитал ку...
6.
.....остановиться.
Мужчина должен всегда оставаться мужчиной. Главное его предназначение- «не раскисать». Он должен уметь сопротивляться. Внешняя среда постоянно преподносит все новые и новые пакости. Психоз неудач легко может выбить из колеи. Чтобы женщина- продолжательница рода, распла-кавшись, могла спрятаться за чью- нибудь, пускай не широкую, спину, нужен мужчина. Он, как боксер «умеет держать удар» и не «плывет», постоянно оставаясь на ногах. Природа разделила жи-вотных на самца и самку, чтобы одна заботилась о внутреннем, а другой оберегал от внешнего. И это по крайней мере, достойно- держаться того направления, которое определила эволюция. Хоть оставаться самим- собой, порой очень сложно. Очень понятны причины деградации. Так жить проще. Но если для женщины это простительно и нормально, то отступник- мужчина вызывает презрение. Нормальным оставаться тяжелее. Легче сдаться и поднять «лапки к верху», чем встре-чать трудности лицом к лицу.
Кто ты, «человек со свалки»?
Просто слабак, который позволил себе когда- то отступить на шаг, затем на второй... Просто лен-тяй, которому не хочется решать жизненные «задачи». Просто слюнтяй, который выбирает путь наименьшего сопротивления. Но личность никогда не исчезает до конца, пусть мужчина все боль-ше и больше напоминает существо. Капля гордости, остатки потенциала, малюсенький уголек ам-биций существуют всегда. Нужен только толчок, повод, чтобы возродиться. Ну, и работа над собой. Труд. Усилия, чтобы выкарабкаться из ямы. Главное, конечно- напряжение ума, приложение сил по отношению к себе. Осмысленная целенаправленная деятельность к восстановлению своей лично-сти.
Впрочем, многим удобнее оставаться там, где они есть в настоящий момент.
7.
...пюры...
Наступило лето. Агат уже немного освоился и теперь жил в маленькой полутемной квартирке, неподалеку от столярной мастерской. Он по- прежнему, под вечер приходил «на работу». Хозяин ничего не имел против расширения производства и даже позволял использовать деловую древеси-ну, видя, что от этого только польза. Да и сами изделия кустаря не были уже кособокими и прими-тивными. Отдельные экземпляры покрывались резьбой и красились. Операция на ноге прошла ус-пешно и уже через пару недель больной ходил. Рефлекс получения денег закрепился и Агат ис-правно, раз в месяц, появлялся перед кирпичной стеной. Разбирал завал и деловито стучался в окошко №5, получая дензнаки.
Но однажды произошло неожиданное.
- Монблан?- спросили изнутри.
- Да,- ответил самозванец.
- Получи и распишись...хо-хо...в последний раз.
- Как в последний?...
- А так, в последний... Сокращают же тебя- ты что, приказ не читал? Зарплата, плюс выходное пособие. По двум ведомостям ты у меня и идешь.
- Нет. Приказ не читал,- растерялся Агат,- А что...
- Все. Все...иди...некогда мне. Да скоро всех ваших поувольняют. Что от вас толку- то? Только чаи гоняете...
- Мы не только чаи...- начал было обиженный работник, но проем уже захлопнулся.
Возводил он свою «пирамиду» уже без прежнего энтузиазма.
Конечно, это был удар. Но наш герой уже крепко стоял на ногах и в прямом и в переносном смысле слова. Жил он скромно, а основную часть доходов вкладывал в уже хорошо знакомый банк «Репох», расположенный поблизости.
Девушка- оператор за стеклом узнавала его еще от входа и улыбалась, приветствовала, как хоро-шего знакомого. Счет его неуклонно пополнялся и однажды достиг такой суммы, которая ему с пол- года назад не могла и присниться. Все деньги, полученные незаконно и часть, добытых чест-ным трудом, он приносил сюда... Вы правы...в его голове уже обжилась навязчивая идея открыть собственное небольшое дельце. А что? Станочек маленький, но вполне исправный он уже при-смотрел. Обрезки не проблема. Да и со сбытом готовой продукции тоже все более- менее ясно. Оставался стартовый капитал, а он был здесь.
- Здравствуйте,- улыбнулся Агат.
- Здравствуйте,- ответила служащая,- Снова к нам?
- Ага...
- Собираетесь сделать вклад?
- Пополнить немного,- инвестор гордо вынул плотную пачку,- совсем чуть- чуть...
- Пополнить что?- засмеялась девушка.
Вкладчик оценил шутку и засмеялся тоже.
- Заполняйте бланк. Окошко №4.
- Четыре?- переспросил Агат.
- Четыре,- подтвердила собеседница,- Вас что- то смущает?
- Всегда было Окошко №4. Вы меня туда водили.
Она рассмеялась еще больше.
- Шутите?! У нас всего четыре кассы.
- Четыре?- он растерянно развел руками,- Как четыре?
Девушка перестала смеяться и растерянно поглядела в сторону могучего охранника, упоенно жующего жвачку неподалеку.
- Да четыре... четыре. Можете пересчитать...
- А деньги? Где же мои деньги?
- Да вот же они, при вас. Вы их в руках держите.
- Нет, те, которые я приносил раньше?
- Раньше? А раньше вы ничего не приносили. Мы открыли вам счет и все. Все-о... Да вы погляди-те в книжку. У нас все вклады регистрируются.
Агат нервно похлопал себя по карманам. Достал книжку вкладчика и стал быстро- быстро листать страницы. Так и есть- на его счету была крохотная сумма. Минимум, необходимый для оформле-ния документов.
- М- можно я взгляну на кассовый зал?
Девушка пожала плечами.
- Что- то не так?
- Да нет. Просто мне показалось... нет- нет, мне действительно показалось, что я когда- то рань-ше...давно уже вкладывал деньги в ваш банк... В кассу. Именно в окошко №5. Хотя, может быть, это был другой банк и другая касса... Кирпичная стена. Металлическая створка...
- Наверняка другая... У нас действительно только четыре. Евроотделка. Да и работаем мы недав-но. Первый год.
Она проводила его по коридору.
Кабинок действительно, было только четыре. Пятая и не могла нигде поместиться, судя по разме-рам помещения. Все они были открыты в ожидании клиентов. Впрочем, наплыва не было. Агат пожал плечами.
Это был удар!
- Ну, что, будете делать вклад?
- Нет. Я подумаю...
- Как хотите...
Тем же путем они вышли в холл и она вернулась за стекло, приняв дежурно- скучающий вид.
- Девушка, а что вы делаете сегодня вечером?
- Что?- она робко посмотрела на жующего охранника- Что вы спросили?
- Я говорю, может вечером сходим куда- нибудь вместе? Кафе...Театр...
8.
Он подошел к уже знакомой стене. Быстро разобрал завал и решительно постучал по дощечке с облезлой надписью. Неожиданно та отпала. Она держалась на двух ржавых гвоздях.
Это был удар!
Впрочем, он почти не расстроился. Он и ожидал чего- то в этом духе. Он понимал, что в природе все уравновешенно. Если откуда- то что- то убавляется, то где- то непременно прибавляется, чтобы потом вернуться в исходное положение. Удар не выбил почву из под его ног. Он был готов к нему. Это был уже другой человек. В его жизни были перспективы.