Кора, переодевшись к обеду, прошествовала к накрытому в огромном зале столу, игнорируя косые взгляды Фаши.
- Вы назначили обед на пять часов, госпожа.
- Это мой дом, Фаши, - немедленно напомнила ей ее место Кора, - и я буду обедать здесь тогда, когда сочту нужным.
- Прошу простить меня, госпожа, - не ожидавшая отпора гвиолла немедленно вспомнила, что говорит с тагари. «Девчонка училась прямо на глазах. Еще немного, и с ней будет не совладать. Как пить дать, Сартр ей что-то наболтал там на пляже, не могла она так быстро войти в роль хозяйки. Проклятый мальчишка совсем распустился. Ну, ничего. Не при старой госпоже, когда все ему с рук сходило. Завтра Линкус научит его смирению». – Можно подавать?
- Разумеется, если я уже здесь, - Кора пробежала глазами по столу и с облегчением выяснила, что он сервирован на одну персону. Слава богу, не придется делить трапезу с этой занудой, одно ее присутствие кому угодно может испортить аппетит.
Фаши подошла к дверям и, приняв из чьих-то рук поднос с фарфоровой супницей, понесла его к столу.
- Это так принято, чтоб за столом прислуживала смотрительница, или это Ваша любезность? – между делом поинтересовалась Кора.
- Н-нет, - Фаши чуть не уронила поднос. Вопрос буквально обжег ей руки, хоть и был поставлен очень корректно. – Так было при госпоже Руди. Вы не делали никаких распоряжений, и мы не стали менять заведенный порядок.
- Не хотелось бы с первых же дней нарушать Ваши порядки, но я бы предпочла видеть за этим занятием кого-то из мужчин, - добила Кора, исподволь наблюдая за смотрительницей. – Если это, конечно, не противоречит вашим традициям.
- Да, госпожа, - Фаши почти швырнула поднос на стол, супница жалобно звякнула. Могущество и сила, нарабатывавшиеся годами, сыпались в прах под насмешливым взглядом девчонки, без году неделя появившейся в имении. Это что же будет, когда она попривыкнет? – Прикажете позвать Сартра? – она не смогла удержаться от колкости. Пусть эта новоявленная тагари знает, что Фаши видит насквозь все ее уловки.
- Нет, – Кора была не прочь пообедать в обществе юноши, но вовсе не желала видеть его в качестве официанта. – Думаю, ему найдется более достойное применение, чем беготня с тарелками. Надеюсь, он не единственный раб в моем доме.
- Он был бы рад этой чести, – на сей раз Фаши сказала чистую правду. Прислуживать хозяйке за столом считалось в Тогерре скорее привилегией, чем работой.
- Полагаю, он не обидится, если мы доверим эту честь кому-нибудь другому. Пришлите мне вечером несколько человек, я сделаю выбор. До ужина оставим все, как есть. Что у нас на первое? – она приподняла крышку.
- Черепаховый суп, - механически ответила Фаши.
Ответ хозяйки поверг ее в некоторое недоумение. Выходит, Кора хотела урезать права гвиоллы, а не приблизить к себе Сартра. Это было неприятным открытием. Бороться с хозяйской ненавистью было куда сложнее, чем с рабом. Тагари явно ее невзлюбила. Почему? Кажется, она не допускала заметных промахов.
- Так наливайте, - Кора, вальяжно откинувшись на спинку стула, в упор смотрела на Фаши. – Или я должна сделать это сама?
Линкус приехал в усадьбу ближе к вечеру. Оставив машину на заднем дворе, он прошел через кухню и первым делом разыскал Фаши. Смутное чувство тревоги весь день не оставляло управляющего. Впрочем, дурные предчувствия в последние дни были верными спутниками Линкуса. Со дня появления Коры в имении управляющий жил в постоянном страхе. Он был на дальней ферме, когда Фаши попросила его приехать. Она не пояснила свою просьбу, но Линкус понял, что «началось»: голос женщины был официально сух и слегка растерян. Такой слабости она никогда себе не позволяла. Значит, случилось что-то экстраординарное. Уж не надумала ли дочь Галы наводить новые порядки в Тогерре? Очень даже возможно, если она унаследовала хотя бы половину смелости и упрямства своей матери. Он бросил все дела и помчался на вызов. И так слишком далеко забрался, дорога к дому займет не меньше двух часов.
- Она запросила в архиве все бумаги по имению с момента отъезда Галы, - вместо приветствия сообщила смотрительница, нетерпеливо поджидавшая Линкуса в кабинете. - Ты понимаешь, что это значит?
- Не паникуй, - он видел, что Фаши серьезно напугана, и намеренно применил резкость. – Может быть, она просто пытается разобраться в том, чем владеет. Здоровое любопытство молодой девушки.
- Это не здоровое любопытство, - упорствовала она. – В первые же дни пребывания на Донне тагари собирается копаться в архивной пыли, вместо того, чтобы наслаждаться свалившимся на нее богатством и развлекаться с себе подобными. Она даже дом толком не осмотрела, не говоря уж об имении. Какое уж тут любопытство?
- Имеешь конкретные подозрения? – помрачнел Линкус. Волноваться, конечно, было рано, но поведение новой хозяйки и впрямь настораживало.
- Сегодня она очень долго общалась с Сартром. Этот волчонок мог ей наболтать что угодно.
- Откровенничать с незнакомым человеком? Это на него не похоже. Слишком рискованно в его нынешнем положении. Руди больше нет, кто будет его защищать?
- Он может рискнуть ради статуса дарьяра. Твоя покойная женушка чуть не подписала с ним договор параллельного существования, - напомнила Фаши.
- Слава богу, этого не произошло, и он по-прежнему раб. Дорогу от личной зависимости к финансовой ему придется пройти с самого начала. У нас будет много времени, чтобы остановить его, если потребуется. Хотя лично я совсем не уверен в том, что стоит чинить ему препятствия. Если Сартр добьется своего, едва ли он останется в доме. Деньги у него есть, поселится где-нибудь в городе, найдет хорошую работу и будет отсылать в имение положенную квоту. Так все дарьяры делают. Больно надо ему рисковать, оставаясь под хозяйским взглядом. Договор-то имеет обратную силу. Парень смазливый, тагари может и передумать.
- Он много знает, Линкус, - сквозь зубы процедила Фаши, - а что не знает – домыслит. Он, к сожалению, не дурак. Ты должен заткнуть ему рот до того, как начались неприятности!
- Он может болтать что угодно, - успокоил управляющий, - мы не сделали ничего противозаконного. Даже если кому-то вздумается разбираться в этой истории, нас не в чем обвинить.
- Ты верно забыл, что перед смертью Руди лишила тебя всех твоих привилегий, – бросила Фаши. - На сегодняшний день ты просто раб и останешься им до тех пор, пока твои ноги стоят на земле Донны, если, конечно, твоя племянница не вернет тебе прежнее положение.
- Я не собираюсь покидать Донну, - успокоил Линкус, почувствовавший немой вопрос в словах Фаши. – До изменения моих прав Кора не скоро докопается. Об этом знаем только ты и я. Не в наших интересах доводить капризы Руди до сведения ее наследницы.
- Мы не нашли в ее бумагах ни договора с тобой, ни документа, отменяющего его действие, - напомнила смотрительница. – Уверена, они не пропали и не потерялись. Последние пару лет Руди жила в сплошном подозрении. Она могла спрятать особо важные бумаги. Будет лучше, если их найдем мы, а не тагари.
- Мы обыскали весь дом, - Линкусу тоже не нравилось положение вещей. Больше всего настораживало отсутствие договора о привилегиях. Руди не могла уничтожить его, не написав бумагу об отмене. Да и смысла не было в этом, договор все равно зарегистрирован в центральном компьютере. Но Руди объявила свою волю, а она была слишком предусмотрительна, чтоб не отразить ее на бумаге. Наверняка оба документа где-то спрятаны. – Не в гроб же она с собой забрала мои бумаги!
- Не худший вариант: ее кремировали, - буркнула Фаши. – Может, твоя новая родственница что-то пронюхала? С какой стати ей без цели рыться в архивах? Ты бы побеседовал с ней. Все-таки она еще не настоящая тагари, умеющая прятать свои намерения и мысли так далеко, что узнаешь о них только после свершения.
- Где она сейчас?
- В парке. Уже больше часа болтает с Сартром.
- Опять он? Ты не хочешь занять его чем-нибудь потяжелее, чем общение с госпожой? Надо постараться свести их разговоры к минимуму.
- Я хотела засадить его за канцелярскую работу - ее после смерти Руди хоть отбавляй, - но тагари сама послала за ним. Она и так уже отлучила меня от своих трапез, я не могла сегодня рисковать.
- Она хочет, чтоб ей прислуживал Сартр? У парня действительно удивительные способности пробиваться на место хозяйского любимчика, - Линкус прекрасно помнил, как разозлилась на него покойная Руди, узнав, что он осмелился наказать строптивого раба. Управляющий подозревал, что именно его неприязнь к Сартру и дружба с Фаши стоили ему отмены привилегий. Ну, мы еще посмотрим кто кого. Старая тагари умерла, а новая еще не скоро во всех своих правах разберется.
- Нет. Она собирается найти ему более достойную работу. Точнее, уже нашла.
- Тем более, нужно напомнить этому эстету его место. Проследи за ним хорошенько, мне понадобится с десяток зафиксированных нарушений, чтоб поставить его к столбам. Быстро поумнеет.
- Их уже больше, чем достаточно, но сейчас, по-моему, это слишком опасно. Тагари еще не прониклась доннскими обычаями и не воспринимает Сартра, как раба. Будет лучше, если с этой стороной общественной жизни она познакомится на каком-нибудь другом примере. Не уверена, что она адекватно воспримет наказание Сартра. Нужно немного подождать.
- А если он действительно что-то знает? Дальше будет только хуже.
- Раз он не взорвал свою бомбу в первые же дни, значит, либо ее нет, либо он сам не уверен, что не пострадает от собственных разоблачений. Нельзя его сейчас трогать, мы только разогреем интерес госпожи к его персоне. Забудь про Сартра. Побеседуй со своей племянницей и уезжай отсюда. Будет лучше, если пока ты побудешь подальше от дома. О нас с тобой и так слишком много болтают. Я дам тебе знать, когда придет время вмешаться.
- И все равно я не понимаю, чем должна заниматься настоящая тагари, – Кора вот уже почти час пыталась вникнуть в проблему изнутри, но, по словам Сартра, получалось, что все ее действия в качестве хозяйки имения сводятся к контролю над действиями смотрительниц и наведении страха на всех остальных. Скучно, господа! А как же личная жизнь? Что-то не нравится мне перспектива лучшие годы провести верхом на компьютере с плеткой в зубах, а больше, кажется, здесь ничего и не предлагают. – И почему все так рвутся занять место хозяйки? Это ж с тоски помрешь! Одна работа, и никаких развлечений.
- Видимо, я не смог должным образом осветить интересующий Вас вопрос, госпожа, - Сартр отвлекся, отвечая на вопросы Коры, и теперь тщательно подбирал слова объяснения. После слишком затянувшейся предобеденной прогулки, он имел довольно неприятный разговор с Фаши, и мысли его сейчас были заняты обещанием смотрительницы сообщить обо всех его прегрешениях Линкусу. Это была открытая угроза. Фаши не нравилось, что Кора слишком приближала к себе раба, и смотрительница высказалась по этому поводу довольно недвусмысленно. За подобное внимание Сартр рисковал надолго оказаться в положении «Икс». Он уже не раз имел подобный опыт и не спешил подставить свою спину под плеть управляющего. – Может быть Фаши или Линкус лучше расскажут о роли тагари в общественной жизни Донны?
- Сартр? – Кора удивленно вскинула глаза на юношу. Что-то произошло: он не то, чтоб чего-то боялся, просто мысли его, похоже, были очень далеко отсюда.
- К услугам вашей милости, - дерзкий взгляд, не осмелившись коснуться госпожи, вспыхнул и погас, спрятавшись под длинными ресницами.
- Что происходит, Сартр? – оттенок неудовольствия помимо ее воли проскользнул в голосе. Она с недоумением смотрела на собеседника.
- Сожалею, что не смог в полной мере осветить интересующие Вас вопросы, - Сартр чуть отступил назад под ее взглядом. – Я подробно изучал основы гражданского законодательства Донны, но ведь это были знания для раба. Может быть, я был плохим учеником, или просто не умею объяснять.
- А, может быть, ты просто слишком занят собственными мыслями? Я как будто беседую с пустотой!
- И мои мысли, и мое тело принадлежат только Вам, госпожа.
Сартр преступил основную заповедь раба и оказался между двух огней. Его чувства к Коре зашли куда дальше положенного почтения и преданности. Он разрешил себе эмоции, недопустимые для того, кто занимает в доме только должность карцонари. Но не это было главной ошибкой. Он был так беспечен, что его вольность, похоже, заметила не только Фаши, но и тагари. Он, наверно, сошел с ума, когда позволил своим чувствам возобладать над разумом. Сегодня было первое предупреждение. Второе будет последним, не стоит до этого доводить.
- Ты говоришь это так, будто читаешь надпись на заборе. Сегодня днем ты был куда более убедителен в своем почтении.
- Я сожалею, госпожа, - сожалел он большей частью о том, что поддавшись обаянию Коры, в общении с ней позволил говорить сердцу, а не разуму, перебросив тем самым запретный мостик через пропасть, отделявшую тагари от раба.
«Общаясь со своей госпожой, вы должны подавить в себе все чувства, кроме преданности и почтения, - неустанно твердили преподаватели академии своим студентам. - Даже если вам повезет, и вы станете мужчиной дома, и тогда вы не должны забывать, что хоть вам и предоставлена честь продолжения рода, для тагари вы всего лишь инструмент для получения удовольствия и необходимая биологическая добавка для образования новой жизни. Не вздумайте рассчитывать на большее: в лучшем случае это укоротит вашу карьеру, в худшем - приведет под нож хирурга, после чего вы кончите свои дни в ближайшем борделе, пополнив собой ряды полумужчин. Как бы высоко ни было ваше положение в доме, вы рабы. Ваша жизнь и смерть - собственность хозяйки. Мифы о том, что свободные граждане Донны могут испытывать какие-то высокие чувства к рабу, не более чем сказка, в которую не стоит играть в жизни. Даже если случится чудо, и на какой-то миг вы станете для хозяйки чуть больше, чем вещью, ни одна из тагари не преступит закон, позволив вам занять место в ее сердце».
- Я не могу просить тебя еще раз рассказать мне о тагари: тебе этот разговор уже изрядно надоел, а я все равно ничего не понимаю. Мы ходим по кругу, бесполезный разговор, - она искренне пыталась докопаться до сути, но Сартр так витиевато изъяснялся, что ей уже стало казаться, будто он ее нарочно пытается запутать. – Может быть, существуют какие-нибудь книги по этому вопросу? Что-то типа учебника или краткого кодекса?
- Это закрытая литература, ее может получить только тагари, – она не может так просто бросить разговор, хотя, почему нет? Сартр на собственном опыте убеждался в справедливости академических истин: «Никогда не воспринимать внимание госпожи к интересующему ее вопросу, как интерес к тебе лично».
- Добрый вечер, госпожа, – Линкус несколько минут наблюдал за их беседой, прежде, чем обнаружить свое присутствие. Фаши права. Сейчас нельзя вмешиваться. Девчонка смотрит на проклятого выскочку, как школьница на свадебное платье, выставленное в витрине универмага. Сплошные фантазии. Надо срочно подобрать нашей тагари пяток наложников, чтоб не путала карцонари с энарами и не хватала что попало. Интересно, кто ей больше нравится: блондины или брюнеты?
- Линкус? Вы меня напугали. Впредь извольте докладывать о своем появлении хотя бы за несколько шагов. Не люблю, когда ко мне подкрадываются, – как она могла не заметить этого борова? То-то Сартр прописными истинами сыплет, начальство углядел.
- Прошу простить меня, тагари, - хороший прием. Фаши предупреждала. Давить надо волчонка, пока он окончательно ей голову не задурил. Боится она. Чего, хотел бы я знать? Кто на Донне решится руку поднять на тагари? Или он уже успел наболтать про Руди? – Сожалею, что так получилось. Я думал, Вы видите меня, я ведь, не таясь, шел по аллее. Да и Сартр рядом, в его присутствии Вам нечего бояться. Он не просто сопровождающий тагари, он – карцонари, а, значит, умеет не только поддерживать беседу, но и прекрасно владеет боевыми искусствами и сможет защитить Вас от любой опасности. – «Что я делаю, старый осел? Вместо того, чтоб свалить все на поганца, который должен был предупредить ее обо мне, расхваливаю его, как родного».
- Ты умеешь драться? – так он еще и телохранитель? Кора взглянула на раба с невольным уважением. Ей всегда импонировали мужчины, способные постоять не только за себя, но и за того, кто рядом.
- Я владею искусством защиты, госпожа, – уточнил Сартр, покосившись на Линкуса. А ведь он подловил меня; я, как и она, не заметил его появления. Плохо. Пора вернуться на землю, пока меня не обвинили в несоответствии. – Но сегодня это скорее дань традиции, чем необходимость. В наше время никому не придет в голову напасть на тагари. Это все равно, что ограбить храм.
- Это не повод расслабляться, - немедленно напомнил управляющий.
- Разумеется, господин Линкус, - Сартр демонстративно поиграл мышцами. – Я тренируюсь каждый день не меньше двух часов.
- Вот и займись, пока есть время. Я провожу госпожу к дому, ты можешь не беспокоиться о ее безопасности. Уделите мне несколько минут, тагари, я хотел бы поговорить с Вами о завтрашнем дне.
- Я очень внимательно слушаю Вас, Линкус.
- Фаши передала мне Ваше пожелание относительно новых рабов. Завтра день больших торгов, я хотел бы уточнить количество и предназначение покупок. Или госпожа сама поедет на аукцион?
- А это можно? – Кора искренне обрадовалась. Посмотреть город, который она видела лишь мельком, когда ехала из аэропорта в Тогерру, пройтись по рынку.., прекрасное развлечение от этой садово-дачной скуки. Только бы Линкус не передумал! Вдруг просто так сболтнул и теперь начнет вежливо объяснять, почему это неприлично.
- Конечно, - управляющий и не думал отказываться. Если она поедет с ним, будет достаточно времени для общения в дороге. Это никогда не повредит - быть поближе к хозяйке. Жаль, для мужчины дома он уже староват, да и Фаши этого не допустит. – Многие тагари не пропускают ни одних торгов. К тому же на аукционе можно завести очень полезные знакомства. Если Вы не имеете других планов на завтрашнее утро…
- Я еду, - Кора согласилась, не раздумывая. Рынок, рабы.., будто в сказку попала, вот-вот джинн из бутылки вывернется. Интересно, что чувствуешь, когда покупаешь живого человека? Наверно, это совершенно волшебные ощущения. Поскорей бы настало завтра!
- Я буду ждать Вас в девять у главного входа. Желаете поехать в закрытой машине или предпочитаете кабриолет?