Впервые в жизни Алла боялась за свой внутренний покой. С весами, на которых всегда мирно располагались ее чувства и жизненные приоритеты, происходили необъяснимые вещи, они раскачивались, накреняясь, то в одну, то в другую сторону. Придерживая в очередной раз стрелку весов, чтобы уравновесить их, Алла поняла, что равновесия больше не будет. До тех пор, пока она не сделает свой выбор.
Крохотная шаровая молния, метавшаяся между ее пальцами, затихла. Мир растерял свои краски, оставив ей только оттенки серого. Серое небо, серое солнце, серая от выхлопов листва и трава.
Серые лица. Не вызывающие эмоций. И пустяковые стрессы, вспыхивающие искрами в сознании.
Утренняя «дорожка» на чулке плавно переходит в дневное «делай-как-я-говорю-а-не-как-делает-твоя-жена» (Мишке, вешающему шторы в кабинете и пытающемуся высказать свое мнение о том, как следует их вешать). В промежутке – непринятый вызов от старого приятеля-любовника. Просто – не смогла (не захотела) взять трубку. Потому что знала дословно содержание предстоящего разговора – от «как дела?» до «не знаю, зачем вообще звоню, может, за тобой заехать?». Перспектива – вечерний малокомфортный секс на заднем сиденье «Дайхатцу». Поэтому вызов и остался непринятым. По причине чудовищной скуки.
Обеденный перерыв Алла провела в кафе по соседству. Очнувшаяся вдруг шаровая молния начала выбивать ногтями ча-ча-ча на ручке вилки. Мужчина за соседним столиком с явным знанием дела состроил Алле глазки.
- Ну же, давай! Поймай его взгляд – оранжевая молния зазвенела под ухом, провоцируя на интрижку.
Алла мельком коснулась взглядом потенциального ухажера и принялась изучать салат в своей тарелке. У мужчины были серые глаза, одет он был в серую куртку, и даже волосы у него были серые.
- Не могу. Тошно. Надоело.
- Ты чего, подруга? Подумаешь, дождь, очередная депрессия, ангина! Все преходяще. Давай, детка! Немного солнца в холодной воде… тебе же нравится!
- Уже нет. Не хочу. Ничего не хочу. Отстань.
Молния обиженно замолчала и спряталась в ее волосах. А Алла с ожесточением начала кромсать рыбу в сырной корочке.
Рыба была пресной – как и ее настроение.
Слова, буквы, цифры – ничего не значащие символы разумности. Нанизанные бисером на фразы, они нитками скручивались вокруг Аллы, сковывая движения, связывая сознание, перекрывая кислород. Серым стал не только окружающий мир, но и ее собственное отражение в зеркале. Словно карандашный набросок – контур, заполненный пустотой. И единственное цветное пятно – крохотная шаровая молния, сверкающая между пальцами. Но и с ней не удавалось настроить прежнее взаимопонимание.
- Что происходит, объясни? Мне становится скучно с тобой. Я привыкла общаться с актрисой, лицедейкой и звездой. А ты превратилась в скучающую матрону. И рыба тебе не вкусная, и мужчины серые и нудные, и небо не голубое… А ведь знаешь, знаешь, чего тебе не хватает! И не надо мне лгать. И себе не надо лгать.
- Ну, и что? Ты знаешь способ что-то изменить?
- Возможно. Но ты же не спрашиваешь меня, как.
- И не спрошу. Это мое дело. А ты всего лишь маленький плод моей детской фантазии, случайно оставшийся со мной в моей взрослой жизни. Стоит мне щелкнуть пальцами, признать, что тебя нет, и не было – и тебя не будет. Так что, сиди себе тихонько и не вмешивайся.
-А тебе не страшно остаться без меня? Ведь тогда ты будешь совсем… одна. Разве не этого ты боишься? Разве не для этого я тебе нужна?
Ответить Алла не успела. Впрочем, и ответить было абсолютно нечего.
Маленький диалог был прерван визгом тормозов и сердитой симфонией автомобильного клаксона. Водитель «ИЖ-Фабулы», небритый круглолицый мужчина, укоризненно покачал головой Алле, переходящей улицу на красный свет, Алла виновато пожала плечами, перебежала оставшуюся часть дороги, оглянулась машинально на Фабулу. И зажмурила глаза, отгоняя явное наваждение и плод тридцатиградусной жары: на плече водителя Фабулы сидел, деловито приглаживая крылья, темно-зеленый дракон.