Замок получился, как и положено быть замку – замычливый и крепкий. В жилище ему определили красивую дубовую дверь. Соседи, двери, тоже были из благородных. Все были одеты в инкрустированные, внушающие почтение дорогую кожу и дубовые и ясеневые шпоны.
Изредка замок чувствовал недомогание и сигнализировал об этом лёгким стоном. Тогда кто-то неведомый смазывал его ароматным машинным маслом и после принятых процедур он сразу выздоравливал и снова был счастлив. Долго-долго служил замок верой и правдой. Так бы он и дожил до глубокой старости, не изведав ни ремонтов, ни этой проклятой врагини – коррозии, которой боялись все его сородичи, если бы однажды, весенним утром, не пришла к замку отмычка.
Замок был шокирован. Кто-то неизвестный посягает на его невинность и верность. После минутного замешательства он мобилизовал все свои силы для сопротивления коварству развратной отмычки. Он долго и стойко сопротивлялся. Но отмычка действовала нежно и настойчиво до тех пор, пока представление о нравственности у героя её романа не рассыпалось прахом. Замок не устоял под страстным и настойчивым натиском отмычки и сдался.
Теперь замок лежит в углу сараюшки со всяким хламом и предаётся воспоминаниям. Его уже не пугает даже ржа, деловито проникающая во все поры его металлического корпуса.
- Душка, душка – скрипит ржаво-бурым голосом повергнутый..., - и в эти минуты его изношенное металлическое сердце подаёт признаки жизни.