Эта статья опубликована в журнале "Адвокат" №6 (июнь) 2006 года. Журнал издаётся ИД "Законодательство и экономика".
"Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью".
Кажется, из советской песни…
Деньги любят все… А вы не любите? Не притворяйтесь, а не то они, нелюбимые, обидятся и станут вас избегать! Более того, почти всякая сфера разумной деятельности может быть охарактеризована, в частности, таким показателем, как "ёмкость рынка". Не могу точно объяснить, что подразумевают под ним высоколобые экономисты, но звучит чертовски солидно.
В данной работе под этим термином предлагаю понимать общее количество денег, которое можно заработать, занимаясь определённым ремеслом на известной территории. По-другому ещё можно сказать, что ёмкость рынка есть сумма всех денег, которые потребители готовы потратить на ту или иную услугу. Другое определение для статьи, которую вы сейчас открыли, не потребуется.
Человеку, которому противна сама мысль, что деятельность адвоката может относиться к сфере услуг, дальнейшие рассуждения лучше не читать. Тем же, кто готов рассматривать её с этой точки зрения, предложу политкорректный термин: "платная юридическая помощь", а не услуги. Так или иначе, для сферы услуг характерна конкуренция, а для адвокатской деятельности нет. Здесь я отошлю читателя к точке зрения кандидата юридических наук О.В. Макарова .
По мнению этого автора, "…адвокатская деятельность не обладает качествами предпринимательской деятельности, поэтому к ней не применимы принципы конкурентной борьбы".
Я склонен присоединиться к этой точке зрения. Внутри адвокатского сообщества ощутимой конкуренции действительно не наблюдается.
Однако, уважаемые коллеги, давайте попробуем на страницах своего профессионального журнала обсудить вопрос о том, какую конкуренцию ведёт адвокатура вовне. Да-да, именно так, я не оговорился – какие факторы влияют на ёмкость рынка платной юридической помощи. Вернее, с кем нам приходится делить деньги, которые граждане готовы расходовать на оказание им платной юридической помощи.
Первое, что приходит на ум, это, конечно, различные юридические и околоюридические фирмы и фирмочки, плодящиеся на просторах страны. Однако специфика их деятельности, как правило, находится несколько в стороне от собственно юридической помощи (это – регистрация и ликвидация юридических лиц и тому подобное) и не совпадает с деятельностью адвокатуры. Кроме того, нельзя сказать, чтобы такие фирмы как-то особенно активно, активнее адвокатуры, осваивались на правовом пространстве.
Другим, и, пожалуй, главным конкурентом адвокатуры является организованная, систематическая коррупция органов исполнительной власти, правоохранительных органов. Давайте поставим перед собой вопрос, какой выбор стоит перед гражданином Российской Федерации, столкнувшимся с какой-либо проблемой юридического или административного характера?
На самом деле выбор небогат – обратиться к адвокату (шире – к юристу вообще) либо дать взятку чиновнику. Первый путь является законным, но долгим. Кроме того, судебные либо иные правовые процедуры, связанные со сбором доказательств, не позволяют добросовестному адвокату гарантировать достижение результата, желаемого доверителем. Сбор и оценка доказательств – слишком тонкое дело для этого.
Дача взятки предпочтительна тем, что создаёт иллюзию надёжности и возможности купить готовое решение в короткие сроки и в желаемом виде. Я понимаю, что это звучит достаточно цинично, но, обращаясь к коллегам, я позволю себе называть вещи своими именами.
Практика показывает, что в подобных "схемах" адвокат является попросту лишним. С расширением коррупции её адепты становятся всё более "всеядными". Чем более "всеядными" они становятся, тем менее нуждаются в посредниках. Когда продажность чиновников становится отраслью экономики, на неё начинают распространяться общие рыночные принципы, одним из которых является максимальное сокращение числа посредников, задействованных в той или иной финансовой цепочке.
Жизнь сама наталкивает на мысль, что крупная деловая коррупция, с высокопоставленными чиновниками и миллионными суммами, опасна сама по себе. Но стократ опаснее коррупция, опустившаяся до бытового уровня. Однажды несколько коллег обсуждали ситуацию в энском подразделении ОВД, где (верх "всеядности") сотрудники в буквальном смысле этого слова не отказывались ни от каких денег. Принесут пятьсот рублей – берут пятьсот. Принесут больше – берут и больше.
В ходе дискуссии один коллега мрачно пошутил: "Они хоть цены повыше держали бы, что ли. Тогда к адвокатам обращались хотя бы те, кому не хватило денег на взятку". Я не нахожу это суждение остроумным, но оно хорошо показывает разницу интересов между адвокатурой как профессиональным сообществом и коррупцией властных структур.
Я допускаю, что часть наших коллег предпринимает попытки заработать на коррупционном "рынке". Я допускаю также, что кому-то это удаётся. Однако становится всё очевиднее, что мода на взятки может представлять реальную угрозу будущему российской адвокатуры в целом. Систематическая коррупция поглощает ресурсы (в данном случае ресурсом являются деньги, перетекающие с рынка юридических услуг в карманы чиновников). При этом система чиновничьей продажности тяготеет к замыканию сама в себе.
Приведу пример: в Хабаровске был осужден сотрудник уголовного розыска, обещавший родственникам подсудимого передать взятку судье за принятие благоприятного решения по уголовному делу. Доказать передачу взятки не удалось, поэтому милиционер был осужден по ст. 159 УК РФ как мошенник. Однако - странное совпадение – судья, фамилия которого прозвучала в этом уголовном деле, поспешил подать в отставку .
Хотел бы обратить внимание читателя на ряд особенностей, характерных для этой ситуации. Первая особенность – в деле участвовал адвокат, и у меня есть большие и обоснованные сомнения, что ему была уплачена хотя бы одна копейка. Особенность вторая – на этом примере хорошо видно, что коррумпированный чиновник действует активно и затрачивает недюжинные усилия по поиску клиентуры и уводу её с рынка легальных юридических услуг. Таким образом, чиновничий аппарат небезуспешно осваивает ёмкость рынка юридической помощи, откусывая изрядный кусок от нашего с вами пирога, дорогие коллеги.
Особенность третья – все действующие лица являются государственными служащими, действующими в пределах одного района. Это и понятно – только таким путём можно гарантировать себе регулярный коррупционный доход. Привлечение любого постороннего лица снижает надёжность и доходность этого "бизнеса".
Вопрос состоит в следующем: должно ли такое положение вещей нравиться нашему с вами профессиональному сообществу? Должно ли оно нас устраивать? Думается, что нет. Лично я отношусь к средствам, которые были отданы в качестве взяток, как к деньгам, прямо похищенным из адвокатских карманов. Это шутка? Отчасти да… Но только отчасти.
Модным персонажем народной фантазии 90-х годов был "дорогой адвокат, состоящий на службе у мафии". Для театра масок сей персонаж вполне пригоден. Кому-то такой "имидж" может даже доставить удовольствие. Я же, по общей смешливости своего характера, могу разве что хихикнуть и рассказать некогда нашумевшую историю из жизни хабаровских чиновников. Думаю, она развлечёт читателя, потому что смешная.
История: представим себе кафе. В кафе находится районный прокурор, начальник районного УВД и ещё пара чинов рангом пониже. Они отмечают день рождения одного из присутствующих. В том же кафе находится несколько человек, которых принято политкорректно называть "предпринимателями с криминальным прошлым". Не знаю, чего уж они предпринимают в своём настоящем.
На общую беду в этом же кафе присутствует ещё одна компания, которая, по мнению одного из районных начальников, не выказывает к остальным присутствующим должного уважения. Трудно сказать, кто подал команду "предпринимателям" на "наведение конституционного порядка", но чужакам были нанесены побои, а одному даже сломана челюсть.
Наш русский Бог шутлив – пострадавшие оказались министерскими проверяющими по линии МВД. Побитые москвичи преисполнились возмущения в равной степени поведением "предпринимателей" и районного правоохранительного начальства, из чего можно сделать вывод, что искомое распоряжение было дано таки из-за их столика. Районное руководство сменилось в таком спешном порядке, что было даже неприлично.
Местные СМИ кинулись было на сенсацию, но потом замолкли, как будто погон в рот набрали. Нас здесь интересует один вопрос: а зачем организованной преступности адвокаты? Адвокаты нужнее полуголодному "пэтэушнику", укравшему кусок колбасы. Хотя, те же самые районные начальники стёрли бы этого "пэтэушника" в лагерную пыль. А у "мафии", привыкшей исполнять поданные команды, проблемы возникнут вряд ли.
Не то, чтобы я пытаюсь рассудить, что чьи-то права нужно защищать, а чьи-то – нет. Защищать следует права любого гражданина Российской Федерации. Просто я пытаюсь расставить по местам некие забавные фигурки на нашей юридической полочке. Может быть тогда, когда мы всё расставим по местам, то и увидим нечто интересное?
Мне приходилось встречать в периодической печати сведения о том, что до 70% взяток россияне отдают за совершение чиновником правомерных действий либо за общее покровительство. Я полагаю, что в этой деликатной сфере статистический учёт – от лукавого, однако давайте отметим, что такое явление, как частное вознаграждение государственного служащего за исполнение им его прямых обязанностей достаточно распространено.
Неужели люди так благодарны государственным управленцам, что несут им кровно заработанные деньги, да ещё и упрашивают их взять? Сдаётся мне, что это не так. Обратимся к исследованиям, проведённым фондом ИНДЕМ при поддержке Центра международного частного предпринимательства (CIPE) (полевая часть исследования проводилась Исследовательским холдингом РОМИР Мониторинг).
Проведенные этой организацией исследования выделили основные проблемы, при решении которых российский малый бизнес чаще всего сталкивается с коррупцией: 1) покупка или аренда производственных и офисных помещений, получение разрешений на их строительство и покупка земли под строительство; 2) проверки деятельности бизнеса различными инстанциями; 3) получение неконкурентного преимущества за счет коррупции; и некоторые другие проблемы и ситуации.
На первый взгляд, пункты 1 и 3 кажутся нелепыми. Получается, что в первом случае российские предприниматели дают взятки просто "на ровном месте", поскольку при наличии законных оснований вопросы, связанные с арендой и продажей недвижимости, должны решаться наилегчайшим образом. Причём, если уж предприниматель обращается с такой просьбой в государственный орган, то у него, скорее всего, такие основания есть.
Более того, исследование показывает, что "в целом, мы имеем дело с двумя противоположными стратегиями поведения: власть наращивает коррупционное давление на граждан, а граждане бегут от коррупции" . То есть и социологи подтверждают медицинский факт, что живой человек не склонен отдавать своё чужому "дяде".
Это означает, что пресловутый служивый "дядя", для того чтобы получить деньги, должен немного повоздействовать на "жадного" гражданина. То есть попросту немножечко повыкручивать ему руки, в прямом смысле или переносном. Вопрос: почему, оказавшись в подобной ситуации, человек не бежит сразу же в суд?
Ответ: чиновники уже вошли в раж, выстраивая свою "властную вертикаль". При этом все забыли, что ни в одной развитой стране власть не отличается какой-либо особой "вертикальностью". Даже напротив, реально функционирует полное и окончательное разделение властей. В "вертикальном" же варианте государственного устройства суд неизбежно оказывается где-то внизу постройки и отчаянно трусит принимать какие-либо решения в пользу гражданина.
Мне как-то раз задушевно объясняли, что если сторонами по делу являются граждане, то доказательства должны оцениваться одним способом, а если хотя бы одна сторона – государственный орган, то способ оценки доказательств должен быть другим. Своими расспросами о разнице в двух этих способах я добился разве что улыбки, достойной кисти самого Леонардо.
Чиновничество прекрасно (гораздо лучше граждан) осведомлено об этом свойстве отечественного правосудия. И не стесняется намекать о бессмысленности жалоб в "инстанции", мол, проще прямо здесь "порешать". Такие намёки у нас ложатся на благоприятную почву. Ну, не верят у нас часто граждане правосудию, его способности блюсти закон.
Теперь взглянем на это с точки зрения цеховых интересов. Нужно ли нашей корпорации, чтобы человек, чьи интересы были ущемлены чиновником, "решал" свои проблемы келейным образом с тем же самым чиновником? При этом давайте учтём, что при этом гражданин покидает легальный рынок юридических услуг и уходит в номенклатурную "тень" вместе со своими деньгами. Ответ представляется очевидным.
Промежуточный вывод банален – адвокат зависит от авторитета правосудия, авторитета закона. Наша корпорация заинтересована в повышении социального "веса" суда и придания ему реальной независимости. Это необходимо для придания значимости собственной профессии. Пока народ воспринимает осуществление власти как серию закулисных сговоров, далёких от закона, юристу во многих сферах реально нечего ловить.
Уже упомянутый в этой работе источник представляет структуру рынка деловой коррупции. Я думаю, читателю будет интересно взглянуть, как распределяются коррупционные сделки по ветвям власти и видам регулирования.
***диаграмма на прозке, к сожалению, не отображается, но её можно найти на антикоррупционном сайте Фонда ИНДЕМ www.anti-corr.ru***
На этом рисунке приведена диаграмма частот (в процентах) ответов предпринимателей на вопрос «К какой ветви власти относился этот орган?». Этот вопрос задавался тем респондентам, которые отвечали о подробностях своего последнего опыта коррупционного взаимодействия.
Как мы видим, наиболее коррумпированной была и остаётся исполнительная власть, наименее – судебная. Так почему бы менее коррумпированной ветви государства не подключиться к контролю за наиболее коррумпированной? Не вижу никаких противопоказаний. Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что относительно небольшая коррумпированность судов связана с их невысокой, в глазах общества, значимостью.
Граждане понимают, что даже если в суде и есть некое дело, то "вопрос решается" часто всё равно не в открытом и гласном судебном заседании, а где-то ещё. Так или иначе, обращение гражданина в суд чаще всего может разрешить многие коррупционные ситуации, перевести их в правовое поле, где (в отличие от "коррупционного поля") найдётся место и адвокату.
К похожему выводу приходит и исследование фонда "ИНДЕМ", где отмечается, что "…возможности, которые граждане находят сами, избегая коррупции, являются важным антикоррупционным средством, которое может взять на вооружение государство, проводя антикоррупционную политику". Главной среди таких "возможностей" естественным образом должно стать для человека обращение в суд.
Ещё немного о позиции государственных органов по поводу рассматриваемой проблемы. Не так давно мне посчастливилось побывать на очень поучительной встрече, на которой присутствовали представители как адвокатуры, так и руководства краевых правоохранительных органов. Было сказано много любопытного.
В частности, выяснилось, что существует приказ (или негласная "установка"), согласно которому прокурор, участвующий в уголовном процессе в суде, подлежит замене и отстранению от участия в деле, если он намерен отказаться от обвинения.
Оригинально, правда? Руководство прокуратуры, судя по всему, само не очень верит в неподкупность собственных чинов. Оно (руководство) не способно, да не очень-то и пытается их контролировать. Здесь играет свою роль номенклатурная многочисленность и чрезвычайная плодовитость. Российские государственные служащие, как известно, являются редким биологическим видом, который способен бурно размножаться неполовым путём.
Однако, вместо того, чтобы реально противодействовать коррупции, система начинает сужать процессуальные права сторон. Что получается? Прокурор в ходе судопроизводства пришёл к выводу об отсутствии состава преступления или недостаточности доказательств. Однако, он всё равно, вопреки уголовно-процессуальному закону, он должен настаивать на осуждении гражданина. Так, что ли? Принимая же во внимание предельную сервильность судов, которая уже была отмечена в этой работе, и отсутствие у них готовности к принятию самостоятельных решений, нельзя не прийти к выводу об опасности такой "антикоррупционной" практики.
То же самое относится и к прекращению уголовных дел по не реабилитирующим обстоятельствам в суде. Согласно тем же указаниям государственный обвинитель не должен давать согласие на таковое даже при наличии оснований. Формализованы ли эти указания в виде какого-либо нормативного акта, не знаю. Скорее, мы имеем дело с так называемой "устоявшейся практикой" правоохранительных органов. Получается, что прекратить дело по не реабилитирующим основаниям на досудебных стадиях уголовного процесса можно, а после поступления дела в суд – уже нет.
Так или иначе, заметны попытки приучить общество, в том числе и профессиональную корпорацию адвокатов, к необходимости "решать все проблемы" на досудебных стадиях уголовного процесса. Видно титаническое интеллектуальное напряжение – чиновники всеми доступными им средствами загоняют ситуацию обратно в тёмные, "серенькие" келейные закутки.
Под этим углом зрения коррупция вырисовывается как проблема, заболевание государственных органов (прежде всего – исполнительной власти), которое у нас пытаются лечить путём ограничения прав граждан и обеднения инструментария уголовной юстиции.
Нельзя сказать, чтобы чиновничьи усилия в этом направлении пропали втуне. В чём другом они, может быть, и не слишком успешны, но в таких вопросах наша власть способна на замечательную эффективность. Исследование показало, что в стране складываются даже причудливые коррупционные "традиции".
Следующая таблица свидетельствует именно об этом. В ней отражена частота ответов (в процентах) граждан на вопрос: «По чьей инициативе, по какой причине Вам пришлось давать взятку чиновнику?». На этот вопрос отвечали только те респонденты, которые ответили, что дали взятку в последней коррупционной ситуации, с которой они столкнулись .
№ Варианты ответа 2001 2005
1 Чиновник заставил (намекнул, создал для этого ситуацию) 17,4 25,1
2 Мне было известно заранее, что здесь без взятки не
обойтись 57,2 54,2
3 Чиновник не настаивал на взятке, но я решил, что так
надежнее 20,3 18,3
4 Затрудняюсь ответить (или отказ) 5,1 2,4
Из этой таблицы видно, что чиновники, по сравнению с 2001 годом, стали чаще выступать в роли инициаторов коррупционной сделки, чем это было раньше. Данный факт соответствует выводу этого же исследования об усилении коррупционного давления чиновников на граждан.
Я, в свою очередь, предложил бы читателю обратить внимание читателя на то, что инициатива граждан (отражена в строке №3) в коррупционном процессе невелика, и она падает. Скорее, она принадлежит "конкурирующей" с нами корпорацией чиновников (строка №1), активность которой возрастает. Не следует сбрасывать со счетов и общую атмосферу, традиционность коррупционного поведения, а также системную предрасположенность государственного аппарата (отражены в строке №2).
Убывающая готовность граждан нести деньги на рынок коррупции, с одной стороны, обнадёживает. Однако отмеченное исследованием усиление коррупционного давления власти не может не удручать. Кроме того, нельзя не отметить бедность информации о проблеме. Исследования фонда "ИНДЕМ" остаются редкой, едва ли не единственной попыткой измерения российской коррупции.
Что же касается выводов в узком, корпоративном смысле этого слова, то главным из них, кажется, должен стать следующий: для подавляющего большинства членов адвокатского сообщества настала пора целиком и полностью расстаться с иллюзией, что на коррупционном рынке можно заработать. Он (этот рынок) существует отнюдь не для нас и не для нашего обогащения. В своём развитии этот рынок склонен замыкаться внутри чиновничьих кланов и, подобно паразитическому образованию, впитывает наш основной ресурс, платежеспособную клиентуру.
А оно нам надо?
(с) Адвокат Константин Бубон