В 1980 году, осенью, я поехал на Кавказ, точнее в город Орджоникидзе. Раньше город назывался Владикавказ, но после гражданской войны, когда писали историю славных побед, освобождение города записали за Серго Орджоникидзе, который, как рассказывают, был большой матершинник. Этим искусством он поразил генералов Добровольческой армии на переговорах.
Стоит город в предгорьях Кавказа и проходит через него знаменитая Военно-грузинская горная дорога. Через Владикавказ протекает река Терек, довольно невзрачная, чуть пошире речки моего детства Карабалтинки. И высится над Тереком старый монастырь с двумя турецкими башнями, очень шикарный и вошедший в туристические маршруты мира, а рядом - пяти или 6 этажная гостиница, внешне похожая на гостиницу «Турист» в Москве, но в миниатюре.
Вот в этой гостинице мне предстояло ночевать две ночи, когда я приехал на Научную конференцию, организованную Военным училищем имени генерала Плиева.
Работал я тогда в НИИ "Альтаир" в Москве, и после окончания института активно участвовал во всякого рода семинарах и конференциях по своей специальности. Соавтором моим, а точнее первым автором, был мой руководитель по дипломному проекту, Валерий Борисович Текшев (ВБ). К тому времени мы опубликовали с ним несколько научных работ. Поэтому и на эту конференцию послали тезисы, и нас приняли как докладчиков, тем более что имя ВБ было известно в кругах специалистов СВЧ (так называется область радиоволн, в которой работают приборы, которые мы проектируем). Но ВБ во Владикавказ не поехал, поэтому я отдувался за двоих. Но и честь и слава ВБ упала на меня. Началось с того, что ко мне приставили старшину срочной службы, и он обязан был обеспечить мой быт. Я ему отдал свои плакаты, подготовленные на листах, и он срочно сформировал команду курсантов по переносу этих плакатов в заданном масштабе на громадные полотна.
Далее нам всем вручили наборы-подарки от Министерства Обороны, в который входил кожаный крокодиловый портфель, набор топографических карт Кавказа (других карт военные не признавали), зачем-то лупа, авторучка «Паркер» и разные съемные тетради, заблаговременно перешитые тесемочками и зарегистрированные в 1 отделе. С этого момента эти тетрадки будут храниться 99 лет, и выноситься в первую очередь при пожаре.
Потом нас повели в специальный ресторанный зал, где определили по столам. Надо сказать, что пребывающие участники конференции были в основном из военных училищ СССР с радиотехническим уклоном. Единственный гражданский, кроме меня, был доцент МАИ, Юрий Семенович Данич, написавший одну очень популярную тогда статью, на которую считалось модным ссылаться. Соавтором по этой статье был Щепеткин, поэтому мы их так и называли «Щепеткин-Данич». Еще приехал один хороший знакомый из Минска полковник Онищук, заведующий кафедрой радиотехники Минского военного училища, и его ученик подполковник Филиппенко.
Программа самой конференции была по военному сжатая. За два дня мы должны были доложиться: в первый день - пленарное заседание, во второй день, после секций - заключительное заседание, а также - приветствия в адрес ЦК КПСС и небольшая экскурсия на Кавказский перевал.
Поселили меня в этом самом отеле над Тереком с одним полковником из Минска. День был насыщенный: встречи, знакомства, восхищения научными достижениями друг друга, прогулки по Владикавказу на площадь, где незадолго до этого был несанкционированный митинг эмоциональных горцев. Они растащили булыжники на площади перед Домом Правительства Северо-Осетинской АССР. Так что нам показывали разбросанные булыжники, которые теперь стали достопримечательностью города.
Вечером разместились в номере. И начал мне рассказывать мой сосед по номеру, полковник Иван Федорович, свою историю. Сейчас, говорит, дослуживаю я в Военной Академии, преподавателем, а вот после войны направила меня партия туда. Работал я на Севере Китая, советником при штабе Китайской Армии, а начальником штаба был молодой Дэн Сяо Пин.
Хорошо мы им тогда помогали, не только телогрейки и все обмундирование поставили, танковые части сформировали. При командирах всех уровней советники стоят, где фронтовики, а где и чекисты. Задача была - потеснить Чан Кай Ши, а с ним и англичан, с Китая. Сделать Китай нашим, советским.
Молодой-то он молодой, но злобы ему не занимать. Давил на психику, спать подчиненным не давал. Сто пятьдесят сантиметров, считай читок, горбатый, маузер из рук не выпускал.
И говорить мог, не хуже нашего Троцкого. Не зря в Сорбонне учился. Очень они с Мао меж собой цапались. Мао тот простачка строил из себя, но в Дэна не упускал возможность за ребрышко взять. Вопросы эти через Владивосток утрясал, хватал не раз за руку. Дэн как злобный пес на всех бросался. Пидряга, бывало выползет из норы, и все кальсоны свои пронюхивает. Злые языки говорили и о его ближневосточном происхождении. Но товарищ Суслов, который лично инструктировал меня, сказал: нам его ближневосточное происхождение по фени, ли ж бы Мао попридерживал.
Вздохнул Иван Федорович, и поправил ремень: «Ну давай отбой в сорок пять секунд. Завтра Петьку нужно уговорить, чтоб путевку в санаторий выписал». Петька - это был начальник училища, куда мы прибыли.
Лег я на свою постель и уснул под дальнее журчание Терека. Среди ночи проснулся от тяжелого сна. Приснилось, что в какой то мусорной куче лежит человек, мертвый или живой не понятно. А куча в каком-то громадном ангаре.
Подхожу ближе - чувствую, это отец мой, умерший 16 лет назад. И начинает он шевелиться, вроде крикнуть что-то мне хочет. Я согласен, я даже рад, значит все же он выздоровел. Он начинает шевелиться в этой куче навоза и вдруг откуда-то сверху амбара раздается по киргизски, что-ли: "Шансяо тунчжи, юоу жень дэн ни!". Я замер и проснулся. За окном стояла какая-то фантастическая гора, освещенная луной, отражающейся в речке. Где я? На соседней кровати кто-то зашевелился. Отец?
Я тихонько приподнялся на кровати. Какой то человек с выпученными глазами смотрел в потолок и вел беседу с кем - то. "Говорю я тебе, не знаю, где карты. Когда мы брали Пу Ина, я сумел найти только карты расположения подземного императорского дворца, главные детали Пу Ин сам не знал, хотя мы и прижигали ему темечко. Дэн похоже получил их от дядьки Пу Ина, которого мы сгоряча пришили в первую минуту, когда ворвались к императору". Человек бормотал все тише, и вдруг страшно захрапел и закричал: "Дагэ *** банчжу вомэн, Мао тунчжи!". И после этого стих. Это Иван Федорович замер на куче смятых простыней.
На следующий день, с тяжелой головой и не помнил, что мне снилось, а что было реальностью ночью.
- Недопили вчера, что ли, - все говорил и говорил Иван Федорович утром. - Надо Петьку осадить, хорошие путевки у него есть, на перевале собственная дачка, по 5-10 человек из Генерального штаба с охраной 30 человек.
Мы поклевали яичницу в ресторане, и я поступил в распоряжение своего старшины - сверхсрочника. Мои доклады, слитые в один, были последними.
Сначала последовательно выступили полковник Онищук, и подполковник Филиппенко, которые доложили о новой вводимой в практику проектирования СВЧ устройств теории волн мощности. Нажимая на кнопки тумблера, полковник наглядно и научно показал, как распространяются эти волны мощности по электрической цепи. Выступивший вслед за ним его ученик, подполковник Филиппенко, развил теории учителя и показал новые изящные формулы для коэффициента усиления по мощности и коэффициента шума. Затем выступил доцент Данич, популярно изложив тезисы своей известной статьи, написанной вместе со Щепетником. Вслед за ними выступил и я, тыкая указкой на впечатляющие плакаты, выполненные взводом курсантов за 24 часа, а затем было зачитано длинное заключение, наполненное гордостью за нашу советскую науку, особенно её военно-техническое направление.
Все облегченно вздохнули после исполнения Гимна Советского Союза. Начальник училища, которого лично знал Иван Федорович, пригласил всех на экскурсию на Кавказский перевал. Все расселись на удобные места 2-х автобусов «Икарус». По мере движения, все загадочней и красивее становился пейзаж, все отвеснее скалы. Наконец мы выехали на какое то плоскогорье, на котором стояла квадратная старинная башня и длинный сарай, покрытый камышом. Возле сарая была заметна активная трудовая деятельность курсантов в белых халатах и дымок. Офицеры, среди который было только несколько подполковников, а остальные полковники, выползли из «Икарусов» и началось фотографирование на фоне Кавказских хребтов, после чего Петька пригласил всех в сарай, отведать трапезу.
В сарае стоял длиннющий стол из досок и скамейки, и на этом столе дымилась гора мяса. Мясо было разных типов - вареное, тушеное, копченое. Лежало кусками прямо на свежевыскобленных досках. Между кусками мяса лежала зелень субтропического происхождения. Лимоны, ананасы, манго, какие то ежики, капустные листы, корни какого-то дерева, но больше всего щавеля, укропа, лука. Между всем этим богатством стояли батареи водки. Водка была одного сорта - отечественная «Столичная». Поглаживая орденские колодки, все взгомоздились на свои места довольно демократично, по семейному, хотя нас с Даничем и посадили вместе, как единственных в гражданской одежде. Вкушение естественной натурной пищи, прерывалось полковниками, причем начальник училища, обращаясь с первым тостом, произнес: "Товарищи офицеры!" - и вся дружная команда, побросав вилки, вытянулась с понимающими благодарными лицами. Петро произнес нужные слова, поблагодарил за участие приезжих из других военных училищ и выразил надежду, что подобные конференции войдут в традицию Северо-Кавказского военного округа, поскольку роль науки возрастает на современном этапе военного строительства славных Советских вооруженных сил.
После этого волна выступающих катилась с одного края стола до другого. И тут вдруг изъявил желание сказать Юлий Семенович Данич. Он в несколько приемов встал над гудящим столом, дергая рукой с плещущей водкой в граненом стакане, как бы обращаясь в тем богам, которые организовали это пиршество, привлек к себе внимание хотя бы тем, что выступает доцент Московского Авиационного Института, и, так и не собрав в кучку мысль, сказал все же отчетливо только: "А у меня папа - тоже полковник!". На что все полковники и подполковники дружно загудели и потащили в луженные рты очередные порции водяры .
Вдруг двери сарая широко раскрылись, и в том проеме, в который только что сновали курсанты в белых халатах, появился какой то осетин с кинжалом на боку.
Проникнув в сарай, он стал единственно трезвый, но вооруженый среди полка безоружных старших офицеров. Но намерения у него были явно мирные. Вынув из-за спины рог, в котором было заранее налито вино, он начал произносить бородатый тост про мост, по которому идет девушка и все выше и выше поднимается то ли мост, то ли юбка у девушки. Однако как раз это и было надо собранию. Они радостно приняли окончание тоста за дружбу русского и осетинского народа. Тут всех пригласили на воздух, где зазвучали барабаны и начались пляски вместе с откуда ни возьмись девушками в осетинских костюмах. Полковники принялись топтаться на горе, при свете костров и шашлычниц. И даже принялись петь какие то песни на смешанном языке, например "Путь далек у нас с тобою..."
Большинство зрителей общались на только им понятные темы, разминая Генштаб, назначения новых генералов, и политическое положение. Кое-где звучали незлобные анекдоты про Леонида Ильича Брежнева, к тому времени ставшего, как известно Маршалом Советского Союза.
Потом, изрядно уставшие и пьяные, погрузились в «Икарусы» и нас довезли до Отеля. Первым выпал из «Икаруса» Юрий Семенович Данич и пополз в кусты. Более дисциплинированно, плашмя, выпал полковник Онищук, а подполковник Филиппенко где то пропал. Доползли и мы с Иваном Федоровичем, которого донес до номера сам его друг Петька.
- Не хочешь таблеточку? - спросил меня Иван Федорович, растягиваясь на постели. И протягивает мне какую-то беленькую, в фольге. - Это проверенное средство. Сейчас все снимет.
Я соснул таблетку и из чернобелого телевизора, который мы включили, вдруг поплыл радужными кругами какой то ковбой.
«Я тебе что-то вчера рассказывал. Не верь ничему. Того Дуни сейчас нет.
Готовили мы его для обычной оперативной работы, но нет, попер он выше,
подфортило ему, богатства поплыли в руки. В Париже то он перековался, хозяев настоящих нашел. Играл сразу на два-три фронта. Все знали у нас в Восточном отделе. Готовили замену. Но нет, ясно стало, рано или поздно Маламуд даст им прос..я. Схватились не на жизнь, а на смерть. Им Китай был до фени, вход на Шамбалу подавай им. Или хотя бы императорские карты...»
7 июля 2002