Прохладный ветер трогает волосы. Оставляет после себя запах моря. Он такой быстрый, этот воздушный бегун. Везде успел. Совсем недавно шалил, трогал хвостом и крыльями размеренное дыхание волн. Нагонял робкую рябь на широкую спину морской стихии. И вот он рядом. Закружился, то щёку тронет, то охладит прикрытые веки.
Если не смотреть высоко, можно подумать, что стало прохладно. От глубокой пустоты под ногами веет непокорной, решительной силой моря.
Далеко внизу шумят волны. Так незначительны с высоты, так малы белые ниточки на макушках волнистых странников. Обманчиво малы и неспешны. Если разглядывать их с высоты морского утёса.
И трава под ногами шелестит, гудит, словно ветер вот-вот её порвёт. Сменит тишина гудение между стеблей. И полетят травинки над простором, только взглядом лови. Быстро исчезнут, а может, и нет. У ветра свои причуды. Завертит и затанцует своим собственным выдуманным танцем.
Всё как обманчиво. Особенно этот холодный порыв быстрого ветра. А над головой синева, едва ли не пронзительно белая от яркого солнца в центре высоты. Голову запрокинуть до боли, чтобы солнечный свет между сомкнутых век. Тогда иллюзия быстро исчезнет.
Нет ветра, нет прохлады, только ослепительный свет. Жар. И замкнутый во мгновение мир. Дольше не выдержать под безжалостной яростью света.
Так было.
Тогда он был ближе к небесному пламени. И вместо голубого с игривым росчерком белых облаков вокруг зияла бесконечная, неосязаемая тьма бездонного, холодного, чёрного.
Тонкие точки-иглы. В размазанной скоростью реальности. Далёкие, а от того холодные, неприступные, дикие звёзды. Одна чуть ближе. Скоро будет разворот, тогда в поляризованный купол вопьются горячие лучи. Даже затемнение и экраны не спасут. Она слишком горячая, эта звезда. Такая близкая. Родная. И от того терпится её пылкая хватка. Даже улыбки на усталых лицах появились.
- Солнце в путь, на счастье!
Воины переглядываются. И на острых от переутомления лицах чертит звезда свои тонкие линии, лучами и тенями. Словно рисует и сама любуется.
До столкновения с вражеской армадой несколько минут. Будет и им солнце. В лицо. После финального разворота на рубеж. И наши линкоры зайдут к ним со стороны света. Пусть это нелепая блажь, думать, как обманет врага манёвр ослепления. Давно не новость, что нейтринный уловитель такой дерзостью не проведёшь. Ракеты найдут свою цель. А лучевое оружие и подавно.
- Приготовиться к бою, - Адмирал отдаёт приказ, но это просто формальность.
Воины на позициях. Кто в рубках у ионных орудий, кто в торпедных отсеках, а кто у терминалов. Бегут по серым экранам голубые нити цифровых и буквенных данных. Быстро бегут, надо успеть отследить и внести поправку. Там, где компьютер задумается, подскажет интуиция. Нейтринные волны щупают пустоту. Враг маневрирует.
Танец во тьме. Быстрый, точный и невидимый. До целей так далеко, что глаз не в силах увидеть контуры кораблей.
А вот еле заметная рябь между звёзд. Блеск лучей на вражеской броне? По всплеску нейтрино там пусто, но враг вполне может ставить помехи. А что если…
- Правая ромб-группа, прямой наводкой. Веер две секунды. Параллакс 128 на 34, - голос Адмирала.
Прежде, чем руки в нанитной броне трогают экран, команда отдана. И десятки линкоров оперились залповым разрядом. На доли секунды компьютер выдаёт корректировку: 127 на 34. А это уже не важно. Залп достиг цели. На куполе проступили точки-маркеры, это услужливо подсветил компьютер. Там фото-имитатор уже рисует быстрые бутоны. В бездонной пустоте с россыпью искр вспыхнули новые звёзды. На краткие мгновения.
Опыт с интуицией. Компьютер ни за что не успел бы раньше. И тут нет никакого секрета. Просто удача.
- Солнце в бою, на счастье!
Секунда к секунде. Перенастройка, фокусировка, корректировка.
Новые залпы. Теперь их гораздо больше. Враг ответил.
Как непохож бой в пустоте на избитый, шаблонный образ. Все давно знают, но первый раз это ошеломляет ужасно. Потому, что взгляд, крик, удар сердца замирают. Нет гула разрядов, шипения плазмы в магнитном коридоре наводки, грохота и треска металла. Вспарывают лучи броню, испаряют металл, раскаляют воздух и живое, если не успело испариться на миг раньше. Только быстрые бутоны света на экранах.
Бой длится секунды. В эти секунды есть маленький шанс не успеть понять, что ты мёртв или до сих пор жив. Потом накатит, как холодной водой или жаром раскалённой домны.
Страшнее во второй раз, ещё страшнее в третий. Кто скажет, что воины космоса не боятся, никогда там не был.
Особенно страшно, если умрёшь не сразу. Бывает, ракеты взорвутся чуть раньше. Случается, разряд испарит корабль не целиком, осколки медленно расползутся в стороны. Через мгновение воздух смерзнется острыми льдинками пара. Рванёт во все стороны, замерзнет в полёте. Иглы пронзят тела, если кровь не успела вскипеть. Разорвут скафандры, если кто-то успел их надеть.
Может повезти случайно. Из тысячи один, но это небывалая удача. Ведь конвой, который разгребает орбитальный мусор, ищет тела. Но найти непросто. И в хаосе раскалённых, дрейфующих обломков шансы найти живого совсем малы.
- Конвойный старатель 15, беру на борт каплю. Повторяю, беру каплю. Глушите моторы, идиоты, тут кто-то живой!
Лязг металла и дробь ударов по броне. На то и защита конвойных судов. Они продираются сквозь крошево искалеченной стали. Если удастся приблизиться к скрюченной фигуре в скафандре, можно считать спасли. Обгорели пластины, вот-вот треснут. Нанитные слои крепче стали, но он уже близко-близко, предел прочности. На залитом солнцем щитке изнутри разводы. Разбитое в кровь лицо не разобрать. Медленные пузырьки в красной жиже. Ещё дышит. Медленное шипение у основания шлема. Там трещина. Успеть бы до шлюза.
Руки тянутся и дотягиваются.
- Он наш, капля на борту.
Смех сквозь горький, колючий жар. Давно бы слезам высохнуть. И откуда только берутся негодные. Чудо оно и есть чудо. Разве странно, что так отзывается где-то внутри?
Пролетает в душе, словно быстрое кино. Отдельными цветными сценками. Эхом воспоминание, след боли. Такой след, что бросает в дрожь. О том, как взяли на борт, он и не помнит. Ещё бы, тогда сознание бережно отступило, чтобы не растерзать себя от боли и ужаса. Боль от того, что погибли друзья. Флот потерпел поражение, не спасла даже хитрость с блеском звезды. Корабли отстроят новые, но тех, кто был там, уже не вернуть. Никогда.
Вот теперь и держит на привязи этот утёс. Хоть как-то успокаивает. Разгладились морщины, чуть смягчились от вздоха усталые, бледные губы. Шрамам туго щекотно от волос. Ветер их бросает то в лицо, то куда-то вбок. Серые глаза темны, будто в них отразился строгий адмиральский мундир. Чёрное с серым. Никаких наград. Они сгорели там, в пустоте.
Руки почти не дрожат, да и посох неплохой. Опора на славу. Но не упасть бы вниз. А впрочем, будет смешно. Пережил их всех и так нелепо погиб? Кто скажет, что смотрел в лицо смерти и больше её не боится, счастливый. Ведь он просто не знает того, о чём говорит.
- Стоишь?
Голос за спиной.
Зыбкий образ. Словно мираж. Из пустоты выходит стройная фигура. На ней, пожалуй, тоже военный мундир. В солнечном свете пестрят контуры-швы.
Адмирал кивает. Он не знает, кто потревожил его уединение. Но этот кто-то не вызвал желания уйти прочь или прогнать.
И незнакомец подошёл ближе. Он не ждал ответа, просто и коротко окинул взглядом Адмирала, улыбнулся и присел на край утёса, ногами в пустоту. Руки в тёмных перчатках примяли траву, да ветер попытался тронуть коротко стриженые волосы. Незнакомец только часто заморгал от порыва быстрого ветра. Потом прищурился и замер в созерцании.
Волны притягивали своей неспешной, неумолимой прогулкой от горизонта до берега. Каждый раз новые, подумал Адмирал.
- Каждый раз это по-разному, но всегда одинаково больно.
Адмирал хотел было спросить, откуда незнакомец взялся и как его имя. Но не решился. В спокойном добродушии карих глаз была та тонкая отрешённость, которую он сам иногда видел в зеркале.
- Ты пойдёшь туда вновь, если они отстроят флот?
- Да, - ответ вырвался быстрее, чем хотел Адмирал, - Конечно, а ты кто такой?
- Имена и звания тлен. Пепел и ветер с пеплом. Хорошо если останется привкус. Я и сам не смогу объяснить всего, это непросто. Но, кажется, в другой Вселенной и в другое время я был таким же, как ты, воином. И испытал что-то похожее. Нет, прости конечно же нет. Похожего не может быть, просто сравнимое по силе, понимаешь?
Адмирал кивнул. Он не понимал, как это возможно, просто знал, что это так и всё. Достаточно аргументов чтобы принять. Мало, чтобы опровергнуть, но разве он хочет этого? Скорее, наоборот.
- Если будет так, возьмёшь меня с собой?
- Да, - кивнул Адмирал, - Друг.
- Друг? Почему бы и нет, - улыбнулся незнакомец. Поднялся на ноги и протянул руку для приветствия, - Мне нравится имя. А то, прошлое, я уже и не помню.
28 июня 2006