Дети сидели на песке и смеялись над эти расколотым, растерзанным на миллиарды песчинок Миром. А Мир надвигался холодным, угловатым, правильным, пуленепробиваемым танком. Неизбежно и равномерно. И в живых остались лишь те, кто так и продолжали смеяться... Или плакать. Или удивляться. Или хохотать в голос. Или выть полнолунно... В живых остались лишь те, кто остались непосредственными. Лишь те, кто остались сидеть на песке. Но многие умерли.
Умерли те, кто встали на гусеничные следы, отряхнулись от песчинок и ушли вслед за танком. Они умирали в окопах, на кухнях, в кабинетах, в очередях, у экранов телевизоров, на страницах газет и журналов, в ресторанах, в подъездах, под телами, в грязи, в рюмках, в подворотнях, в метро, в чужих объятьях, в розовых кинофильмах, в серых новостях, в глянцевых мечтах, в гнилых ртах, в сладких отравах...
Умерли и были заживо похоронены в этом "Friendly friendly world". А дети сидели на песке и смеялись над этим ****ым миром.