Это описание работы силовых структур Украины с одной стороны и жизнь сидельцев - с другой.
Произведение имеет несколько сюжетных линий, в том числе, детективную и любовную.
Но основная мысль романа состоит в описании системы гос. органов вообще и силовых структур в частности, а именно, того обстоятельства, что все государство (и силовики, в первую очередь) коррумпировано тотально и поголовно. Существовать в этой системе, не будчи коррумпированным, невозможно.
Маленький, обычный человек абсолютно бесправен и беспомощен в противостоянии с этой системой. Для того, чтобы добиться чего-либо, необходимы средства и методы, отличные от законных, а именно, связи и деньги. Соответственно, любой спор (судебный ли, административный ли, какой угодно другой) выигрывает не тот, кто лучше законы знает, и уж тем более, не тот, на чьей стороне правда (это вообще анахронизм), а тот, у кого лучшее соотношение показателей деньги-связи.
Для достижения своих целей все эти т.н. "слуги государевы" готовы пойти абсолютно на любые действия, не брезгуя и не гнушаясь при этом абсолютно ничем.
(Сеня Сокольники)
Ч А С Т Ь 1
Ты не знаешь, что принесет поздний вечер.
Марк Варрон
1.
Перед рассветом туман сгустился и опал устало на траву. Дождавшись первых лучей солнца, разнежился и не заметил, как растаял. На сочных стебельках весело заблистали, перемигиваясь, капельки росы. Ближе к обеду с восточной стороны прозрачно-бирюзового неба приплыли кроткие облачка. А дальше... За пятнадцать минут бирюза оказалась забитой клочками грязной ваты. Ветер, поначалу лишь намекавший, очень скоро забушевал на что-то обозленный, стал швырять ветки серебристого тополя на старые, облупленные рамы районного суда, угрожал побить окна и прорваться внутрь.
Там, и правда, была дисгармония.
За кафедрой перед судьей, по всем правилам, должна стоять прилично одетая жертва грабежа и давать внятные показания на обидчика. А тому пристало иметь скудный вид вечно нуждающегося в чужих деньгах обормота и сидеть в "загоне".
Так логично.
Но там было наоборот. В клетке - опрятный молодой человек с недоумением в глазах, а за кафедрой бойко гургулил бомжеватый потерпевший.
- Я на пивко завернул. Вот. Пивка принял мальца и пятьдесюрик водовки. Пиво без водки, я извиняюсь... - Он наклонился вперед, приставил ладонь к губам: – Это чисто трата финансов, гражданка судья. А я не в том ракурсе. Понимаете? Временно.
За большим столом сидела маленькая женщина в мантии. Листала уголовное дело и, время от времени отвлекаясь от страниц, бросала цепкие взгляды на пострадальца.
– Ну вот. Смакую тараньку с пивом, даю скромного. Тут глядь - этот! – В клетке человек в неподходящей к месту белой рубашке внимательно слушал нестройную речь. - Давай, говорит, за компанию. Незаметно так в доверие... ужиком... Дальше? Объясняю: меня замутило. Я - на улицу. А дальше, гражданка судья, и вы тоже, гражданка прокурор, не помню. Я немножко был пьян. От так от! Нашелся в больничке. Отравленный. В жизни никогда. Помню... Да, да. Опять тогда щас объясняю: этот, – он ткнул пальцем в сторону клетки, - сгреб, я извиняюсь, присвоил вероломно мои гроши, часы, штиблеты - ну все, что трудом… Раскуркулил, в общем и целом. Вот, гражданка прокурор в курсе.
Справа от кафедры помещался адвокат подсудимого Олег Савельев и с интересом рассматривал говорившего.
Недельная щетина на впалых щеках, нечесанные волосы, из ушей торчат волосы, шея и грудь тоже волосатые. "Интересно, - думал Савельев, - он весь такой? Где тебя подобрали, несчастье?"
Несвежая рубашка - с чужого плеча, велика размером.
Жаргончик характерный: гражданка судья, больничка...
Что, Татьяна Ивановна, прямо со шконки "пассажира" сняли? Подрихтовали бы хоть.
Обвинитель Татьяна Ивановна Иванова располагалась напротив. Стол, на котором она в педантичном порядке разложила свою доказательную базу, уступал обширному судейскому, но был заметно добротнее адвокатского.
Надвигающаяся майская гроза тревожила потерпевшего гражданина. Когда слышались пока что невнятные, но быстро формирующиеся удары грома, беспокойные пальцы с грязными ногтями хватались за бортик кафедры, а глаза начинали шарить в поисках прибежища понадежней.
Скрипнула дверь. Женская ручка просунула сложенный вчетверо листок и указала пальчиком неопределенно куда-то туда, вперед. Олег машинально следил, как записка, попорхав по залу, опустилась на его стол.
Черная туча застряла в окнах провисшим чревом. Потемнело. В небе фортиссимо пальнуло и, не меняя динамики, покатилось канонадой до окраин. Вслед за раскатом яркая фотовспышка распечатала дома напротив, как будто сваркой дважды резануло по глазам. Ослепленный зал не то ахнул, не то вздохнул. И замер.
Тишину нарушил возглас потерпевшего:
- Плазмовая дуга! Молния после грома - эт-т-то, знаете!.. Непорядок! Это я как бывший физик, если что...
В подтверждение сверхъестественному через открытые форточки прошелестел в зал ветерок тревоги.
Председательствующая Анна Фадеева постучала по столу, призывая к порядку и так присмиревшую публику.
"Какой весельчак ваш клиент, Татьяна Ивановна, - размышлял меж тем Савельев. – Бывший физик, ха-ха! Смех смехом, а он-таки прав: полагалось бы молнии сначала".
Подсудимый расстегнул ворот рубашки.
Душно.
Скорей бы дождь.
Олег прочитал записку. Анна подождала, пока он повернется к ней, чтобы глазами спросить разрешение выйти. Нет, дорогой, не пойдешь. Твой первоходок в белоснежной манишке без тебя, как слепой щенок. Давай-ка, набросай теперь ты свою версию. До обеда надо уложиться.
- Защита, ваши вопросы. По существу. Не начинайте допрос с обсуждения котировок на рынках.
В ответ - лукавая улыбка: я кратенько, часа на полтора.
- Николай Фомич, вы сказали, что,.. - адвокат заглянул в записи. - Вы сказали, что не на халяву пиво пили. Значит ли это?.. Вы какое, кстати, предпочитаете?
- Пиво? Ну-у-у... Э-э-э... Объясняю, - допрашиваемый приосанился. - К примеру, после баньки пивко послабше больше в тему, праильна? А чтоб конкретно кураж попёр...
Строгий голос судьи прервал допрос:
- Защита, вы уверены, что такие подробности приблизят нас к истине?
- Я не кончил!- воскликнул потерпевший.
Кто-то из публики робко отреагировал:
- "Кончил, не кончил - слазь с... кхе-кхе... с трибуны".
По залу пробежал смешок.
Адвокат сдержал улыбку.
- Я настаиваю, Ваша честь. Исключительно ради истины. Так как, Николай Фомич, после работы „Оболонь”?
- Ну-у-у... Если честно. Если быть конкретно трезвым. То "Оболонь" снижает интеллект. "Бекс" - поднимает.
Адвокат вскинул брови на интеллектуала.
- И это, безработный я, извиняюсь. Но, - потерпевший поднял вверх указательный палец, - временно опять же!
- А в том кафе "Бексом" ведь не торгуют, вы сказали, верно? - уточнил Савельев.
- Я сказал? - Николай Фомич задумался. - Ну, правильно. Объясню. Объясню! Там гастрономчик есть, знаете, как из-под арки выходишь, по правый бок. Так я и пивка там, и водовки, конкретно, того... Голая правда, без бирюлек.
- А в кафе какое пиво покупали?
- Не надо меня нагибать и так и эдак, гражданин защитник преступника. Я ж говорю, у меня с собой было.
- Вы сегодня навеселе?
- Я в неровном состоянии, намекаете?
- Вы сегодня пили пиво?
- Нет, сегодня неприлично свеж. А бутылёк со мной как раз.
- "Оболонь"?
- "Бекс"!
- Это при том, Ваша честь, - обратился адвокат к судье, - что по заключению экспертизы, клофелин, которым, якобы, отравили потерпевшего, найден в пиве "Оболонь", а "Оболонь", как мы только что с вами детально установили, он в тот день не пил. Он вообще не пьёт "Оболонь". Гурманит.
- Гур?.. Гур?.. Мне записать бы. Память - дерьмо.
Небо залито свинцом. Ветер играючи катает по тротуару пустую ржавую бочку. В воздухе мечутся обрывки газет, разноцветные упаковки и прочий мусор. Ломает и сбрасывает с деревьев сухие ветки. Одну швырнуло в окно, наружное стекло обиженно дзенькнуло и пролилось на тротуар.
Зал охнул.
Потерпевший припал к кафедре, наспех перекрестился: "Юпитер... гряде... громовержец..."
- Вы верующий?
В вопросе судьи насмешка.
В следующем - угроза.
- Что вам следователь пообещал за ваши показания?
Потерпевший бросил призывный взгляд на прокурора, но наткнулся на макушку с пышной прической. Хотел посмотреть и в зал тоже - там кореш с моральной поддержкой, - но не решился.
В зале тихо. Только слышно, как пыхтит, затихая, ветер снаружи.
Как знать, может, Николаю Фомичу и не отвертеться бы от покаяния, но фортуна поманила его немытым пальчиком в сторонку, переключив внимание судьи на другой объект.
- Конвой, зажгите свет.
При ярком освещении отчетливо обозначилась багровая полоска на шее подсудимого.
- А ну-ка, ну-ка!.. Поднимите голову. Выше, выше!
Зал обратился к решетке. Подсудимый тормошил ворот сорочки, стараясь протолкнуть в петельку ускользающую пуговицу.
Анна с удовлетворением охотника, подстрелившего дичь, наблюдала за участниками: Иванова в замешательстве, ей предстоит как-то выруливать, ситуация - не позавидуешь; Савельеву не легче, пытается привести в порядок мысли. Как же ты такое обстоятельство упустил? Эх ты, „исключительно ради истины”. Давай за ним в конвойку, может, еще что найдешь.
- Перерыв пятнадцать минут.
Конца перерыва ждали с нетерпением.
На заявление адвоката отреагировали адекватно: гулом возмущения.
- На шее у моего подзащитного присутствует явно выраженная странгуляционная борозда, наличие и расположение которой можно объяснить лишь одним - попыткой удушения. Если бы он сам с собой пытался покончить, след был бы несколько выше, под подбородком и уходил вверх в затылочной части. На теле мной также обнаружены следы множественных ушибов. Как старых, так и недавних. Исходя из этого, я хотел бы заявить ходатайство. Прошу суд пригласить врача для более детального осмотра и заключения. Прямо сюда, в суд. Обычного врача скорой по...
– Я протестую! - Голос прокурора высоко подпрыгнул на последнем слоге и выдал конфузию. - Для подследственных и подсудимых в СИЗО имеется свой врач. Кроме того, тут необходим не просто медицинский осмотр, а экспертное заключение, которое скорая помощь не дает.
- Ваша честь, - не сдавался адвокат, - экспертное заключение последует позже. А на данный момент я ходатайствую о предварительном медицинском осмотре, который позволил бы суду решить вопрос о замене меры пресечения. Я настаиваю, чтобы этот вопрос был решен сегодня, поскольку жизни моего подзащитного угрожает опасность именно в следственном изоляторе. Прошу также назначить служебное расследование по факту избиения и попытки убийства моего подзащитного.
Храброе требование адвоката об освобождении приободрило и его подопечного - глаза оживились, но страх не ушел. На вопрос, при каких обстоятельствах ему были причинены телесные повреждения, он отчаянно воззрился на защитника: что делать? Тот кивал, подбадривая: давай, не бойся, ты же мне сам только что... Ну!
-На допросе...
-Протестую! Это давление!
- Кому вы адресуете свой протест, Татьяна Ивановна? - усмехнулась Фадеева. - Подсудимый, кто вас допрашивал?
Подсудимый молчал.
- Сделаем так: я буду называть фамилии, а вы кивните. - И не давая времени на раздумие, начала перечислять: - Гриценко? Тихонов? Покатило? Деревянко?.. – Вот! Ресницы дрогнули и благополучно выдали господина помощника прокурора области.
- Ваша честь, - подхватилась Иванова, и Деревянко погряз еще глубже. - Виталий Николаевич... (Стоп, читатель! Возьми на карандаш это имя, очень советую - авт.) ...Виталий Николаевич не мог проводить допрос, он не следователь, он...
- Вот как!? Перерыв! Предварительно на один час. После медицинского осмотра будет разрешаться ходатайство адвоката об изменении меры пресечения его подзащитному и решаться вопрос о служебном расследовании инцидента. Секретарь, вызовите скорую помощь.
Машина Савельева стояла под окнами суда. Он вышел на улицу и сразу ощутил беспокойство и дискомфорт. Попытался понять, отчего возникли эти ощущения. В городе штиль после шторма, какое-то неестественное безмолвие вокруг. То, что летало и бесновалось в воздухе две с половиной минуты назад, обессиленно поникло в ожидании дождя.
Природа затаилась.
У машины ждала клиентка Наталья Синиченко.
Тонкие губки-веревочки капризно поджаты.
- Стою тут, как дура, битый час. А если б дождь, а я тут голая, без зонтика? Тебе чё, записку не передали, что ли? Вот козлы!
- Передали. Садись в машину.
Она долго копалась в сумочке.
- А почему сюда? Случилось что? - Олег только сейчас подумал, чего это клиентке пришло в голову явиться не в офис, как обычно, а в суд и, буквально, выдернуть его из процесса?
- А чё случилось? Бабули принесла, то и случилось. Вот, как ты просил. Пересчитывай... Не-не, ты пересчитай.
Он сунул пакет в карман брюк, даже бегло не прикинув, сколько там.
- Хорошо. Всё у тебя?
- Ну-у... Вообще-то мне сказали, что прокурор по нашему делу, ну... какой-то не очень.
- В смысле?
- Ну, рожа у него сильно протокольная, с ним никак... Полуперденчик тот еще гнилой, короче. И нашим, и вашим.
- Мы сами с усами, - Олег не обратил внимания на раздражение в голосе клиентки. - Запустим парфянскую стрелу.
- Чё-чё запустим?
- Перехитрим. Ну все, мне пора.
Он хотел выйти, но тут обе дверцы распахнулись снаружи, чьи-то крепкие руки придавили к сиденью, и запястья оказались замкнуты в наручники. Возле машины стояли человек пять в гражданском. Один, совсем молодой еще, подошел ближе, начальственно подвинул другого, который надел наручники:
- Будьте любезны, Олег Владимирович, выйдите из машины.
Клиентка поправила задравшуюся юбку, щелкнула чем-то в сумочке - „диктофон”, в отчаянии подумал Олег - и тоже выставила тощую ножку на тротуар.