Секретный тюнинг.
- Девятьсот – безучастно произнес Микола.
- Чего? – раздалось из вороха соломы.
- Десятая сотня сусликов началась, – пояснил Микола спутнику, – Вон девятьсот первый торчит у дороги. Чего они высматривают?
- Знамо чего. Не летит ли орел, не крадется ли волк… опять же, ну ты и сам знаешь. Не будешь бдить – получишь оглоблей по лбу, а будешь – то только по затылку.
- Я загадал, что до корчмы должна быть тысяча сусликов.
- Эх-ма, я до стольких и считать-то не обучен. А ты – голова, однако, – уважительно отозвался Степан.
- Делов-то,… и ты выучишься. Пока доедешь на быках от варяг до греков, не только арифметику выучишь, но и тензорное исчисление изобретешь от нечего делать.
- Да ну тя, как это «нечего делать»? А быков понукать? А подремать? И все ведь при деле! Вон и корчма под пригорком. Как раз к обеду.
- Знатная корчма. Это «Пит-Стоп». Про Царьград не скажу, а вот промеж Корсунью и Конотопом – самая знаменитая корчма.
- Чем же знаменита? Сидр добрый подают, аль харч особый – поинтересовался Степан.
- Харч-то обычный, но вот только тут на всем тракте можно купить самую крепкую ось для брики . Знает этот Пит секрет как сделать такую ось. Много раз пробовали выведать секрет. А как? Он ведь хмельного вовсе не потребляет…
- Болезнует нутром, аль зарок дал?
- Да не, просто, смолоду быков гонял от варяг до греков. Дальногонщиком был, как и мы с тобой сейчас. А в этом промысле-то, сам ведаешь, – если хмельного отведал, то три дня вожжей в руки брать не полагается… Вот и отвык, а за деньги такой секрет не выкупить. Не бывает таких денег-то…
- Знамо, дерево особое? Африканский тис, аль дуб месопотамский, чи шо?
- Да не,… по всему видать, что обычная береза, но вот не снашивается у Пита ось за весь прогон от Царьграда до Киева, все как новая…
За разговором Микола не забывал считать столбики сусликов и довольно кивнул кудрявой головой, заметив тысячного зверька возле самого плетня корчмы. Статистика – наука точная…, если правильно считать, конечно. Степан-то в рейсе первый раз, а вот Микола уже, почитай, в тридцатый раз едет по трассе и, никогда не насчитывал меньше тысячи на этом перегоне.
Вдвоем они сноровисто выпрягли быков, завели их под навес и задали корма. Животным нужно хорошенько отдохнуть и заправиться перед следующим этапом дороги. Овес тут был всегда без левака и отсыпался изрядной доброй мерой. Не то, что под Корсунью. Вот разбаловались там греки-то… Видать, делятся неправедной прибылью с дорожной стражей и бесстыдно мешают в бычий корм все, что ни попадя… Там тебе и конопля и просо, и вообще – не пойми чего. Быки-то поначалу прут как звери, но через десять-двадцать верст сдуваются как пустые меха. В прямом смысле газ утробный из них выходить начинает и так шибко…, аж с присвистом и прибабахом.
Микола, как попал впервые на такое, то в сердцах задумал трубочку выкурить. Очень уж дух тяжкий окутал тогда брику. Да…, лучше бы он этого не делал. Чиркнул огнивом, и надо же, что искра попала на очередной выхлоп от самого большого комолого быка… Ужас что было! Тогда-то он и познал, откуда взялись сказки про огнедышащих драконов. Только тут был не дракон, а бык, и огонь исходил не из пасти, а как бы из иного места… Чуть не отучился Микола тогда курить-то с перепугу. Из всей одежи на нем тогда не сгорел только нательный крест, благо, что серебряный был на серебряной же цепочке. С тех пор Микола уже никогда не курил на трассе. Хочется, конечно, но жить хочется больше. Ничего, можно и дотерпеть до остановки. Да и чего там терпеть-то? Не более тысячи сусликов от привала до привала… Хотя, если рассудить, то за день уши-то пухнуть начинают от недокура..., зато как приятна бывает первая вечерняя затяжка ядреным самосадом… Говорят, что некоторые, и жуют табак и в нос его пихают. Хы, они бы еще куда запихнули… поглубже… чудаки-извращенцы. Микола оглянулся, не заметил ли кто, как он нецензурно подумал «про себя»? Вроде бы не заметили… Судя по количеству занятых быками мест на парковке, корчма должна быть полной. Во дворе пока никого, кроме служки не видно.
Отворив тяжелую дверь, спутники переступили порог корчмы и, оставаясь на две ступеньки выше всего помещения, вежливо поздоровались с присутствующими:
- Здоровеньки буллы, люди добрые, сытной вам трапезы и мирной беседы.
Возчики-дальногонщики – народ, как известно, утонченный и привыкший к возвышенным размышлениям. Размеренные, неспешные перемещения по необъятным степным просторам особенно этому способствуют. Изысканность манер и изящность слога являются их отличительным профессиональным признаком.
На мгновение общий гул стих. Новичков оценили. Несколько перекрестных одобрительных взглядов, пара кивков головами - и вот уже Микола со Степаном сидят за общим длинным дощатым столом, ожидая заказанного жаркого и вникая в суть ведущегося обсуждения. Тем временем столовый в белоснежном фартуке разливал всем по кружкам пенящийся квас. Традиция такая дорожная – каждый новоприбывший и желающий быть принятым на равных, заказывает на всех угощение. Никакого хмеля. Закон трассы – три дня без вожжей, если выпил хоть каплю. А вот кваском ядреным с ледника, чтоб через нос иголочками шибануло, да слезою вышло, - побаловаться дорожный народ очень уважает. Ценный напиток, хоть и пустяковина, если рассудить…
- Нет, вот ты говоришь, что топленое сало хорошо для смазки ступиц у брики? – горячо продолжил прерванный было спор рыжий возчик, обращаясь к лысому верзиле.
- Ну, да, – вальяжно откинулся тот на спинку скамьи.
- И какие же есть аргументы в пользу этого утверждения?
- Да ты прочти, если азбуке обучен, что про это пишет газета «За гужом». Я третьего месяца свежий номер прочел. По результатам испытаний у топленого сала отсутствует конкрементация и понижена тенденция к суспензиризации. Очевидно же, как это влияет на ходовые характеристики повозок и ресурс пар трения.
- Ага, ты бы еще чего почитал. Всем известна афилированность этого расхожего листка. Вся редакция сидит на содержании у всевизантийского жиркомбината. Недобросовестная реклама. Не сказано же ведь какое сало перетапливают на смазку наших колес. Это важная деталь.
- Ты про кошерность продукции? – снисходительно улыбнулся лысый? Могу успокоить. Есть разъяснение, что после промышленной переработки оскверняющие качества свинины нейтрализуются. Хоть крысиный жир перетапливай. Это же хай-тек, а не лезгинка.
- Нет, меня волнует иное. Мне эта кошерность глубоко фиолетова, я атеист и материалист. А вот, не замешивают ли производители туда жиров от генно-модифицированных животных? Вот что важно…
- Каким же боком это важно?
- А вот таким, что смазку с колес повозок любят слизывать собаки. Кто поручится, что у ихнего потомства не изменится сексуальная ориентация, например?
- А и не шут-ли с ней, с собачьей-то ориентацией – вступил в разговор Микола.
- Ну, не знаю - отпарировал рыжий - Я вон, надысь, пергамент видал с зарисовкой, как какой-то ишак напал на мужчину и добился-таки своей гнусной цели. Пергамент – это документ…
- Хм…, это, конечно, убедительно – согласился лысый – и что же остается нам? Традиционный деготь? Так ведь он же воняет.
- Придется уж потерпеть ради ответственности перед потомками. Вы же не против потомков – рыжий впился взглядом в лысого.
- Я? Нет, ни в коем случае! – ухмыльнулся лысый – Напротив, всячески стараюсь увеличивать их число.
Общее собрание осуждающе примолкло. Не приняты были в кругу дальногонщиков такие сальности. Лысый и сам почувствовал, что он как-то «выпал из темы» и поспешил перевести разговор.
- Видал недавно брику, что с Царьграда шла… Уж такая модная вся была… Ярмо у быков вызолочено, дышло выкрашено в ярко-синий цвет…
- Это еще зачем? – вытаращил глаза Степан.
Микола ткнул его локтем, мол, «не встревай в разговор старших»
- Ну, не в красный же цвет красить? – ухмыльнулся лысый…- и колеса на брике были дюже редкостные… С тремя спицами всего и толстенной ступицой - похоже на звезду, коли издали глядеть… Мои быки даже встали от такой красоты… Я спросил, про колеса у возчика, так тот ответил, что от Багдада до Гамбурга такие колеса ездят и хоть бы что…
- А…, знаю, – махнул рукой рыжий – видал, знаю. Такие делает жид один ершалаимский, что живет возле больших ворот… Он даже одно такое колесо себе над крышей дома на шесте прибил, чтоб сразу знали где искать… Дорого у него, однако… Одно колесо как иная повозка по цене выходит…
- А… за иную повозку и лепту истертую жалко дать, а вот колесо-то хорошо, когда оно идет в комплекте – сделал замечание Микола.
- Ха, так через дорогу от этого Марса, его Марсом звать – того жида-то, - ответил рыжий – между прочим, другой мастер живет по имени Уд. Тот тоже на своих воротах колеса нарисовал – сразу четыре… Мол де, все четыре колеса – и все одинаковые… Так и говорят все: «а я у Уда купил» - когда побахвалиться желают… Иноземцы не разбираются толком в словах, так и нарекли такие наборы колес «аудами»… А некоторые даже на бриках своих такие колесики рисуют… Тьфу, а не художество… примитивизм натуральный.
- Точно, а я вон на своей нарисовал лодью с парусом – согласился Микола – оно и красиво и со смыслом, вроде того, мол – «ладья ковыльных просторов». Сам собрал свою брику … С кумом помараковали немного, разобрали старый сарай и из теса собрали повозку… Вон, третий раз по тракту на ней еду и ничего…
- Совсем ничего? – недоверчиво спросил лысый…
- А чо с ней станется, коли аккуратно и вовремя менять ломанные части – усмехнулся Микола – Вот и тут, поменяю еще оси и опять можно не думать ни про че… Соломки свежей маковой бросить в возок да и пылить себе…
- Да-а-а – протянул лысый – с маковой соломкой-то можно и вовсе без колес ехать… понесет как на крыльях, особенно если ее быкам пожевать дать немного… Летят будто кони… Надысь я так сделал… Всю ночь как ураган неслись по степи. Я заснул, а проснулся опять на том же месте. Глупая скотина круг сделала, видать, и опять вернулась, откуда начала… Вот, пришлось еще на день у Пита загостевать. Пусть быки-то проветрятся от соломки… Чумные становятся… Лететь-то летят, но гужа не понимают…
Микола потихоньку шепнул Степану
- Сходи-ка, глянь на нашу брику.
- А чего с ней будет-то? – недоуменно хлопнул ресницами напарник.
- Сходи и посмотри, - с многозначительной расстановкой повторил Микола – мы с тобою какую солому на прошлом привале натолкали? Маковую? Вот, то-то же. А поставили ее куда ноне? Возле быков? Переставь-ка ты ее подалее от них… на всякий случай.
- Ладно, сейчас сделаю, - мотнул головой Степан, поднимаясь с лавки.
Через короткое время он вернулся и припал к уху Миколы:
- Брику-то я переставил, но солому-то нашу старую сожрали быки чужие. Я выспросил у служки: «Чьи?». Так тот ответил, что лысого постояльца.
Микола зыркнул очами:
- Молчи и никому не говори. Не ловко получилось, – и уже громко позвал – Эй, Пит, а не будет ли у тебя пары хороших осей для хорошей брики?
Словно ниоткуда явился хозяин заведения - грек Пит.
- У меня все оси хорошие. Есть не только одна пара, но и гораздо больше. Купи у меня пару осей – получи две кружки кваса в подарок. – Пит подал прислуге знак, и перед Миколой со спутником появилось по литровой кружке с шипящей пенной шапкой.
- Эдак-то всю ночь на двор только и будешь бегать – сливать твой квасок-то. – Довольно прищурился Микола, отхлебывая из-под пены глоток забористого напитка.
- Не извольте беспокоиться про двор. Для этой ночной нужды в сенях у меня стоит специальный чан. Извольте пользоваться нашим комфортом для вашего полного удовольствия, – затараторил Пит.
– Степан, возьми-ка у хозяина оси. Я сейчас выйду, и мы поменяем ходовую часть у нашей повозки, – деловито распорядился Микола.
- Ну, мне пора ехать, - сказал лысый, поднимаясь со скамьи. – Люблю по ночной прохладе ездить… Быки уже освежились, а я уже загостился тут. Всем всего, но в меру! – попрощался он со всеми
Микола вместе с лысым направился во двор. В сенях замешкались, наткнувшись на двух слуг, меняющих полный «нужный чан» на порожний… Полный сосуд они как-то слишком бережно понесли в сарай. «Странные эти греки» - подумал Микола – «Нет, чтоб просто под забор вылить, а они нянькаются…». Из сарая появился Пит с двумя осями наперевес
- Годятся такие?
- Годятся-годятся, - одобрительно щелкнул ногтем по звонкому дереву Микола.
- У меня самый лучший товар.
- Самый главный товар – это твой секрет. Сказал бы как такие оси делать-то, а? Ведь не молод ты уже и наследников нет. В землю ведь тайну-то унесешь.
- Придет время, и назначу наследника. А всем остальным – только по кружке кваса завещаю, - засмеялся грек.
Лысый запрягал своих быков. Те яростно водили вокруг красными белками глаз. Зрачки, сжавшиеся в точки, метались беспорядочно и независимо друг от друга – каждый глаз в своем направлении. Лысый, ничего не замечал и списывал на то, что, мол, быки перестоялись без работы. Те не противились, пока на них надевали ярмо и пристегивали крепкими гужами к дышлу. Только, словно по сговору, временами припадали все вместе на передние ноги, склоняли морды, и дружным мощным выдохом разгоняли пыль и легкий сор вокруг своих копыт. Лысый, знай себе, хлопотал вокруг повозки. Пит открыл ему ворота. За распахнутой створкой, точно посередине проезда стоял рыжим столбиком любопытный суслик. На безопасном, впрочем, удалении. При сокращении дистанции этот зверек с резким свистом мгновенно нырял в норку. Бдительный зверек, и очень быстрый. Лысый впрыгнул в свою брику и дал команду быкам: «Цоп, цо….» -но вот закончить команду ему удалось уже на приличном удалении от «Пит-Стопа»… Быки рванули с места так споро, что лысый опрокинулся навзничь и в небо полетел его изумленный крик: «… бэ-э-э-э-э-э, ой, ри-и-и-дна ненька-а-а-а-а!» Через мгновение к воплю, стихающему, в удаляющихся клубах пыли, добавился свист суслика. В этом свисте слилось все: прощание с жизнью, искреннее недоумение от происходящего и восторг от быстрой езды. Быки, не поднимая голов, рванули через проем ворот и, не смотря на всю бдительность зверька, сбили его дышлом, подбросили в воздух. Единственным шансом на спасение суслику - было вцепиться в твердое дерево всеми четырьмя лапами… Он расположился верхом на дышле в самой середине бычьей упряжки и истошно свистел. Быки этот свист поняли как приказ на ускорение хода и послушно его исполнили… Суслик продолжал свистеть… Эх, а какой суслик не любит быстрой езды?
- Ишь, какой форсаж, однако – задумчиво произнес Микола, провожая взглядом темное пятнышко около горизонта.
- Да, уж. Как только копыта у них не оторвались от такого старта, - согласился Пит, закрывая дверь сарая на большой замок.
Микола попробовал заглянуть внутрь через плечо хозяина, но тот бесцеремонно отодвинул любопытного.
- Мой секрет - мой бизнес. – и пошел прочь.
- Во! Видал? – досадливо кивнул на него головой Микола, обращаясь к Степану.
Тот в ответ только сплюнул себе под ноги и полез под брику, начинать ремонт.
До темноты управились с работой и легли спать. На самом рассвете постоялый двор проснулся от невероятного грохота и разбойничего свиста. Неужто, лихие люди налетели? Все высыпали на улицу. Свист и странные причитания доносились со стороны сарая, откуда Пит доставал свои секретные оси. По двору разливался тошнотворный запах… Точно – перебродившая моча… Откуда такой смрад? Но любопытство пересилило отвращение, и когда принесли факелы, то Микола оказался самым первым, кто заглянул в пролом стены сарая.
Весь сарай был заставлен «нужными чанами» в которых стояли связки осей – вымачивались в «секретном растворе». Возле одной стены сгрудилась бычья упряжка, раздувая потные бока. Часть чанов опрокинулась. В разлившейся луже барахтался причитающий лысый. А на дышле в самой середине упряжки быков сидел окончательно обалдевший суслик, задравший морду кверху и по-разбойниче свистя.
Пит безуспешно пытался оттеснить от пролома нежелательных свидетелей, которые могли разгадать его секрет. Но, похоже, что всех волновала больше судьба лысого, чем технологические тайны хозяина.
Микола отошел в сторонку и усмехнулся, глядя на Степана
- Вот, Степа, теперь и мы с тобою в нашем Конотопе отныне будем оси делать как у Пита… Только бы рецепт его кваса еще узнать…