Приехала мать из Киргизии ко мне в гости, в Москву. Жил я тогда на Трех Вокзалах, комнату у золотоискателя снимал. Золотоискатель, а имя у него было знаменитое – Владимир Ильич, жил в Бодайбо и работал на драге, добывая 1 кГ золота в сутки. Приезжал он в Москву раз в год, и по нашей договоренности я должен на это время уматывать из комнаты, а ему поставлять водку сумками.
А в тот год мать с внучкой Светой ко мне в гости приехала и все ей здесь нравилось. Особенно ей понравилась горячая вода в ванной. Набрала она белье для стирки и замочила в ванной, а сама сидит и смотрит, как горячая вода из краника идет, никогда такого не видела.
Гордая она, что сын ее с отличием окончил институт, аспирантуру, пишет ученые книги, живет в центре Москвы, и вода горячая у него из крана бежит.
И решила пойти покурить на лестницу. Скрывала она, что курит. Сын сказал ей, чтобы вела тихо, здесь соседи не общаются. Босиком вышла, по деревенской привычке, и дверь захлопнула, а как докурила "Приму" дергает, дергает дверь, а она не открывается. Заплакала мать и не знает что делать. А за дверью вода журчит. Побежала во двор, где внучка ее Света игралась: «Света, Света, я дверь закрыла, а там вода в ванной бежит». А что Света может сделать. Плачет, плачет мать, а сама босиком с ноги на ногу переминается. Старушки на скамейке сидят, головами покачивают.
Побежала снова на шестой этаж, дергает за ручку двери, думает, вдруг откроется. А где сын ее - не знает, где его работа - это большой секрет. Он большой специалист, инженер по теплотехническим канализациям.
Тут дверь соседняя открывается и пьяненький дядя Юра из квартиры сто восемь выходит. Замерла мать, и повернулась к своей двери, а сама плачет.
-Что случилось, сестренка? - спрашивает Юра.
-Ой, дверь закрылась и не открывается, - сквозь слезы говорит мать, босая стоит на подстилке у двери.
-Это дело поправимое. Я в этом доме любую дверь могу открыть - успокоил мать дядя Юра.
Действительно, принес какую то проволоку и открыл стодевятую квартиру.
* * *
Через день возвращаюсь я домой и вижу в своем окне лицо матери испуганное. Смотрит она сверху, с моего шестого этажа, на памятник задумчивому Ленину, что на площади против Ярославского вокзала стоит. Памятник видит, а что я возле памятника машу ей рукой, не видит.
И тут увидела, и испуганно так замахала мне, вроде как на тот свет.
Помахал я ей еще и пошел домой. На лифте поднялся. У нас лифт подразбитый, гремящий, но матери очень нравится на нем кататься вниз-вверх.
Мать меня встречает на пороге.
-Ой Саша, что было в эту ночь! Хозяин приехал, Владимир Ильич! Так это не твоя квартира?
-Мам, я ведь тебе говорил, что не моя, снимаю я ее.
-А где твоя?
-Нету пока еще, на очереди я стою.
А стоял я действительно на очереди в своем почтовом ящике A-1372, и был номер моей очереди аккурат 1372, так что запоминать было очень просто.
-Прилетел он сегодня ночью пьяный, разбудил нас, дай выпить, говорит. Кто ты? - все спрашивает, - а где Иван? А сам все шныряет по полкам и по сумкам, водку ищет. А я не знала ведь, что квартира то не твоя - плачет мать.
-Мам, в Москве трудно с квартирами, здесь многие снимают.
Мать вздохнула, подумала, подумала и говорит:
-Саш, а почему тебе Горбачев квартиру не даст?
* * *
2002