Глава из книги "Юрий Лонго и его женские тайны".
На фото - Юлия Лонго - дочь Юрия Лонго.
«Будь горячим или холодным, но не будь тёплым»
Восточная мудрость
Я любила и люблю Юру и не брошу его даже после его смерти. А если любишь человека, то любишь и его детей: его дочь с внучкой. Анелина всю жизнь настраивала Юру против его единственной дочери, которую из-за развода с Людмилой и специфики своей работы, связанной с частыми гастролями, он и так нечасто видел. Юре приходилось общаться с Юлей почти тайно. Бывали случаи, когда Юля приезжала к папе, а Лена, открывавшая дверь, захлопывала её тут же перед самым Юлиным носом.
Однажды несовершеннолетняя Юля приехала к папе, чтобы он подписал ей бумагу с разрешением на обмен бабушкиной квартиры. Так Елена и Юлю в квартиру не впускала, и Юре не давала выйти к дочери. Только минут через пятнадцать ему всё же удалось выйти к дочери на лестницу. Юля была со своим троюродным братом, которого тоже зовут Юрий, и только благодаря ему они всё же вошли в квартиру. Лена всегда ревновала Юру к Юле и вела себя вызывающе и крайне агрессивно. Вот и в этот раз, выражая недовольство всем своим видом, Елена ходила по квартире, демонстративно хлопая дверьми и приговаривая, что подписывать бумаги нет смысла, потому что Юля не его дочь.
У Юры было много видеокассет, в основном с записями его выступлений в разные годы в разных странах: в России, в Австралии, в Америке, в Германии. Были и видеокассеты с дочкой, и он мне их несколько раз показывал: вот она ещё совсем маленькая, вот в подростковом двенадцатилетнем возрасте, вот уже взрослая, в 22 года, когда она в 2003 году участвовала на МУЗ-ТВ в конкурсе «Звезда народа» на лучший голос без аккомпанемента, который выбирали зрители путём СМС-голосования. Юля тогда сама послала заявку и только через полгода, уже практически забыв и об этом конкурсе, и о своей заявке, получила приглашение спеть и в итоге заняла первое место, исполнив песню из репертуара группы «Лицей». После этого ей позвонил продюсер группы «Любовные истории» и пригласил на кастинг, но Юля, к сожалению, не подошла им по росту.
— У-у-у, ростом не вышла, — сказал продюсер, едва только увидев её.
— А если на каблуках? — спросила она.
— А они что, туфли снимут? — указал он на остальных участниц группы.
Мы смотрели с Юрой записи, и он каждый раз спрашивал:
— Аллочка, скажи, похожа она на меня?
— Юра, она почти твоя копия, только нос другой. У неё даже уши твои, фирменные. А почему ты это спрашиваешь?
— Ленка говорит, она не моя дочь.
— Ну, вообще странно как-то. Она что, со свечой стояла? Вы с Людой, значит, знаете, что Юля ваша дочь, а Лена, значит, знает лучше.
— Ну, Ленка говорит, что она не моя, потому что мы с Людой темноглазые и с тёмными волосами, а Юля светленькая и голубоглазая.
— Юра, у неё разрез глаз и посадка глаз твоя, что гораздо более уникально, чем цвет. Мы с бывшим мужем тоже с тёмными волосами, а дочь и сын у нас оба светловолосые. Это нас когда-то в школе учили, что тёмный цвет глаз и волос является доминантным, а в жизни почему-то зачастую не так.
Валентина Алексеевна Мелета, родная сестра Юры, рассказывала: «Однажды Лена сказала мне:
--- А пусть Юля ещё докажет, что она дочка Юры.
А я ей говорю:
--- А чего доказывать-то? И кому? Тебе надо, ты и доказывай, если совести хватит. Юра её признавал официально. И у нас есть фотографии, где Люда в положении и где они с дедушкой вчетвером.
--- Да она спала с администратором, пока Юра на работу ходил.
--- А ты-то откуда это знаешь? У вас с Юрой разница в возрасте девятнадцать лет. Ты тогда вообще ещё девчонкой была и жила в городе Владикавказе.
Юра очень нуждался в поддержке, и всё, что было в моих силах для того, чтобы чаша весов начала клониться в Юлину сторону, как можно больше, я делала.
— Почему ты не займёшься дочерью? — спрашивала я. — Ты послушай, какой у неё голос!
— Потому что платить надо 50000 долларов. У меня столько нет. Ленка вон тоже хочет попасть на телеканал «Домашний» ведущей. Все от меня чего-то хотят.
— Юля ничего не просит. Всё сама делает. Сама во ВГИК пыталась поступать. Ей помочь-то всего чуть-чуть надо.
Тут же при мне ему позвонила какая-то знакомая девушка, просила посодействовать и помочь ей попасть на «Фабрику звёзд». Юра пообещал, но надо было видеть его в тот момент, чтобы понять, что ничего он делать не будет.
В другой раз я как-то спросила, почему он так редко берёт с собой Юлю в клубы, на выставки, на презентации. Помню, что тогда он стоял на кухне, облокотившись на подоконник и уставившись в одну точку, как будто не слыша меня, и вдруг сказал: «Это Ленка меня от дочери отваживает. Утверждает, что она не моя».
И так на протяжении целых девятнадцати лет! Ну, что я могла изменить за отпущенные мне три года? Но я не хочу, чтобы Юля теперь всю жизнь жила с мыслью, будто папа её не любил. Надо быть не ПРОТИВ кого-то, надо быть ЗА кого-то! Он любил свою дочку, просто боялся в том числе и этой любви, Юра боялся любви и привязанности в принципе, в каком бы то ни было проявлении. Помню, как однажды мы шли по Большой Бронной улице домой, и я по дороге рассматривала и расхваливала её свадебную фотографию, говорила в очередной раз, как она на него похожа. Внезапно Юра резко выхватил у меня фотокарточку, прижал ее к груди обеими руками и почти крикнул:
— Отдай! У меня она одна!
Хотя на свадьбе он не был, и я, конечно, спросила его, почему же он там не присутствовал.
— Зачем я буду там стоять и плакать?
— Ну, отцы вообще-то часто плачут, выдавая замуж своих дочерей. Говорят, что даже чаще, чем мамы.
— Я был в этот день на даче один. Выпивал и плакал.
Видимо, маг и человек какой-либо другой, рядовой профессии, всё же по-разному позиционируют себя в обществе. Что естественно и не стыдно для одного, совершенно не допускается другим.
Все мы сложно устроены. Но Юра был совсем поломанный. Только видели это лишь самые-самые близкие люди.
Когда Юра умер, Елена прямо на кладбище во всеуслышание заявила, что будет делать эксгумацию и доказывать, что Юля не его дочь. То, что она таким образом позорит честь фамилии Лонго, Лена, видимо, не задумывалась. У неё самой-то детей нет. Видимо, не задумывалась и о том, что говорить и уж тем более делать это — чистой воды абсурд. Юра официально признавал Юлю дочерью при жизни, и изменить что-либо сейчас юридически уже невозможно.
А немного позже в разговоре с Юлей Платоновой на её вопрос: «Почему же она так относится к дочери Юры?», — Лена сказала:
— Юля хочет попасть из грязи в князи! И если вы порядочные люди, то должны мне помогать ради памяти Юры.
Не представляю, как такое возможно говорить! Ведь речь идет о родной дочери известного человека. К тому же единственной. А кто такая Лена? И кем была она, когда пришла к Юре когда-то поздно ночью? Буфетчицей на станции Москва-Сортировочная.
То ли ей умение играть на чувстве вины и долга других людей дано природой, то ли она с техникой НЛП знакома…
— Юру объявили сумасшедшим! Юру объявили наркоманом! Я после разговора с Юриным секретарём (то есть со мной) упала и ударилась головой! Меня после двух сердечных приступов забрали в больницу! Какого разговора? Это же какую больную фантазию надо иметь, чтобы каждый раз что-нибудь придумывать и изобретать!
Да и чёрные, пигментные пятна под её глазами, появившиеся почти сразу после смерти Юры, теперь выясняется, что наша вина. По словам врача-дерматолога, таким образом проявляет себя именно женский алкоголизм. Когда идёт уже общая интоксикация организма, очень сильно страдают печень и поджелудочная железа. Мужчин начинает выдавать нос – он становится красным и с синими прожилками. У женщин страдают нижние веки. Когда Юра был жив, он ограничивал Елену в этой её пагубной привычке. Переехав на Большую Бронную в его квартиру, несчастная женщина стала иметь доступ к тому неограниченному количеству очень дорогого спиртного, которое дарилось Юрию из года в год друзьями и пациентами. А виновата в её неприглядном виде, по её словам, почему-то опять же дочь Юрия Юля.
Юра очень берёг Юлю от Лены. До самой Юриной смерти она не знала, что Юля беременна. Никто не знал, кроме двух-трёх самых близких людей, в которых Юра был уверен, что через них информация не дойдёт до Елены. Она узнала об этом, а точнее увидела это, только тогда, когда все мы собрались вместе по поводу этого трагического события.
Нотариус Дзядык Ярослав Иванович назначил день для оглашения завещания на вторник, 28 февраля 2006 года. Юля, потеряв за дни папиных похорон на нервной почве больше двух килограммов, ложилась в этот день в больницу на сохранение. Муж и свекровь, конечно же, сопровождали её. Позвонила Елена, сказав в категоричной форме, что в этот день ей всё равно обязательно нужно подъехать к нотариусу по назначенному адресу. Понятно, что своё наследство несравнимо дороже чужого для неё ребёнка. Ведь понимала, что молодая женщина после скоропостижной смерти отца с угрозой преждевременных родов срочно едет в больницу, и хотела специально наложить ей один стресс на другой. Что бы было? Даже подумать страшно. Но Бог отвёл, потому что Юлю положили в больницу именно в этот день – 28 февраля, ни днём раньше, ни днём позже. Муж Алексей и его мама забрали у неё сотовый телефон, и в течение недели нам удавалось скрывать от неё эту шокирующую новость – по неизвестно откуда взявшемуся завещанию всё имущество её отца отходило Анелине Лонго.
Я не знала о завещании, но какое-то внутреннее чутьё неладного подняло меня и тоже привело к этому нотариусу. Пришла и Людмила, Юлина мама. Вслед за Еленой приехал художник Никас Сафронов, и втроём с нотариусом они закрылись в кабинете. «Я – гарант и должен там быть», - таков был его ответ. А кто назначил его гарантом? Никакого официального документа, как полагается в этом случае, по этому вопросу Юра не оформлял. Какими же затравленными глазами и Никас, и Елена посмотрели на меня, когда я вошла в приёмную! Ведь последние дни с Юрой была только я, а Елену он и видеть не хотел, наивно полагая, что, если он не скажет ей номер больницы, в которой находится, то она его и не найдёт. Они не владели ситуацией и информацией последних трёх дней. К тому же у меня была генеральная доверенность от Юры с правом его подписи. Испугались они не на шутку. И его, и меня. Причём, оба. Никаса очень интересовали Юрины дневники, которые остались в опечатанной квартире на Большой Бронной улице. В коридоре их остался дожидаться младший брат Елены Константин, у которого, конечно же, тоже свой интерес на наследство Лонго. Елена – одинокая, пьющая женщина. Ни мужа, ни детей нет. Родители умерли. Умерла от рака также и старшая сестра. Нет никого, только он, младший брат, - единственный после неё наследник. Сейчас он уже проживает в квартире Юрия Лонго на Сущёвском валу, там, где жила Елена. А Елена перебралась в квартиру Юры на Большую Бронную, где она не была ни разу при его жизни даже на пороге, так как на время судебного процесса она назначена нотариусом ответственным хранителем имущества.
Часа через полтора из кабинета, не спеша, вышел Никас Сафронов, потом стрелой вылетела Елена и, с высокомерным видом ткнув в меня указательным пальцем, выкрикнула ему распоряжение: «Скажи ей!!!» После этого, нежно поцеловав его, улетела оформлять бумаги. Никас, видимо, будучи на посылках у Елены, своим, как всегда, ровным, тихим, вкрадчивым и непробиваемым голосом, без тени намёка на какие-либо эмоции, сказал: «Юра подписал всё имущество на Лену. Дочь он не любил». Представляю, как бы он сказал всё то же самое, будь там сама Юля да ещё в своём положении.
Много раз Юра говорил мне: «Никас отдаёт долги». Про дружбу я никогда не слышала. Это означало, что в начале и середине 90-х, когда Юра был в зените славы, он водил, представлял и знакомил молодого художника с теми известными и влиятельными людьми, которых на тот момент уже знал сам. Теперь же, когда интерес к магии по сравнению с 90-ми годами немного поутих, и популярность известного мага пошла на убыль, уже Никас, в свою очередь, не давал Юрию уйти в тень, часто приглашая его поехать вместе на презентации, записи различных программ, в закрытые клубы. Хотя Юрия, конечно, и самого приглашали тоже, но уже в гораздо меньшей степени, чем раньше. Так говорил мне неоднократно сам Юра. К тому же всем известна любовь обоих к женскому полу. Всё это сближало. Про свою дочку Юра с этим человеком не разговаривал. Он берёг её в том числе и от него.
Почему же за девятнадцать лет знакомства и исправно сыгранную роль жены, Елена на момент его смерти не имела ничего? Так и оставалась прописанной в своей квартирке в городе Дзержинском московской области, которую вся её семья купила, продав квартиру во Владикавказе на центральной улице Ноя Буачидзе. В этой подмосковной квартирке умерли и мама, и сестра, и она говорила, что не может в ней жить. После четырёх с половиной месяцев брака Юрий дал ей фамилию; прописку так и не дал. В начале 90-х, так же, как и в советское время, сложно было взять чужую, не относящуюся к твоему роду, фамилию. А Елена Семененко хотела быть Лонго. Накануне свадьбы, 14 ноября 1995 года он предусмотрительно взял с неё расписку, что Елена согласна на развод и на ИМУЩЕСТВО НЕ ПРЕТЕНДУЕТ. Именно так там и написано. В числе других документов – право собственности на квартиры и прочих – он привёз эту расписку своей дочери за две недели до смерти. Если человек идёт в ЗАГС, как и положено, с действительно любимой женщиной с целью создания семьи, таких расписок не берут. При жизни Юры у Елены не было ничего. Он разрешил ей жить в квартире на Сущёвском валу. Ладно – живи, коли исправно играешь роль жены. Он говорил мне: «Малышок, не обращай внимания. Она просто эффектная и фотогеничная. Пусть будет». Она жила в квартире, в которой мебель сложно назвать мебелью, дрова да и только - настолько совковой она смотрится сейчас. А из техники – только старый советский телевизор марки Орион. Вот так жила, блистая на телеэкране, «жена» Лонго.
Регулярно, из месяца в месяц, когда дело доходило до оплаты коммунальных услуг, Юра говорил, что он хочет продать эту квартиру на Сущёвском валу, но никак не может выселить оттуда Елену. Так и говорил: «Ну, что мне делать? Я никак не могу от неё избавиться!»
Однажды в 2003 году он всё же дошёл до агентства по недвижимости с твёрдым намерением продать эту квартиру и, наконец-то, выселить Елену. Там работала его знакомая риэлтор, которая раньше уже помогала Юрию продавать и менять квартиры. Он сказал: «Я ХОЧУ ПРОДАТЬ КВАРТИРУ И ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ЭТОЙ ЖЕНЩИНЫ». Так и сказал. Они заключили договор, и он отдал ей ключи от этой квартиры. На следующий день, чтобы иметь представление о продаваемом помещении, женщина пришла по указанному адресу, но, едва вставив ключ в замочную скважину, услышала душераздирающие вопли Елены: «Помогите! Грабят!» Она открыла дверь и увидела перед собой следующую картину – в прихожей стояла Лена, одетая в халат, за ней – мужчина, обнажённый по торс. «Вы не пугайтесь и не волнуйтесь. Я по поручению Юрия Андреевича. Он хочет продать эту квартиру…», - начала было она, но Елена ловко и решительно выставила её за дверь, при этом продолжая кричать: «Ничего он не будет продавать! Я с ним сама поговорю! ВСЁ РАВНО ВСЁ МОЁ БУДЕТ!!!» После этого риэлтор позвонила Юрию и со словами: «Сначала сам с ней разберись», - отдала ему ключи обратно. Юра в очередной раз махнул на это дело рукой.
Странный у него был характер – и сильный, и слабый одновременно. В работе Юра был упрямый, даже упёртый. Хотя упрямство и сила характера совсем не одно и то же. Потому что в быту и в отношениях со слабым полом Юра был совершенно не приспособленным, мягкотелым, податливым и бесхарактерным. А манипулятивность, как защита своего «я», в большей степени выработалась за девятнадцать лет в отношениях именно с Леной. Но надо и отдать должное людям, окружавшим его. Он так располагал к себе людей, что на протяжении всей его жизни, причём в равной степени, как женщины, так и мужчины, стремились и сами получали удовольствие от того, что помогали ему и возвыситься, и в дальнейшем держать эту планку. Я уже не говорю про каждодневную жизнь и бытовые мелочи.
28 февраля 2006 года при оглашении завещания у нотариуса Дзядыка Ярослава Ивановича Лена узнала, что Юля, оказывается, в четырнадцать лет при получении паспорта по Юриной просьбе взяла фамилию Лонго. Тут же недовольно спросила Алексея, Юлиного мужа:
— А почему при регистрации брака Юля не взяла твою фамилию?
Но он ей очень хорошо ответил:
— А почему ты при расторжении брака с Юрой ещё в 1996 году не взяла обратно свою фамилию — Семененко? Папа ей не разрешил брать другую фамилию, да и сама Юля не захотела.
Тогда, страшно рассердившись, Елена воскликнула:
— Ну, вот, теперь и ребёнку такую фамилию дадут!
Тут не выдержал даже нотариус и вмешался, сказав:
— Ну, это уже их право, захотят — фамилию матери дадут, не захотят — отца.
Каждое слово, написанное здесь, правда. Всё это было засвидетельствовано близкими Юре людьми в суде. Комментарии, как говорится, излишни. Эта женщина — хищница, для которой имеют значение только собственные интересы.
Валентина Алексеевна Мелета рассказала, как однажды Юра приезжал с Леной к ним в станицу:
— Я начала разговор о Юле, а Юра сказал, что не надо при Ленке. Я спрашиваю: «А что такое?»
— Да Ленка терпеть её не может.
А я говорю:
— А в чём дело?
А он:
— Да она хочет своего ребёнка.
— Ленка мне говорила: «Посодействуй, а то Юра никак не хочет ребёнка». А я про себя думаю: «А какой ребёнок, если вы спите раздельно?» Конечно, она мне кажется опасным человеком. Брехливая очень.
Рассказывала Валентина Алексеевна и о том, как вела себя Елена после Юриной смерти:
— Один раз уже после смерти Юры она мне звонила в полпервого ночи. Я так испугалась, думала что-то случилось. А она, мне показалось, просто пьяная была. В общем, 28 февраля было сорок дней, как Юра умер. Я хотела сороковины отметить раньше — 26-го. Говорят, что раньше можно отмечать. И вот она мне как раз ночью звонила под 26-е. У меня уже всё готово было для того, чтобы Юру помянуть, так она как понесла:
— Не смей! Юра мне сказал: «Только 28-го!»
Я спрашиваю:
— Как сказал? Кто сказал?
А она кричит:
— Нет! Не сказал! Написал!
Я поняла, что-то с ней не то. И дальше кричит:
— Не смейте! Если только вы отметите 26-го, будет очень плохо! Очень плохо!
Думаю: «Кому плохо? Что еще может произойти плохого?»
Я расстроилась, конечно. Утром говорю мужу:
— Отметим 28-го, а то, если что случится, потом буду себя винить…
Что же касается меня, то я выросла на определённых принципах и традициях, где правда и искренность лежали в основе любых отношений. Имея собственное мнение по тому или иному вопросу, я не боюсь высказать его вслух, конечно, стараясь говорить корректно, но не думая при этом о том, как на меня посмотрит и что подумает тот или иной человек. Я не умею быть равнодушной, инфантильной и бесхребетной ни в любви, ни в дружбе, особенно если это касается совести и долга. «Золотая середина» в таких вопросах для меня — всё равно, что предательство.
Руководитель Московской школы гипноза Геннадий Гончаров, теперь везде называющий себя Юриным учителем, «друг» с двадцатипятилетним стажем дружбы, сказал: «Я думаю, что и без меня свидетели найдутся». В суде, имел он в виду. В их мире, как выяснилось, дружбы нет. Он завидовал Юриному успеху и славе при жизни в те времена, когда Юра собирал многотысячные стадионы. Упорно старался развенчать Юрины «чудеса» по оживлению мёртвого человека и левитации. А ведь это была его идея — оживить мёртвого человека. Но он не решался попытаться претворить свою идею в жизнь. Для этого нужна была Юрина смелость. Гончаров завидует теперь Юре даже умершему, говоря, что «его уже все забыли». Зато самому ему, видимо, очень хочется мировой известности. Не зря Юра мне говорил это о Гончарове ещё при жизни.
Если у Геннадия Гончарова нет чёткой гражданской позиции в принципиальных вопросах, нет внутреннего стержня, значит, он неустроен внутри себя самого. Как же он может влиять на других людей, помогать им? Каков человек, таково его творчество.
А Юра считал Гончарова выдающимся гипнотизёром, умным и талантливым, скромным и добрым человеком. Приехал как-то вечером от него и говорит: «Когда мы с ним одни, Гена совсем другой – простой, искренний, душевный. Старается помочь, дать совет, что-то придумать. Рассказывал, как выезжал вместе со слушателями своих курсов на природу, ходили по горящим углям». Юра очень любил ездить к Геннадию домой пить зелёный чай. У них в этом смысле даже какой-то ритуал был – чтобы в определённые дни, в определённые часы, обычно это было с утра, посидеть, попить чаю, поговорить, попридумывать что-нибудь. Это было очень часто, почти через день. Юра предлагал: «Ну, давай придумаем что-нибудь и подкинем на телевидение. Пусть думают». Но Геннадий отвечал: «Сейчас уже ничего не пройдёт». Полёта нет. Веры нет. Возвращался домой от него всё равно в хорошем настроении, как будто бы подзаряжался. При этом, конечно же, продолжал чувствовать перед Геннадием комплекс вины за свою известность. И особенно это ощущалось в те моменты, когда до него в очередной раз доходила информация о том, что Геннадий снова и снова где-то рассказывает о том, как Лонго был когда-то его самым лучшим учеником. Несколько раз между ними доходило даже до драки, но всё оставалось по-прежнему. Юрий старался приглашать Геннадия на различные VIP-мероприятия, туда, где бывал сам. Но в жизни ничто нельзя привнести насильно. Всему своё время и место. Может быть, теперь настало время Геннадия Гончарова?
На рядовых делах ни в одной профессии, к сожалению, далеко не уедешь. От Гончарова действительно исходило всё новое. Даже для того, чтобы просто сделать сайт в Интернете, Геннадию пришлось Юру долго уговаривать. Не понимал, зачем это нужно да и платить не хотелось. Потом, конечно же, был очень рад и сам на себя удивлялся. Впрочем, как и всегда и во всём.
Много писем пришло на Юрин электронный адрес после его смерти. Одно из них краткое и ёмкое: «Я не верю в его смерть, я верю в то, что он что-то готовит, вот только что?» Подпись — «Лерчик». Да, это на Юру было бы очень похоже, такой он был…
Валентина Алексеевна рассказывала мне:
— Девять дней, говорят, не отмечают, но мне было очень плохо, я его наяву видела в гробу. И он мне без конца являлся, куда ни повернусь, он передо мной. Когда я девять дней отметила, мне стало немножко легче. Его смерть была такой неожиданной… Меня ж в станице знают все. Через мои учительские руки сколько ребят прошло. И все говорили мне: «Да что Вы, Валентина Алексеевна, расстраиваетесь? Да живой он!» И мы все, и родственники в Ростове думали, что это какой-то его очередной фокус.
А я отвечала ей:
— Да, я тоже всем говорила тогда, что если б не видела своими глазами, как он умер, то до сорока дней точно ждала бы, что это какой-нибудь трюк.
— Мне все говорили: «Валентина Алексеевна, да Вы не расстраивайтесь, увидите: он живой!» Неожиданно, конечно, очень.
Я сама три месяца лежала, ничего не нужно было — ни солнце, ни травка, ни листья зелёные. На нервной почве у меня даже волосы на затылке выпали. Но сейчас уже отросли, конечно. До конца мая оправиться никак не могла. Да и сейчас внутри — пустота.
Вся моя любовь, все мои душевные силы, все мои материальные средства, а я больше года копила на машину, будут потрачены на то, чтобы прояснить тёмное дело с Юриным завещанием. И, независимо от результата, я об этом не пожалею. Юра не мог написать его в адекватном состоянии и по доброй воле. Он был абсолютным профаном в правовых вопросах и в бумажных делах. Говорил: «Я пишу эссе и рассказы». Панически боялся даже квартирных квитанций. Оформлять какие-либо бумаги он тем более никогда не ходил один. Просто не выносил всю эту писанину. Юра никогда не носил с собой паспорт. Его паспорт в числе других документов всегда лежал в ящике витрины в гостиной комнате. Тот факт, что в завещании нет его паспортных данных, говорит о том, что этот важный документ составлен спонтанно. Да и дата составления завещания наводит на определённые размышления – 8 апреля 2003 года, день рождения Никаса Сафронова… Нотариус – его приятель.
Нужно обязательно бороться. Пусть так называемые всесильные люди, которые стоят за этим так называемым завещанием, знают, что мы не будем прятаться, молчать и с благодарностью принимать ту подачку, ту кость, которую они пытались бросить его дочери, чтобы та не поднимала шумиху вокруг этого дела. Нельзя терять достоинство ни в чём. Если в материальном плане соглашаешься на унижение, значит, в твоей душе уже есть надрыв, червоточина. Я надеюсь, что Юля с мужем это понимают.
Единственная дочь Юрия Лонго Юлия с внучкой Ксюшей, до рождения которой Юра не дожил полтора месяца, значили для него несравнимо больше, чем женщина, с которой он был в браке десять лет назад, причём всего лишь неполных пять месяцев — с 15 ноября 1995 года по 03 апреля 1996 года. Расписка, взятая Юрием с Анелины накануне бракосочетания, о том, что она не возражает против развода и не претендует на имущество, говорит о цене этого брака.
У Юры было три брака. Видимо, недаром говорится: первая жена — от Бога, вторая, Людмила, от которой у Юры и родилась Юля — от любви, а третья — от Дьявола. Да простят меня все третьи жёны за такие слова!!! Я не хотела их обидеть.
Жадность — основной человеческий грех, один из семи смертных. Жадность ведёт к бедности. Это прописная истина. Анелина Лонго любит повторять: «Юра меня воспитал. Был мне и отцом, и мужем, и любовником…». Сейчас наступил момент истины, чтобы понять, что было усвоено лучше всего — похоже, что жадность и способность обманывать.
Многие женщины искренно любили Юру — его нельзя было не любить, помогали, дарили подарки. Незадолго до Юриной смерти Юля Платонова подарила ему цифровую видеокамеру и компьютер с плоским монитором, купленные в кредит, который она выплачивала ещё три месяца после Юриной смерти. Юля попросила:
— Лена, отдай мне мои подарки, пожалуйста, обратно. Пойми меня правильно, я не тебе покупала, а любимому человеку. У меня есть на них документы.
Позвонил Никас, подтвердил, что это действительно так. На что Лена ответила:
— А что же тогда мне останется?
И это притом, что она стала наследницей миллионного состояния. Правда, пока не юридически, а фактически. Точнее сказать, оно дано ей до завершения судебного процесса на ответственное хранение, по факту передачи которого была проведена его опись. При этом было допущено грубое нарушение закона, так как была описана только мебель и только в одной квартире из трёх. Опись всего остального имущества проведена не была. А ведь там и картины, и Юрины дневники, и все его магические атрибуты! Сейчас на всё имущество судом наложен арест. Но ещё до того Лена успела отдать Никасу все его картины, ранее подаренные им Юре. Также как и дневники, которые Юра вёл всю свою жизнь и о которых известный художник начал говорить в средствах массовой информации сразу же после смерти своего друга.
У гроба нет карманов. Деньги тленны.
Не бывает в жизни совпадений и уж тем более кармических. Как-то едем с Юрой в машине. А он спрашивает:
— А откуда твой Володя приехал?
Володя — это мой бывший муж, отец моих детей. Я говорю:
— Из Владикавказа.
Юра так смотрит на меня удивлённо и говорит:
— Рыжая (то есть Лена — прим. ред.) тоже из Владикавказа… А где он там жил? На какой улице?
— На улице Ноя Буачидзе.
— Рыжая тоже жила на улице Ноя Буачидзе. Ничего себе. Вот это да.
И смотрит на меня так изумлённо.
Я говорю:
— Мало того, ты родился в Краснодарском крае 23 сентября, мой папа из Краснодара и родился 19 сентября и у вас абсолютно одинаковое отношение к женщинам, деньгам, вещам и к написанию завещания в том числе, а также ко многому другому. И когда-то давно, на протяжении более чем десяти лет я встречалась с мужчиной по фамилии Семенихин, а у Лены фамилия Семененко.
Значит, нужна была наша встреча. Так ДЛЯ ЧЕГО же?
Если дело кажется сложным и безнадёжным, это не значит, что за него не следует браться. Если слово кажется слабым и легковесным, это не значит, что его не следует произносить. Если мы не уверены, что избранный нами путь приведёт нас к намеченной цели, это не значит, что от него надо отказаться. Если есть опасность перегнуть палку, это не значит, что её вообще не следует гнуть. Если в любом деле неизбежны ошибки, это не значит, что надо сидеть сложа руки. Если всякая жизнь заканчивается смертью, это не значит, что не стоит рождаться на свет.
УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ! КНИГА "ЮРИЙ ЛОНГО И ЕГО ЖЕНСКИЕ ТАЙНЫ", НАЧИНАЯ С 30 АПРЕЛЯ 2007 ГОДА, ПРОДАЁТСЯ ВО ВСЕХ ЦЕНТРАЛЬНЫХ КНИЖНЫХ МАГАЗИНАХ МОСКВЫ.
http://www.algoritm-kniga.ru/geuifbakiy/forum/viewforum.php?f=2