Когда дверь камеры закрылась за вышедшими журналистами, Михаил Борисович убрал за занавеску парашу, на фоне которой позировал для очередного выпуска информационного листка "Мы с тобой, Михаил!", и достал из ниши за той же занавеской маленький сотовый телефон.
- Я готов, -- сказал он в трубку, и через минуту, позвенев ключами, вошел Валера.
Михаил Борисович последовал за ним по коридору налево. Направо в коридор выходили двери других камер, его камера была последней, но коридор продолжался, заканчиваясь тупиком с неприметной дверью. Глядя в Валерину спину, Михаил Борисович сказал:
- Форма твоя вохровская мне обрыдла!
- Это не вохровская, Михаил Борисович, -- не оборачиваясь ответил Валера.
- Один черт! Не телохранитель, а вертухай какой-то.
- Откуда вы слова-то такие знаете? – Валера отпер дверцу и посторонился, пропуская Михаила Борисовича.
- Образовываюсь помаленьку. Зона впереди, как-никак.
- Юмор у вас, Михаил Борисович, -- Валера запер дверь и включил тускловатое освещение. Стал виден уходящий далеко вниз туннель с неработающим эскалатором. Валера нашарил на стене пакетный выключатель, эскалатор бесшумно тронулся, и они привычно поплыли в глубину, к ярко освещенной платформе метро, около которой уже стоял локомотивный вагон.
- Ждут, Михаил Борисович, -- приветственно помахал из кабины машинист Костя.
- Сейчас, зайду только переодеться.
Михаил Борисович толкнул выходившую на платформу дверь своей временной комфортабельной квартиры, успевшей, тем не менее, осточертеть за два без малого года. Прошел в гардеробную, скинул с себя одежду, которую вынужден был носить в камере, выбрал мягкие твидовые брюки, необтягивающий свитер, и направился в ванную комнату. Уже подходя, услышал побулькивание джакузи – жена принимала ванну.
- О, у тебя же сейчас должна быть встреча? По-моему, с комитетом защиты прав олигархов?
- Прав человека!.. неуместная ирония, Мишенька! А встречу перенесли. На главного правозащитника произведено покушение. Хулиганы избили. Резонанс огромный, твоих сторонников должно прибыть. Меня заранее не предупреждали, боялись утечки.
- Ну, ну… я рад. Нет, нет, я имею в виду – рад тебя видеть. К сожалению – спешу, Володя ждет.
В вагоне успел проглядеть свежие данные соцопросов. И ВЦИОМ Левады, и другие, менее ангажированные исследователи общественного мнения, были единодушны – рейтинг растет. Медленно, но верно. И это хорошо, что медленно. Так вернее.
Михаил Борисович задумчиво смотрел на мелькавшие за окном тусклые огоньки освещения тоннеля. Какая ирония, подумал он. Наверное, перевернулся бы в гробу создатель этого засекреченного метро, существующего параллельно с Метрополитеном им. Ленина-Кагановича, если бы знал, для чего оно теперь используется. Хотя, какой гроб?.. урна.
А таинственный подземный город поддерживается в идеальном порядке, даже расширяется понемногу. На это денег не жалко. Кто знает, как оно все сложится? А пока эта система обеспечивает возможность конфиденциального посещения любых кабинетов…
Владимир Владимирович шагнул навстречу из-за своего небольшого письменного стола в углу:
- Рад тебя видеть! Проходи, садись. Хорошо выглядишь.
Они уселись за круглый столик в центре комнаты. Один стул из трех пустовал. Владимир Владимирович заметил брошенный гостем взгляд и пояснил:
- Сейчас Глеб подойдет. С бумагами, -- и скупо улыбнулся.
Тотчас вошел Глеб Олегович, почтительно поздоровался, занял пустовавший стул, положил перед каждым по листочку с текстом и замер в ожидании, переводя взор с одного на другого поверх сидевших на кончике носа очков.
- Ну, что же, Михаил Борисович, настало время оформить наши устные договоренности в письменной форме, -- Владимир Владимирович не мигая смотрел на бывшего олигарха. – Читай, Глеб, вслух доходчивее.
Глеб Олегович поднял свой листок на уровень глаз:
- Ну, преамбулу опустим, наверно. Значит, пункт первый: "Праводатель назначает Правопреемника своим преемником, а Правопреемник принимает вышеозначенное назначение".
- Какой слог! Вы, Глеб Олегович, просто поэт, -- Михаил Борисович устало потер виски. – И вообще, неужели нельзя было обойтись без этой дурацкой комедии с судом и отсидкой. Вы же обошлись с Дедушкой без этого!?
- Миша, не начинай опять… договорились же обо всем. Я не Дедушка, да и ты – не я.
- Намекаешь на пятую графу?
- Почему намекаю? Прямо говорю – еврей в России должен пострадать, чтобы добиться власти. Без этого – максимум премьер. Вон Бродский – отсидел – и Нобелевка. А это тоже власть, только интеллектуальная.
- Ну, да, Рома сильно пострадал.
- А где у него власть? Над чукчами? Миша, через пару лет он тебе парусиновые туфли зубной пастой чистить будет! Глеб, читай далее.
- Пункт второй: "Правопреемник при любом развитии событий обеспечивает Праводателю гарантированную неприкосновенность…"