Все события, изложенные в этой
истории,реальны.
Изменены только имена действующих
лиц, время и место действия.
История написана по рассказу очевидца.
ПРОЛОГ.
В этот Майский праздничный день, оперативникам уголовного розыска маленького приволжского городка, так и не удалось “оттянуться” на природе. Заготовленные для пикника шашлык, зелень, водка и пиво, так и остались лежать в отделе. В городе в этот день произошло убийство, и отдел, в полном составе, был поднят по “тревоге”. Убийство, для городка, с населением в 20 тысяч человек, - это всегда ЧП, к тому же выяснилось, что убитая, Голавлева Наталья Дмитриевна, не кто иная, как жена начальника отдела лицензионно-разрешительной системы местного ОВД. Алексей Михайлович Голавлев, работал в отделе 22 года, и занимался выдачей разрешений на приобретение огнестрельного оружия. Его знал практически весь город, так как, чуть ли не каждый горожанин, предпочитал свои выходные проводить на охоте. За разрешением на покупку ружей и карабинов, охотники шли к Алексею Михайловичу.
…….
Когда следственная бригада прибыла на место, с момента убийства произошло уже более пяти часов. Именно мне, единственному в городе эксперту – криминалисту, и лучшему другу Алексея Михайловича, пришлось проводить осмотр места происшествия.
Убитая Наталья, жена моего друга и близкая подруга моей жены Ирины, работала в коммерческой палатке продавцом. Ее рабочий день начинался в восемь часов утра. Но обычно, Наталья приходила на полчаса раньше, чтобы подобрать и выставить на витрину свой нехитрый товар. Торговала она сигаретами, шоколадками, пивом и разнообразными консервами. Так должно было быть и в этот день, но случилось по-другому.
Тело Натальи было обнаружено в 13.00ч., на полу палатки - старушкой, постоянной покупательницей. Бабуле показалось подозрительным то, что дверь в палатку была приоткрыта, а витрина с окошком закрыты ставнями. Пенсионерка сначала окликнула Наташу через приоткрытую дверь, а потом заглянула внутрь палатки.
ИЗ ПРОТОКОЛА ОСМОТРА МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ:
Осмотр места происшествия показал, что товар цел, мелочь, приготовленная для “сдачи” - нетронута. Следов погрома не обнаружено. Дверной замок цел. Это может означать, что “убийцу” в палатку Голавлева впустила сама, по всей видимости, она была с ним знакома. Установлено, что смерть наступила от асфиксии. Наталья Голавлева была задушена предметом, похожим на шнурок. След от удавки говорит о том, что набросили ее сзади, когда “жертва” повернулась к “убийце” спиной. Следовательно, она не была готова к нападению, и полностью доверяла “убийце”. На шее убитой отсутствовала золотая цепочка с крестиком, которую она никогда ранее не снимала, с пальца правой руки исчезло золотое обручальное кольцо. Момент смерти Натальи Голавлевой наступил в промежутке от 07.30ч. до 08.00ч.
Посторонних отпечатков пальцев в палатке не обнаружено. На двери, полках и коробках с товаром, обнаружены отпечатки пальцев самой убитой, 35-тилетней Голавлевой Натальи Дмитриевны, и ее мужа – 42-хлетнего Голавлева Алексея Михайловича.
………..
Мы сидели в кабинете Генриха Карловича Мышкина, следователя по особо - важным делам, пили чай с бутербродами и обсуждали происшедшее.
-Ну что, Васильич, ты хорошо знал погибшую, да и с Алексеем вы
лучшие друзья – обратился ко мне Мышкин, – какие будут соображения?
-По-моему висяк – честно ответил я.
-Висяк, говоришь? А ты, как друг семьи, случайно не знаешь, какие
отношения были у Алексея с женой? – спросил меня Мышкин.
-Скверные – автоматически ответил я. И вдруг, поняв смысл вопроса, закашлялся. Кхе-кхе, ты что это, кхе-кхе, на что это ты, кхе-кхе, намекаешь?
Генрих Карлович был сильно возбужден, постоянно почесывался, и промокал скомканным платком потеющий лоб. Это был маленький худощавый человек, страдающий множеством комплексов.
Мне даже иногда казалось, что именно благодаря этим своим “комплексам”, он “выбился в люди”, в отличие от своего брата Владислава, отпетого рецидивиста. Владислав комплексами не страдал, что и доказал всем, когда, вернувшись после четвертой отсидки, пришел к нам в отдел, и занял очередь в кабинет к Алексею Михайловичу. Владиславу тогда приспичило получить разрешение на покупку охотничьего карабина “сайга”. Зная богатую грабежами и налетами уголовную биографию Владислава, Алексей Михайлович отказал брату следователя в разрешении на покупку оружия. “Важняк” по-своему любил непутевого брата, и затаил обиду на своего коллегу.
-Ты о чем это задумался? Я к тебе третий раз обращаюсь – напомнил о себе Генрих Карлович – Вроде как Алексей Михайлович с Натальей Дмитриевной разводиться собирались, да все детей поделить никак не могли. Их же у них вроде трое? Три годика, пять и семь лет. Так?
-А при чем тут это? – воззрился я на Мышкина – При чем тут развод? При чем дети? Тут же убийство с целью ограбления!
-А почему тогда в палатке ничего не взяли? А отпечатки пальцев Алексея Михайловича как там оказались? – уставился на меня Мышкин
-Так он перед работой помогал Наталье товар разгружать, об этом все знают. У нее же сердце больное было, вот он коробки-то и таскал – недоуменно ответил я.
-А рабочий день у него начинается в 08.00ч. От палатки до отдела восемь минут ходьбы, сам проверял – развивал свою мысль Мышкин – если учесть, что убийство произошло в 07.30ч., то все совпадает!
-Что совпадает? – опешил я
-А то, что наш уважаемый Алексей Михайлович, свою жену и замочил! А ты висяк, висяк! – засуетился Мышкин – Вот сейчас санкцию на арест твоего дружка получу у прокурора, и дело в шляпе.
Генрих Карлович схватил телефонную трубку, а я пулей выскочил из его кабинета, и влетел в кабинет напротив. Алексей сидел за столом, и крутил в руках табельный “Макаров”. Я бросился к нему, и сделал попытку отнять оружие, но взгляд друга остановил меня.
-Я сам лично найду, и пристрелю подонка, который оставил моих детей сиротами – спокойно и жестко заявил Алексей.
-Леха, я знаю, что это сделал не ты! - выпалил я.
Мой друг посмотрел на меня с удивлением, потом его взгляд стал растерянным, руки перестали крутить “Макаров”. Наконец Алексей уставился на меня немигающим взглядом, оружие выпало из его рук, гулко стукнувшись о стол. Он хотел что-то сказать мне, но не успел.
Дверь кабинета распахнулась, на пороге возник Мышкин, и сходу сделал заявление:
-Майор Голавлев, прошу оставаться на месте! Сдать табельное оружие и служебное удостоверение! Вы задерживаетесь по подозрению в убийстве своей жены, Голавлевой Натальи Дмитриевны!
-Мышкин, ты что делаешь, совсем ополоумел? – ошалело возразил я
-Посторонних попрошу покинуть помещение – ответил Мышкин, защелкивая наручники на руках моего друга.
Алексея поместили в следственный изолятор соседней области. Похороны Натальи целиком легли на плечи стареньких родителей
Алеши. Как могли, помогали и мы с женой. Трехлетнюю Алену, пятилетнего Сережу и семилетнего Витю пришлось взять к себе. Мы долго не могли объяснить им, почему, мама с папой уехали так быстро, что даже не успели попрощаться.
Как я узнал уже потом, майора Голавлева закрыли в общую камеру. Перед сокамерниками Алеша представился как учитель музыки, но на утренней поверке коллеги разоблачили майора.
-Хороший мент – мертвый мент – так отреагировала камера на известие, полученное от вертухаев.
-Хочешь жить, пиши чистосердечное признание – так отреагировал капитан, начальник опер части, на просьбу майора, о переводе его в спец. камеру для сотрудников.
-Я не совершал этого убийства, капитан. Я не попал на похороны жены, я не мог успокоить своих детей, я даже не знаю где они. Неужели Вам этого мало? – поделился своим горем Алексей.
-Конвой! Отведите майора в камеру. В общую. Пусть подумает еще – таким был ответ капитана, начальника опер части следственного изолятора. Ответ коллеги.
Что произошло с Алексеем в камере, я так и не узнал, однако то, что там произошло что-то ужасное, стало ясно на следующий день. На утренней поверке Алексей сам попросился на допрос. В кабинете начальника опер части майор написал “чистосердечное признание”, где полностью сознался в убийстве своей жены, Голавлевой Натальи Дмитриевны. Алексею предъявили обвинение, и отправили в спец. камеру для сотрудников, дожидаться суда.
……..
В этот же день, в далеком мордовском селе, на стол другого следователя, легло другое “чистосердечное признание”. Его принес, в отдел внутренних дел на железнодорожном транспорте, настоящий убийца. 45-летний Николай Свиридов, по кличке “сморчок”, выложил на стол следователя: кожаные перчатки, белый шелковый шнурок, золотую цепочку с крестиком и золотое обручальное кольцо. Причину своей явки с повинной он объяснил так:
-Кошмары замучили, прикинь начальник. Пять ходок в зону имею, полжизни на нарах провел, но чтобы кошмары спать не давали, такого не было. Снится мне баба эта, и все время молчит. Молчит, головой качает, и пальцем манит. Взгляд осуждающий, аж сердце ломит.
-Ну, чего ты уставилась, чего манишь, сама ж виновата – ору я.
-Она же у меня всегда золото покупала, краденное. А в тот раз мне деньги срочно понадобились, а золота не было. Я к ней пришел в долг попросить, а она сказала, что нет денег. Тогда, я ее шнурком – то и придушил. Денег не нашел, снял золото, да и решил, уехать оттуда. Золото сдать так и не смог, поэтому выбирался зайцем, на электричках. Только вот кошмары замучили, неделю уже спать не могу. Так что, давай начальник, оформляй в камеру, может, усну наконец-то спокойно – закончил свой монолог “сморчок”.
Пока “сморчок” наслаждался заслуженным сном на нарах мордовского СИЗО, в далекий приволжский городок летели факсы. О поимке особо опасного рецидивиста “сморчка”; о раскрытии тяжкого преступления – убийства; описание изъятых украшений; копия “чистосердечного признания”.
Через неделю, выспавшегося “сморчка”, этапировали к месту совершения преступления, где он, на следственном эксперименте, подробно рассказал и показал, как убивал Наталью.
Алексея пришлось отпустить. Я встретил его у ворот СИЗО, и не узнал. Мой друг был настолько сломлен морально, что не верил в происходящее. Казалось, что он не верит даже мне. Не сговариваясь, мы отправились на кладбище. Он стоял у могилы Наташи и молча плакал. А я стоял, и смотрел на него. На моего друга, который за несколько недель, превратился в глубокого седого старца, с дрожащими руками и морщинистым лицом.
ЭПИЛОГ.
Майор Голавлев Алексей Михайлович, был восстановлен в должности. В этот же день, на стол начальника отделения, лег раппорт, с просьбой об увольнении. Просьба майора была удовлетворена. Алексею выдали денежную компенсацию, в размере тысячи рублей. Каких – либо извинений, официальных, или просто человеческих, майор так и не дождался. Впрочем, он их и не ждет. Теперь он все чаще повторяет заученную в камере фразу: Не верь; Не бойся; Не проси… Именно по этому принципу и живет сейчас мой друг, именно эту истину он и внушает своим детям.