- "Мне ли говорить о власти? Когда все глупое и тщеславное к власти устремляется. Но я говорю и утверждаю. Но наша власть иная: наша власть - жертва! Поясню немногими словами.
Когда Курновуу Правитель
Созидал Золотые Врата,
Он стремился во храм,
Но все же донес свою жертву.
Когда Соломон искал власть красоты,
Когда символом Суламифи был показан
Символ нечеловеческой правды,
Он все же остался царем
И донес свою жертву.
Когда духовный учитель Тибета Аллал-Минг
Стремился в горы, где впервые предстал ему Бог,
Он все-таки остался в долине
И принял чашу.
Когда шейх Россул ибн Рагим
Стремился передать власть сыну,
Он все же услышал Голос
И отдал все, чтобы дойти.
Когда учитель Ориген отдавал
И телесное, и духовное, лишь бы
Научить их последнему преданию Христа,
Он все же сохранил тяготу Учительства.
Когда Сергий из Радонеги уклонился
От престола Митрополита,
Когда он стремился говорить со зверями,
Он все же остался строить дома общежитий,
И он сохранил около себя учеников.
Когда Акбар, названный Великим,
Слагал камни единения церкви,
Душа его стремилась под дерево мудрости,
Где сходило ему просветление,
Но он все же остался на ступенях трона.
Зная, что есть подвиг,
Зная, что есть власть-жертва,
Если, утверждая завоевание, произнесете:
- Господи, да минет меня чаша сия! -
Значит, вы уже имеете право творить,
И дух ваш уже несокрушим.
Запомните эту книгу о жертве,
Ибо она дает нам врата к завершению и готовности.
А будучи готовыми, вы знаете все.
Ибо вам все будет открыто и принесено,
и рассказано
Но только откройте уши и запомните.
А главное, читайте и повторяйте,
Ибо часто оболочка ваша затемняет знание духа.
И, глядя на сужденный пожар,
Вы скажете: "Вот почему вчера я вынес вещи мои".
И глядя на молнию, вы преклоните голову,
Почитая веление Бога.
Я сказал, я заповедал, - храните".
Китаец закончил читать, но все еще лежал, закрыв глаза, положив правую руку на грудь, словно покачивая свое сердце, как дитя, в такт отзвучавшей песне.
- Кто был Сергий Радонежец? - спросил хан.
- Это имя - сужденный пожар пророчества. Через триста лет придет кроткий святой и благословит урусов на страшную битву с твоими правнуками, мой повелитель.
- Вчера на берегу Усть-орды палач вырвал сердце манихея и скормил своей собаке. Этого мало, - задумчиво сказал хан.
- Что, мой повелитель?
- Скажи палачу: убить и сжечь собаку. И детей этой собаки.
- Повелитель, а я? Ведь я храню в груди эти слова.
- Ты не монгол. И не собака монгола. Ты даже не китаец. Ты не знаешь, кто ты. Когда тебя сожгут, твоя кость будет легкой и белой. Моя будет черной. Запиши мою волю. Когда меня сожгут, никто не должен знать, где лежат мои кости. Но дорога ко мне должна быть. Широкая дорога, шире тех, что я строю к могилам моих славных батыров и военачальников.
Ты знаешь, как сделать это.
Ты сделаешь.