Вячеслав был такой обширной мразью, что неисповедимые Господни пути в его отношении уже не обсуждались работниками небесной канцелярии. С виду – ну, ни дать, а взять – славный малый, плещется безвольно по волнам окружения, которое сплошь подонки да бабы низкие. Они-то свой вклад, конечно, сделали и процент нарастили огромный, однако ключ к сей тёмной паутине имел единую и мастерски заготовленную точку соприкосновения – где-то на лбу у Славика. Получив возмездие при жизни, чего не каждый достоин, он истерзался опустошением, потому как хранил уверенность, что не наслаждается сегодняшним днём и оставляет после себя пассивную биографию.
Идея вести дневник появилась после просмотра заграничной мелодрамы. Но когда Славик стащил с работы ежедневник и сел поудобней, стало ясно, что нужно ещё и то, чего у него нет. Он ломал голову весь выходной, плотно поел и, сплюнув, начал выписывать память. Доуниверситетские годы зафиксировал, как умел, как сам себе позволил – на читателя: забавные истории от третьего лица, шалости приукрашенные, детская беззаботность и лучшие друзья… предатели, суки. И тут проведение! Славик решал, каким позиционировать Захара, как вдруг, откуда ни возьмись, тот сам позвонил и спешно предложил себя запомнить гостеприимным хозяином, устраивающим бурную вечеринку…
На поле Захара по-крупному играли две особенности. Первая пришла к нему первой и заключалась в виртуозном обращении с игровыми пластиковыми картами. Сразу просили показать фокус и выиграть миллион, а потом с ужасом взирали самый везучий прикуп вечера – пару двоек против аж целого каре у дилера, на что Захар, как бы извиняясь, повторял: ”Ан, не повезло сегодня”. Только и завтра, и послезавтра тоже. И не надо знать, какими бывают фокусы. Как заправский патологоанатом, как “карточный” снайпер с колодой в руках Захар мог подавить пехоту любого калибра в радиусе двадцати метров. Поэтому, возможно, тяготел к точным наукам.
Глубокой ночью два раза на неделе появлялась вторая особенность: длинноволосые костлявые карлики-ведьмы. Может, они были и не ведьмы совсем – в колдовстве он их не уличал, - но убить хотели. Это, конечно, было не точно, однако наносимый вред говорил сам за себя: то укусят исподтишка за ногу, то всем скопом удушить вознамерятся или того хуже – пугают вдруг гадостным до глубины души шипением. До обеда следующего дня Захар обычно собирал по квартире рубленные картами сухощавые части тела, смывал со стен кишки и ездил за черту города прятать трупы, около четырёх особей. Редко, бывало, он их планы даже разгадывал и первым нападал. Тогда одну тварь пришибёшь, а остальные, осознав провал, прятались или бегали от него с воплями по комнатам. Годы его приспособили, и ведьмам пришлось менять стратегию. Сначала они пытались усыпить бдительность Захара, подбрасывая хилых и раненых собратьев, но были раскрыты. Следующая попытка стала уже серьёзным ударом: они не приходили месяц, затем второй, третий и, наконец, вымотали его. Захар сдался. Решил, понимаете ли, гульнуть напоследок.
На правах друга юности Славик прибыл с запасом, пораньше. Пока мешать некому было, они с Захаром нормально пообщались, обильно вспоминая, пошли пялиться по обоюдному предложению на косметический ремонт спальни и, не спеша, любовались, как девушки мытыми руками сублимируют в тазиках капрафагию: салат “Цезарь”, обязательный ”Оливье”. Ближе к началу мероприятия какой-то приглашённый с порога озадачил всех неуместными обвинениями хозяина в дне рождении, вдохновенно желая здоровья, не прерываться и “встретить большую любовь, которая должна закончиться свадьбой”. Это, подумали люди, скверно так ошибаться без подарка да ещё предрекать семейную жизнь с мёртвым основополагающим чувством. Гости посмеялись, помолчали, сели за стол.
Тут-то и возникла переводчица из Кении Патриша. Штрафную! Она заразительно радовалась, радовалась, рассказывала смешные байки, а у самой на пол лица размазаны круги, чернее, чем тёмная кожа. Мерзкая такая женщина, зомбиподобная. Возьми да и кинь в гостей едой – пёрло из неё вовсю. Хи-хи-хи, ха-ха-ха, на общий разгул не спишешь. Девушки как разойдутся – конкурсы. Не дети же, зачем?
Хорошо выпивши, внимание перехватывали то эти, то пожарники с брансбойтом, которых тоже пригласили в количестве две штуки. Заговорили о домашних питомцах. Оказывается, барбосу одного из друзей Захара катастрофически не хватало сношений, в результате чего озабоченное животное надругалось над цыпленком гриль. И это с утра не жравши! Велико половое чувство. Ну, за оргазм, девушки решают.
-Я, - неожиданно вылезла из-под бока кенийка, - мужественная женщина, Вячеслав, я сильная, очень сильная! Я сгожусь ещё!
Минимальный испуг и его сарказм абсолютно ретировался: подсела совсем другое, глубокая и своеобразная натура. Однако Славик не терялся в кризисных ситуациях.
-Отстаньте. Вы смешны, - произнёс он мрачно. – Вы пьяны, наверное.
-Девяносто процентов женского пола такое заявление болезненно отрицают, у мужчин – наоборот. Но я честное слово не подгулявшая. Я наблюдала за вами, вы – за мной… искоса. Нравлюсь!
-Патриша, правильно? – осмотрел её Славик. – Если громкая музыка привлечёт милицию, вас избирательно арестуют. Захара тоже арестуют за сомнительные кляксы на обоях.
Кенийка подсела ближе.
-Знаете, собравшаяся компания вас ценит. Они говорят, что вы тихий, скромный, почти чужой здесь. Видите?! А вы – гадости за спиной у друга. Вам не идёт.
-Захар мне не друг. Я не вожусь с людьми, которые отчаиваются, потому что искали не там.
-Как же вы не правы, вы удивительно не правы ко всем, я вам, пойдёмте, в дальней комнате это докажу!.. пойдёмте со мной, пойдёмте… Ведь потяну за рукав и все будут на нас пальцем показывать. Пойдёмте!
-Мне это будет неприятно. Патриша!
-Второй, - подсчитала кенийка. – Теперь всё: окончательно влюбили.
Бросая друг в друга кулебяку с мясом, гости мигом сошли с ума. Головы шли кругом. Парочка проломилась сквозь них к кладовке, где тихо, где кенийка неадекватно воспользовалась положением.
-Только у вас… у тебя тело холодное. Холодное, мокрое и подрагивает изнутри, - попробовал отползти на лопатках Славик. – Не знаю, подозрительно всё это.
-Не слушай! Оно моё доверие окончательно потеряло. – Патриша кусала его за шею и томно шептала: - Оно, признаться, всё время склоняет меня к пассивному отдыху, иногда умереть просится. Тебе, как близкому человеку.
-Не то, что бы я был противником случайного секса… о-го! – Женщина предприняла первые попытки пропихнуть в себя его возбуждающийся член. – Я его, конечно, не одобряю, но о другом… сам, сам!.. между нами речи быть не мо-жет!
-Кроме моего тела всё под контролем. Я… беру полную ответственность за последствия.
-Ё-моё! – сдался он, оценив состояние параметров. – Прекращаем! Общение переносится на завтра.
Утром Славик проспал, не смылся, следовательно, состоялась беседа. Доедали вчерашние закуски, сок в постель. Он врал обильно и логично, но от неё ничего не скроешь. Вот чёрная баба, а глаза чистые, как у матери. Добрая и заботливая сидела. “Давай вместе жить!” “Да? Давай”.
Особо хороша Кения в августе на соседнем материке.
Патриша протянула год, родила однополую двойню чёрных детей, мальчиков, которые заставили его всерьёз смалодушничать, и сильной совсем не оказалась. Хотя гражданского мужа держала в ежовых рукавицах. Однажды перед обедом её просто не стало. Уже к трём часам пополудни мёртвая ткань так сгнила, что провалилась через рёбра и вонью вытолкнула его во двор. “Хорошо она держалась”, - подумал Славик, обнаружив в заднем кармане джинсов паспорт. Медики заманчиво задерживались. Что ж, концы обрезаны. Боги видят: ничего не планировал.
Май 2006