В начале шестидесятых я продолжал работать в Червеньском туберкулезном отделении.
Должность моя называлась внушительно - заведующий туботделением и районный фтизиатр.
Ежедневно я делал обход в стационаре, принимал амбулаторных больных и занимался текущими делами.
Однажды медсестра Мария Павловна, спокойная аккуратная женщина, с ней я вел прием,вышла записать больных, сидящих перед дверью.
Быстро вернулась, и заговорщицким шопотом сказала:
-Доктор, сейчас к вам придет хирург!
-Какой хирург? Я никого не вызывал!
-Это так называют у нас одну женщину.Она давно болеет,приходит за лекарствами. Сейчас она зайдет, примите ее, а потом я вам все расскажу!
Несколько заинтересованный, говорю:
-Хорошо, позовите ее.
Вошла маленькая женщина заурядного вида,лет 30-40. Прямые светлые волосы, стянутые пучком, тонкие бледные губы. Одета, как одевались тогда все крестьянки - ватная телогрейка, застиранное платье, резиновые сапоги.
Я спросил о самочувствии, попросил раздеться до пояса,чтобы послушать легкие. Исхудавшее тело, кожа какого-то серого цвета. В легких - полно хрипов. На рентгенограмме - так называемые "очки" - по одной каверне в верхних долях обеих легких. Заметна одышка при любом усилии - запущенный фиброзно-кавернозный туберкулез, дыхательная недостаточность, большая бациллярность...
Я ей предложил побыть в больнице - подлечиться несколько месяцев - она отказалась. Взяла лекарства и мы расстались. Прием продолжался. Когда отпустили последнего больного, Мария Павловна мне рассказала.
Настя - так звали нашу больную - жила в отдаленной деревне на краю района, за 35-40 километров от нашего "центра". Деревня без электричества, водопровода, о газе тогда у нас не слышали.
Бедный колхоз, жители пробавлялись только тем, что выращивали на приусадебных участках. Зато мужики пили самогон беспощадно. Пьянствовали не только мужчины, но и многие женщины и даже дети.
Настя жила в маленькой хатке крытой соломой, с мужем-пьяницей и шестилетней дочерью. Почувствовала себя плохо, появился кашель, стала сильная слабость и, наконец, пошла кровь из горла - легочное кровотечение.
Когда она добралась до больницы - установили открытую форму туберкулеза.
Муж, как только узнал, что она заразная больная и от нее можно "набраться туберкулеза" - тут же ушел жить к другой женщине в соседнюю деревню. Но почти каждую неделю приходил к оставленной жене - потрахаться.
В этом случае он заразиться не боялся.
Если она не пускала его - лез через окно,не смущаясь ребенка, насиловал, но своего добивался. Соседи и вся деревня это видели, но не вмешивались.
И один раз она решилась. В ожидаемый день прихода "милого" Настя отправила дочку к бабушке, жившей в другой деревне. Выставила на стол бутылку самогона.
Когда мужик нажрался и завалил ее на постель,в самый ответственный момент Настя дотянулась до заранее приготовленного, остро отточенного ножа и - "срубили нашу елочку под самый корешок!" - отхватила эрегированный член по самые яйца.
Крик был на всю деревню. Сбежались люди. Кровь хлестала фонтаном. Настя стояла в углу, отвернувшись к стене, как будто происходящее ее не касалось.
Прибежал с другого конца деревни местный фельдшер.
Кое-как, без анестезии, под дикий рев мужика, зажимами зацепил крвоточашие крупные артерии и вены.Замотал, чем было - бинтов не хватило. Влили в горло мужика еще полбутылки самогона -противошоковое средство!- и нужно отправлять больницу.
Машины не ходят - сезон дождей - грязь непролазная. Подогнали трактор с прицепом.До больницы едва довезли - большая кровопотеря,шок.
Эти медицинские подробности я узнал после, поговорив с хирургом, дежурившем в ночь происшествия и хорошо помнившем этот случай. От него же я узнал, что злосчастный член был ампутирован не у корня, а только на половине его длины.Это позволило фельдшеру в деревне зажать сосуды, иначе мужик истек бы кровью и не доехал до больницы.
После обработки раны врач отправил пострадавшегов Областную больницу, что помогло ему выжить - были повторные кровотечения.
Но вернемся в деревню. Пришел участковый. Настю арестовали и увезли в район.Провели следствие.
Только теперь добросердечные соседи рассказали об издевательствах,которым подвергалась Настя. Женщины-соседки завалили следователей подробностями. Кричали на всех углах, что и своим мужикам,если надо будет, сделают то же самое.
Мужики в деревне на время стали меньше пить...
Через несколько месяцев был суд. Насте повезло, что бывший муж хоть и с половиной члена, но все-таки выжил.
Ей дали два года общего режима, из которых полгода она провела в тюремной туберкулезной больнице, где ей безуспешно лечили туберкулез.
Затем Настю сактировали по болезн ии освободили из заключения. Она вернулась в свою деревню.
Но с тех пор к ней намертво пристала кличка "Хирург",и во всей округе ее иначе не называли.
Бывший муж Насти из этой деревни куда-то уехал. Он не выдержал насмешек односельчан.
Я не люблю мата в печатном слове, но из песни слова не выкинешь: Настиного мужа метко прозвали "Полухуй"...
Стоило ему где-нибудь появиться, женщины прятали улыбку или откровенно смеялись, мальчишки бегали за ним и дразнили:"Эй, Полухуй, покажи свой полухуй!", а мужики издевательски спрашивали:"Ну, что,Полухуй, твой полухуй еще не подрос?"
Несколько лет тому назад по телевизору в новостях прошло сообщение, что где-то в Бразилии или в США какая-то чернокожая певичка в порыве гнева отхватила ножом член у своего бой-френда.
Средства массовой информации растрезвонили эту весть на весь мир,и все феминистки восхищались отвагой артистки и мастерством врачей, сумевших пришить утраченный предмет на место.
Но никто не знал, какие страсти еще полвека тому назад кипели в глухой белорусской деревне...