Кап-кап-кап...
Кап-кап...кап-кап...
-Кап...кап...кап...
Ночь. Звёздное небо, закрытое чёрными тучами. Дождь по крыше...
-Кап-кап-кап...
Кухня. Раковина. Вода из ржавого крана...
-Кап-кап...кап-кап...
Стол. За ним сидит девушка. На скатерть падают слёзы...
-Кап...кап...кап...
Молния разрезает небо на две части, а потом растворяется... Почти сразу же гремит гром. Ветер воет на гигантскую жёлтую луну. Дождь в декабре... Странно, непонятно... Природа в гневе. Природа бушует. Природа сходит с ума..
А мутная вода капает в серую раковину, и её брызги летят во все стороны. Некоторые капли летят на пол, некоторые на обои, после чего на них остаются вечные оливковые пятна. Обои в потускневший, бывший когда-то ярко-зелёным, жёлтый горошек. Капли на полу скатываются в низине и образуют мутную и грустную лужицу..
Девушка с бледным лицом. Короткие темно-каштановые волосы заплетены в косичку и лежат на худеньком голом плече. Тонкие губы дрожат. Карие в тёмную бусинку глаза с короткими, но густыми чёрными ресницами полны прозрачных как хрусталь слёз. В длинных пальцах cжат накрахмаленный платочек. Грудь, под сереньким простеньким сарафаном до колен, поднимается и опускается, поднимается и опускается...
-Больно... - губы двигаются, но не издают ни звука. Будто бы девушка никогда не умела говорить, будто она нема и не способна сказать это простое слово вслух...
Дом мёрзнет. Сквозняк. И даже мягкий ковёр из овечьей шерсти не спасает ноги от холода. Но она, эта бледная и грустная, не замечает этого, как не замечает грозы за окном, как не замечает протёкшего крана...
Из соседней комнаты выглядывает маленький мальчик лет пяти. Огромные серо-голубые глаза, нос в смешных и нелепых веснушках, кудрявые каштановые волосы на голове под косынкой. Робкое дыхание, маленькие ножки в серых колючих валенках, одна-единственная мысль: "Ма-ма..."
Единственное, впрочем, слово, которое этот маленький мальчик способен произнести с любовью. Единственное существо, которое всегда было рядом с ним. Единственный источник света, пусть и холодного, лунного, но рядом с ним, хотя бы сейчас... Единственная, единственное, единственный... И всё это в слове и мысли "мама".
...И крупная детская слеза на румяной, обсыпанной веснушками, щеке.
Она не взглянула на него. Не услышала, не почувствовала. И даже старые, глухо тикающие часы, на которые она устремила свой прозрачный взгляд, больше занимали её, чем этот мальчик в дверях...
-Больно... - снова беззвучно произносят губы. Всего мгновение продолжается движение этих губ, и даже отражение в окне не смогло бы понять, что такое оно отобразило... А маленький человечек на пороге кухни, необыкновенно крохотный, забытый, полный тишины и любви к единственному в своей жизни человеку, понял и прошептал тихо, почти неслышно:
-Почему больно, мама?..
Кап...кап...кап...
Не услышала... Даже не шелохнулась... Даже дыхание ни на секунду не потеряло свой ритм...
-...мама?..
И что-то тяжёлое, горькое поднялось из маленького тела... Поднялось и подступило к горлу, просясь вырваться вместе с рыданиями наружу. И тельце ребёнка задрожало, и крохотные ручки в вязаных варежках сжались в кулачки, и из его нежных детских уст вырвался рёв, полный боли и отчаяния...
-Холодно, мама!!! Я весь мокрый!!! Тяжело дышать!!! Я ступил, а он раскололся, исчез, а я упал... Мамочка, холодно, холодно, больно!!!..
Крик застрял в горле. Мальчик застыл. Вдруг понял, что сам себя не слышит. Ни звука. Ничего. Ни-че-го!..
-Почему больно, мама?.. - вновь прошептал он, прислушиваясь к себе. И понял... понял, что она не услышала, потому что слышать было нечего.. И стало страшно... стало непонятно... и голова в косынке закружилась от вихря мыслей...
И мальчик затопал ножками, замахал кулачками, пытаясь прокричать хоть что-то, и с ужасом осознавая, что ни звука не доносится на этой кухне... Только кап-кап-кап, только кап-кап... кап-кап..., только кап... кап... кап... И даже не слышно тиканья старых часов...
..Девушка до боли сжала в руках платочек. И посмотрела на серый с паутиной полоток...
-Где...? Где...? Где же... - шептали губы беспомощно.
Мальчик сделал шаг вперёд и протянул маленькие ручки к матери...
-Мамочка, мама, мне страшно!! Возьми меня на ручки, согрей, мамочка! Я здесь, мамочка, я тут, обними меня, пожалуйста!..
...Шаги за дверью... Стук...
Девушка подняла голову и посмотрела на входную дверь, не заметив ребёнка... И вскочила, и подбежала к ней, и открыла, и увидела на пороге высокого мужчину в длинной шубе... Полная страха, пара глаз, и другая пара смотрит с сочувствием, болью..
-Что?... Где он?..
Слова застывают в воздухе на мгновение, всего мгновение, за которое мужчина перебарывает себя и отвечает, пока вопросы осыпаются на холодный пол, как звёзды с небес:
-Там... На улице...
-Что?... - слёзы на нежных девичьих щеках моментально высыхают, сердце стучит в висках и только одна мысль кричит в сознании: "НА УЛИЦУ!!!"
-На улицу!
Сильные мужские руки хватают её за плечи и встряхивают. Возмущенный вскрик...
...Мальчик теребит в руке кончик косынки и ничего не понимает...
-Ты не дослушала, Оксана... - мужчина качает головой, и мокрые снежинки падают во все стороны, охлаждают горячие щёки девушки. - Не хочу, чтобы что-то с тобой случилось...
-Как ты можешь?!! - восклицает она, и её губы снова начинают дрожать. - Пусти меня, хочу к нему!..
-Но...
Хрупкая девушка с силой отталкивает тучного мужчину и бежит в своём лёгком сереньком платьице и тапочках на улицу... Снег, ветер, холод, а она...
Мальчик бежит за ней. Крохотные валенки тихонько топают по ковру, негромкое дыхание разносится по комнате... У порога, не взглянув на распластанного на полу мужчину, крохотный человечек увеличивает свои шажки и, толкнув ручками огромную дубовую дверь, вываливается наружу... В прямом смысле этого слова - не удержавшись на хрупких ножках, он падает личиком в лужу у входа. Грязный, не успевший растаять снег противно щекочет нос, щеки начинают пылать от холода, а из глаз на землю падают солёные слёзы... Закусив губу, мальчик, кряхтя, поднимается... И видит свою мать, стоящую рядом с санками, на которых лежит небольшой, в полметра, кулёк, завёрнутый в одеяло...
Пушистое одеяло в чёрную и жёлтую клетку, в которое когда-то укутывала его мама… А теперь в нёго закутан какой-то кулёк... Слёзы боли заменяют слёзы обиды...
Но девушка ничего не замечает вокруг. Даже нескольких мужчин и женщин с потерянными лицами, стоящих рядом. Она только смотрит на неподвижный кулёк на санках и молчит. Это молчание затягивает всё внутри, медленно разносится по венам, бьёт ключом в голове, доносится в ушах... И даже кожу, вместе с каплями дождя, покрывает это молчание - холодное, жестокое молчание...
И люди вокруг видят это молчание, но даже не пытаются разогнать его. Они понимают. Они не осуждают. Они страдают вместе с ней, хотя она страдает во много раз больше...
-Что случилось, мама...? - шепчет холодными губами мальчик и дрожит. Дрожит не от холода, не от ветра, который забирается под его шубку, но дрожит от страха...
Девушка опускается на колени и бережно берёт кулёк на руки. Стиснув зубы, она что-то тихо шепчет кульку... Непонятно, холодно, страшно!... "Мне страшно, что такое, что случилось! Я не могу говорить, я не чувствую ветра, я даже не вижу ничего!..."
Мальчик подбегает к матери и опускается рядом с ней. Он рыдает, личико красное от слёз, кулачками в варежках он колотит себя по коленкам, кожей ощущает тёплое дыхание матери рядом... А она не видит его. Не слышит. Не замечает...
А может, просто этого не хочет.
Она только качает кулёк на руках, что-то тихо шепчет с закрытыми глазами и замерзает от внешнего и внутреннего холода. Уже пусто внутри. Уже всё равно. И уже хочется, наконец, замёрзнуть и упасть на землю, чтобы умереть рядом с ним... И ничто не важно. И ничего нет. И лишь имя, имя, которое она шепчет, сейчас нужно ей, словно живая вода.
-Тоша... Тошенька... Маленький мой... Хороший мой... Родненький мой... Славненький, счастье моё, сердце, мысли; Господи, что же ты ушёл... зачем же бросил... Вернись ко мне, помоги мне... Я не справлюсь, я бессильна; Господи, спаси меня...
Мальчик перестаёт рыдать. Он слышит своё имя. "Тоша, Тошенька" - так мать зовёт его.
-Да, мама, я тут! – смотрит преданно на мать мальчик, и в его голосе могла бы слышаться радость, если бы он говорил. - Я рядом, мамочка, я с тобой!..
-Тошенька, ну почему же тебя рядом нет... Зачем же ты пропал...
Даже мороз не в силах удержать слёзы... И девушка начинает плакать. Плакать, уткнувшись холодной мокрой щекой в кулёк, не переставая прижимать его к себе и укачивать.
Мальчик хлопает ресничками и ничего не понимает. Совсем ничего. Пусть не услышала его голоса, он и сам не смог услышать его. Пусть, пусть, пусть..! Но его движения рядом, его дыхание, он сам... Неужели не почувствовала его? Невозможно, непонятно!!
-Мама, я же тут... - снова плачет мальчик. И даже ничего не говорит, так как это бесполезно. И он встаёт на ножки прямо перед матерью и плачет, плачет, плачет.
К девушке подошёл тучный мужчина в шубе, который вышел из дома вслед за мальчиком. Он поднял девушку, бережно взяв её руками за талию, повернул к себе и попытался отобрать кулёк.
-Оксана, пожалуйста... Отпусти...
-Нет, нет, нет! - бормочет она и так сильно качает головой, что аптекарская резинка слетает с её волос и падает в лужу. Мокрые каштановые волосы рассыпаются по плечам.
-Оксана, прошу тебя, - настойчиво повторяет мужчина. Девушка не отдаёт. Девушка борется за него.
"Почему же ты так не волнуешься из-за меня, мамочка? - с обидой думает маленький мальчик. - Почему же не отдаешь большому дяденьке этот кулёк, забыв обо мне?.."
-Оксана.
Мужчина всё-таки отнимает кулёк. Девушка поднимает на него отрешённый взгляд.
-А мне теперь всё равно... - с трудом шепчут онемевшие от холода губы. - Забирай. Мне ничто теперь не нужно. Забирай и уходи. И оставьте меня в покое!..
Она поворачивается к другим людям и кричит охрипшим голосом:
-Слышите - вы?!! Вы все - оставьте меня немедленно! Убирайтесь!!! Мне никто не нужен!!! Оставьте же меня теперь!!!
Девушка бросается в дом. И закрывает дубовую дверь. И люди кидаются за ней, потому что понимают, что она может сделать что-то ужасное... Потому что помнят о револьвере с пулями, который весит у неё над постелью - талисман давно умершего отца... Они знают её боль, ведь она давным-давно живёт одна, только с сыном, с единственным сыном, с любимым сыном...
...Который стоит в луже и молча смотрит, как люди пытаются открыть дверь. И слышит короткий выстрел, и испуганные восклицания людей... Он стоит и не знает... Ничего не знает... Ему уже не пять, и не четыре, а как будто его и вовсе нет и не было... И холодно... Холодно изнутри...
А тучный мужчина наклонился к санкам и аккуратно положил на них кулёк. И ушёл скорей, чтобы помочь выбить сопротивляющуюся дверь. Мальчик же подошёл к санкам и заглянул в этот кулёк в его собственном одеяле.
И встретился с взглядом мёртвых неподвижных серо-голубых глаз. И узнал кудрявые каштановые колечки волос, торчавшие из-под косынки. Даже веснушки на носу были ему знакомы, вот только пугала смертельная бледность этих веснушек.
Пугало то, что на санках лежал он, Тошка. Точно такой же, даже в той же одежде, да вот только... мёртвый.
И мальчик вдруг вспомнил, как много часов назад он убежал из дома в лес. Ему хотелось играть, смеяться, прыгать, ведь солнышко в этот зимний день ласково освещало окрестности вокруг их лесничего домика. Мальчик побежал на замёрзший пруд, где долго-долго долбил еловой шишкой прозрачный, с синим оттенком, лёд. И мальчик был всё ближе и ближе к середине пруда, где льда почти не было, или где он лежал тонкой хрупкой корочкой. Шаг за шагом он приближался к своей гибели.
Всё случилось очень быстро. Он вдруг провалился под лёд, упал в холодную пресную воду и стал задыхаться. Его маленькие пальчики в варежках соскальзывали с края льда, и он не мог подняться на поверхность. Одежда тянула его ко дну пруда, он открывал и закрывал ротик, пытаясь выдать хоть звук... но вода поглощала все его отчаянные крики. И без того бледное личико сначала побелело, а потом посинело. Не было сил сражаться за жизнь. Полуживой человечек прикрыл глаза и стал медленно опускаться на дно, чтобы через несколько часов его подняли оттуда чужие люди. Чтобы измучить от неведения и страха свою мать. Чтобы умереть..
..Кулёк лежал на санках, и ветер теребил кончики косынки на его голове. Дождь кончался. Стало видно звёзды.
Тишину взорвал радостный крик, когда люди наконец-то выбили дверь.
..Тишину взорвал крик ужаса, когда люди вбежали в спальню несчастной девушки...
25 декабря 2003 года