Именно сегодня она старалась идти прямо, именно сегодня богатая вдова надела шикарное, но траурное платье чёрного сукна, сегодня…в последний раз. Пустая часовня, от горы зажжённых свеч она сияла, а в центре лежал ребёнок, её ребёнок…
Опустилась на колени у подножья ложа, закрыла глаза ладонями… «Что делать?…Молиться? Что делают в церкви у ног своего мёртвого ребёнка? Но… я забыла почти все молитвы… Nunc dimittis…servum…tuum…» Больше ничего не чувствовала она, ничего не видела, ни о чём не думала.
Взгляд был устремлён вверх, в купол часовни, бессознательно. Она пыталась разглядеть там, на небесах, с надеждой, чёрные глаза того человека, и руки, которые он к ней протягивал. Она пыталсь угадать, что же он значил, этот взгляд? Какая маска была в этот момент на лице её супруга, а может, он снял её? Как тогда, в последний день жизни? В день венчания…Но глаза натолкнулись лишь на расписанный купол…Значит она одна оплакивает их дитя. Она одна должна страдать от одиночества в холодный весенний день?
Пальцы уцепились за край ложа, она говорила хриплым голосом: «Проснись, проснись! Не покидай меня, не оставляй одну». И вдруг она затихла, блестящие глаза теперь излучали радость. Это случилось, она не решалась взглянуть, но он сошёл с ложа, он продвигался среди свечей…Она боялась пошевелиться, вдруг шорох уничтожит ЧУДО. Как во сне она видела он прошёл словно призрак мимо неё, не замечая, открыл двери храма и впустил гром света в этот мрачный дом Бога. Бессознательно, на коленях, она ползла за ним…ослеплённая светом солнца. Туман лишь на миг застелил глаза, она снова чувствовала счастье и душу, которую породила её плоть, почти отделившаяся от неё и мать снова увидела своё дитя подле себя. Она видела большой зал, полный зрителей, но не они её волновали, перед глазами была только фигура сына со скрипкой в руке. Он стоял, играя мелодию – такую светлую, поглощённый, ушедший в себя. Она видела как только что они стояли вдвоём, она смотрела в небо, сказала: «Он тобой доволен»… А мальчик продолжал играть, от него исходили волны музыки, которые поочерёдно накрывали женщину в трауре, сидящую перед сценой, окутывая её радостью и восхищением. От этой мелодии, мелодии, которую она слышала ТОГДА, в тот день, свет был такой же яркий, как ярко светило солнце над женщиной в белом платье, склонившейся над убитым супругом. И эта мелодия родилась над их головами в свете солнца…Она так мечтала, с того самого момента, её сын продолжит незаконченный шедевр отца…и снова туман в глазах и …мрачная часовня и тело мёртвого ребёнка. Взгляд опустила вниз, а руки отцепились от катафалки. Кто-то сказал: «Прошу прощения мадам, мы не хотели вас тревожить, но прошло три дня». Не замечая усталости, ни боли сердца, ни запаха сгоревшего воска, она вышла вон, обернулась наверх: «Он был бы тобой доволен…»
Она не заметила тяжести груза, который удвоился, но на пороге храма рухнула на колени в своём последнем богатом платье, туда…в пыль.