«я же расплакалась,
я не железная…»
(«Не отпускай», Земфира)
- Ну, ты же видишь я не в настроении!.. Убери руку! Спи, давай, нам вставать рано! Вот вернешься через неделю – и займемся. Обещаю! Руку убери, пожалуйста. – Он перевернулся на бок, чертыхнувшись, и затих.
«Через неделю…» - досадливо вздохнула Вера. Обиды уже не было. Злости – тоже. Достала из-под подушки шелковые трусики, натянула их тоскливо и спустила ноги на пол.
- Ну, чего опять? Куда ты?
- Да спи, спи, Отто, я Наде забыла позвонить! – И, поправив ему одеяло, вышла из спальни.
* * *
Надежда Быстрова когда-то была чемпионкой страны по легкой атлетике. Вот уже много лет жила в Америке и тренировала сборную штата Огайо. В детстве они с Верой мечтали купить дом на двоих. Кажется, в Монако. Обе собирались стать знаменитыми и остаться неразлучными. Вере прочили в музыкальной школе славу как минимум Башмета, ну а Наде и пророчить ничего было не надо. После первой стометровки, потянувшей на норматив «кмс», ее сразу взяли в школу олимпийского резерва.
Однако, нога может сломаться так, что вылетит и треснет коленная чашечка, после чего не только бегать, а даже ходить нормально не получается. А скрипка вдруг перестанет приносить неповторимое ощущение владения звуком, особенно когда растет живот от дирижера, совладать с которым уже не представляется возможным. И хотя ребенок, зачатый на Вериных высоких пиццикато и деликатных пассах потенциального Гергиева, до своего рождения не дожил, предоставив Вере еще один шанс сыграть на сцене Королевского Альберт Холла, скрипка была отдана соседской девочке. Навсегда.
* * *
- Аллё, Надь, это я.
- Что, не спится перед отъездом? – ехидно поинтересовались на другом конце провода. – Волнуешься? Да встречу я тебя, встречу!..
- Да нет, я спросить тебя хотела. Помнишь, мы в детстве прогуляли твою тренировку и мое сольфеджио? И потом еще украли на лотке у парка две конфеты «Мишка на Севере»?
- Верк, ты чего это? Ну, помню! Меня потом выпороли, а тебе запретили к нам домой ходить. Чего это ты?
- Я подумала, может привезти тебе «мишку», а?
- Где ты русские конфеты-то покупать собралась, дуреха ты моя!
- Да я уже купила, ты только скажи: привезти?
- Ну, привези, привези, и сыра вашего с дырками!
- Да, да, и сыра с дырками…
* * *
Отто, как всегда по утрам, бесполезно метался по квартире в поисках ключей от гаража, которые по-прежнему лежали на своем месте. Расплескивал на ходу черный кофе из огромной кружки:
- Допивай свой чай, ехать в аэропорт пора! Мне ведь еще потом и на работу, если ты помнишь?
- Да я готова уже, готова…
Ах, как Вера любила вокзалы! Они напоминали немного толчею в оркестровой яме перед репетицией или билетную суету открытого стадиона: «где здесь восточная трибуна и сектор 9, не подскажете?..»
- Мисс, посадка на рейс Цюрих - Дейтон осуществляется в терминале А через час. Приятного полета!
Двенадцать часов безвременья в международном пространстве. Двенадцать часов голубого холодного иллюминатора и теплого соседа с ноутбуком на коленях. Двенадцать часов от одной жизни в наушниках – к другой, с запахом потного легкоатлетического манежа.
«…мама, Америка, в двадцать два берега-а…»
* * *
- Мне папа голову оторвет, если узнает! – шептала в троллейбусе Вера, прижимаясь к поручню, как к шесту, с которым должна была сегодня прыгать Надька. – У меня последнее сольфеджио перед экзаменами!
- Да ладно, брось ты! Все равно уже опоздали… и прогуляли! Куда пойдем?
- Не знаю…
- «Не знаю!» Пошли в парк на качелях кататься! Или на реку купаться!
- Ты что? Мы же все будем потом мокрые?!
- Во проблема! Скажем – дождь был!
* * *
Отто явно не успевал вернуться домой до вечерней пробки. Еще и на кольцевой – авария. «Приехали!» Достал сигареты. Включил мобильник. «У вас нет новых сообщений». «Бросит она меня. Точно бросит.»
- Проезжай же, придурок! Чего встал? – высунул покрасневшее лицо в окошко. Из впередистоящей машины показалась сначала рука с поднятым вверх средним пальцем, а затем и сама ее обладательница, немолодая, но вроде симпатичная женщина в темном парике. То, что это – парик, Отто понял сразу, так как слишком гладкие волосы незнакомки сильно съехали набок в районе челки.
- Сам придурок! Я также, между прочим, спешу! У меня автоматическая коробка передач полетела!
- Извините, мисс… Я… Вас подвезти? Вызвать помощь? У меня есть телефон…
- У меня у самой есть! Вы потом в какую сторону?
- Да я не спешу, в общем-то, и мне… э… безразлично. Пересаживайтесь ко мне, подброшу, как на трассе рассосется!
* * *
Надю она увидела сразу. Та возвышалась на полкорпуса над встречающими и неистово махала рукой:
- Вер, я тут! - Поймав взгляд, неуклюже с чего-то спустилась, и быстро прихрамывая, пошла навстречу. – Ве-ра, ты всё та же!
- Надюш, как же я рада тебя видеть! – обняла крепко, поцеловав куда-то в район шеи. – Как нога? Как работа?
- Также как твой Отто: со скрипом и с перебоями! – громко расхохоталась. - Вер, у нас с тобой целая неделя впереди! Даже не верится! Пошли, чаю что ли попьем, как раньше…
* * *
- Чья была идея прогулять? – кричал отец на прижавшуюся к дверному косяку Веру. – Твоя или Надькина?
- Моя, - шептала Вера, - моя… и … наша…
- Две недели без сладкого, неделю – дома, и к Быстровым – ни ногой! Все поняла?
- Поняла…
- Почему кофта в шоколаде?!
- Конфета…
- Какая конфета?!
- «Мишка на Севере» - и только сейчас расплакалась…
* * *
Отто, сопя, стаскивал с незнакомки плотно сидящие трусики одной рукой, расстегивая ширинку на хорошо отглаженных брюках - другой. Глаза скользили то по лицу женщины, которое оказалось вблизи далеко не так привлекательно, как ожидалось, то по сторонам от машины, припаркованной на пока пустынном съезде с автотрассы.
На заднем сидении было тесно и неудобно. Женщина почему-то злилась. Голова Отто периодически стукалась о стекло. Он потел и старался. «Скорей бы уже что ли!» Последний рывок.
Последняя капля с носа.
Ее вконец слетевший парик.
* * *
Надя вела машину плавно и неторопливо, давая возможность подруге вдоволь насмотреться по сторонам: «так бы ехать и ехать… И вспоминать…»
- Надь, думаешь, продавщица заметила тогда, что мы конфеты… украли?
- Далась тебе эта история!.. Наверное, заметила! Просто растерялась, или пожалела нас… Вер, ты чего?
- Не знаю! Просто мне стало казаться, что если бы мы не сбежали тогда с твоих прыжков и моего сольфеджио – ты бы не сломала ногу, а я... Жили бы сейчас вместе. Как мечтали! Что мы там себе придумали? Марокко, Монако?
- Монако! Звучало необычно! – смеялась Надя.
- Вот, вот, Монако… Конфет хочешь? Прямо сейчас? А? Тех самых!
- Ну, давай, чего уж там!
Вера отстегнула ремень и протиснулась наполовину между креслами, пытаясь достать кулек на заднем сидении:
- Эх, так не достать!
- Подожди, сейчас я свое вперед подвину…
В бок ударило глухо и неожиданно. И прямо перед глазами возник серебристый бампер, сминающий, как в замедленном кино, заднюю дверцу Надиной машины... Вера зажмурила глаза и еще до резкой боли в груди потеряла сознание.
* * *
- Я не понимаю, чего ты носишься с этой Веркой! У вас же ничего общего! – кричала Надина мама. – Я не спрашиваю, как тебе в голову пришло сбежать с тренировки! Я спрашиваю, как тебя угораздило еще и эту пиликалку подбить!? Ее отец мне уже звонил! Снимай штаны, пороть тебя будем! Дурь выбивать, бестолочь ты! Дрянь неблагодарная!
Надя сжала в кулачке конфетный фантик и, наклонившись, вызывающе спустила штаны.
* * *
Отто застегнул ширинку. Вытер руки о бумажную салфетку.
- Ну что, по чашечке кофе?
- Можно и кофе. У тебя там, на переднем сидении, телефон пикал. Наверное, сообщение пришло. Женат?
- Я?.. Да, в общем…
- Беспокоится, наверное, к ужину ждет… - не унималась женщина, - подать телефон?
- Давай, не ждет, отрывается с подругой-лесбиянкой в Америке.
«Получено одно сообщение: Вера в больнице. Состояние тяжелое, но стабильное. Перелом двух ребер и внутреннее кровоизлияние. Не волнуйся, я о ней позабочусь».
* * *
- Надь, знаешь, чего я хочу? – трудно шептала Вера через повязку на скулах.
- Чего, милая моя? Ты только скажи, я тебе всё достану!
- Не отпускай меня…
2003 г.