Кошка сидела на столе между еще теплым боком электрического чайника и банкой с варением, варение было сливовым, а стало быть, кислым, кошка его не любила. Конечно, на столе сидеть было нельзя, только вот дома она была одна, и значит, некому будет прогнать ее, и не надо будет лишать себя удовольствия погреть правый бок. Ее черный хвост, обычно живущий своей жизнью, спокойно свешивался с края стола и через равные промежутки времени чуть-чуть подрагивал, кошка переживала. Особых причин расстраиваться у кошки, конечно же, не было, но все же, что то в это утро ее беспокоило и не давало в полной мере насладиться ни мартовским весенним солнцем показавшем свой первый луч из-за соседнего дома, ни созерцанием синего цветка, растущего у мамы на плите , то и дело укорачивающего усы на ее любознательной мордочке.
Что-то в привычном мире было не так, и это не птица, на которую кошка охотилась уже тысячу раз. Охота увлекала ее всю, заставляла тенью, сжатой пружиной выстреливать в одно мгновение свое тело к окну, увлекала до сих пор как в детстве и юности, заставляла радостно биться сердце кошки, зажигала красным, хищным огнем ее глаза, была ее ритуалом ее молитвой. Голубь , шумно ходящий по железному карнизу всего на секунду опускал свои глаза вниз а кошка уже как призрак стояла за стеклом окна, через секунду птица улетала зная , что и в этот раз она проиграла, и ее поражение белой кляксой оставалось на карнизе до следующего дождя. Впрочем , кошка не любит дождь, предпочитая забраться под одеяло и мурлыкать если повезет и мама ее погладит.
Кошка спокойна, она подходит к чуть запотевшему стеклу окна, прижимается к нему своим шершавым носом, стекло прохладное и гладкое как руки мамы. Она проходит по узкому подоконнику, грациозно огибая цветы и запрыгивает на холодильник. Как обычно , зачем то открывает хлебницу и устраивается на ней, так как это умеет делать только она, странно, но сон, еще минуту назад сладко обещавший закрыть ее глаза, куда-то уходит, что же не так с этим утром? Кошка спрыгивает с холодильника и идет путешествовать по своему дому. Ее привлекает шум доносящийся из-за двери, дверь закрыта, но кошку это не остановит, прыжок – и правой лапой открываем ручку, подсовываем лапу в щель под дверью и попадаем в мир воды, мочалок и не понятных предметов , которым люди по всей вероятности пользуются когда запираются от кошки на ржавый крючок и включают воду. Но какой приятный здесь запах!!! Так пахнут мамины руки, они всегда так пахли, сколько кошка себя помнила. Вот , что здесь не так, из не плотно закрытого крана на дно ванны падают жирные капли воды, капля разбивается об ванну и разлетается мелкими брызгами далеко вокруг. Кошка долго сидит на краю раковины, просто так, без мыслей и смотрит на узор, который брызги оставляют на кафельной стене. Тут сыро и темно и кошка уходит бродить дальше, привычным движением , футболиста отбивающего мяч головою, она открывает дверь и косолапя идет по коридору.
В коридоре резкий запах соседской собаки заставляет перейти ее с шага на бег, надо побыстрее миновать это место, дверь конечно дверь, но собака это собака, это даже хуже чем дождь. Ровным шагом кошка входит в комнату мамы и останавливается, раздумывая на какое из своих любимых мест этой комнаты пойти сначала. Ее выбор падает на кресло, с которым связано так много воспоминаний, и все они, за исключением таблеток, которыми время от времени ее мучают, приятные. Покрывало , старый шерстяной плед, пахнет мамой и кошка щурясь и двигая усами устраивается на нем. Кошка как египетская статуэтка сидит с полу прикрытыми глазами на ручке кресла, слегка покачиваясь в такт своему дыханию. Она находится между сном и реальностью, балансируя на этой тонкой нити над пропастью своих снов. Наконец сдавшись на милость победившего желания спать, кошка сворачивается пушистым шерстяным клубком в гнезде кресла и проваливается в свои желания и тихие радости, туда, где нет дождя, собаки, прозрачной стены защищающей птицу, где только теплые мамины руки ее тихий шепот, говорящий, не понятным ей языком, о любви, нежности и тепле.
Кошку будит предчувствие, поднимаясь, она, выгибает горкой свою спину, одновременно сладко зевая, но предчувствие для кошек ее племени это закон. Когда, кошка прыгает на пол и мелким шагом семенит в коридор , по телу пробегает приятная судорога, тело привыкает к этому миру и его законам. Словно во сне кошка взлетает на белый ящик, стоящий в коридоре, в котором мама иногда хранит свои вещи. Бывают вечера, когда ящик начинает ни с того ни с сего гудеть и трястись, словно скрывает в себе диковинное древнее животное, которое обречено вечно сидеть внутри. И кошка обходит ящик стороной, только не сейчас, сейчас у кошки предчувствие. Где-то внизу, на другой планете, принадлежащей собакам и чужим людям, хлопнула, закрываясь, входная дверь. Предчувствие оправдывалось, загудел, поднимаясь, лифт, а кошка перепрыгнула на шкаф около двери, на шкафу было пыльно и кошка этого не любила , чихнув и фыркнув она подошла к самой двери. Из щели дуло, вот только, когда в замочной скважине щелкнул механизм, открывающий дверь, кошка об этом не думала. Кошка опустилась на задние лапы и застыла. В коридор вошла мама , поставила на белый ящик с запертым внутри зверем сумку и села на стул. Теперь мне не нужна птица – подумала кошка, спрыгивая на пол , прямо со шкафа. Они вдвоем пошли на кухню , где мама рассказывала ей: где она сегодня была , кого видела и , что, и главное почем, ей купила. С приходом мамы на кухне стало уютнее и теплее, зашумел чайник, заворчала сковородка , отданная синему цветку, кошка сидела на холодильнике на задних лапах , обернувшись своим черным хвостом и странное , зовущее куда то чувство беспокойства вновь настигло ее как запах соседской собаки.
Они поужинали вместе, и пошли так же вместе в комнату, где мама села в свое любимое кресло, а кошка устроилась на диване по соседству. Несколько раз кошка уходила на кухню проверить, не натворил ли чего мамин цветок. Она садилась на полку с посудой и тепло, от него поднимаясь к потолку, приятно согревало.
Кошке стало очень обидно когда она поняла, что, сегодня ее так беспокоило, она прибежала к маме, запрыгнула ей на колени , терлась об ее шею, всеми кошачьими силами пыталась рассказать о своей любви и преданности. Мама ее гладила и целовала в шершавый и сухой нос, а она мурлыкала громче работающего телевизора. Ночью она прижалась изо всех сил к ней, инстинктивно выпуская острые когти в подушку пока не заснула. Ночью кошка умерла.