Да какие уж там поросенки? Прямо надо сказать – полномерные хряки. С тех пор как они еще в молочной молодости разобрались с местным люпусом – серым авторитетом, сварив ему в крутую его детородные органы, поросята заметно подросли и жить стали достаточно густо… Каждый из троицы реализовался в полном соответствии со своими природными склонностями. Удачно реализовался, надо сказать, у каждого из них на загривке накопился слой жира не менее, чем на ладонь… Итак:…
Нюх-Нюх, тот самый, который строил свою первую хижину из соломы, стал местным наркобароном… Как ему это удалось? Все очень просто. Надо сказать, что соломка, из которой он сложил домик, оказалась маковой. Детали рассказывать – только злоупотреблять вниманием читателей. Единственное, что надо сказать, так это то, что сейчас волчина позорный служил у Нюх-Нюха в охране. Почему он позорный, спросите? Надо сказать, что волчина сам стыдился себя за свои физические недостатки, причиненные ему сгоряча кабанчиками. А если животное позорится самого себя – то, какое же оно, если не позорное?
Нах-Нах - тот, который строил шалаш из веток, стал обычным люмпеном. Надо сказать, что это тоже ничего, так как этому деклассированному элементу все было, если сказать изящно, пох. Короче, Нах-Нах был благодарным электоратом, регулярно получающим от своего более жирного братца чан ботвиньи. Не такой густой, как у Нюха, но очень бесплатный… Этот дар Нах-Нах получал как гонорар за свою твердую и определенную гражданскую позицию при очередных выборах лесничего. Лесничим всегда выбирали Нюх-Нюха… единогласно, то есть за него всегда был один голос – Нах-Наха. Самый веский голос, поскольку всегда перед выборами ботвинья становилась гуще и электорат, то есть Нах-Нах быстро набирал живой вес. А по закону лесной демократии – у кого вес больше, тот и главнее на выборах…Если же кто не согласный бывал, всякие там белочки-ежики-зайчики, то с ними беседовал приватно волчина позорный. У него были свои секретные методы убеждения… После переговоров волчина сытно икал и цикал зубом, оглядывая тех, кто мог быть недовольным принципами демократии в ближайшее время. Ну, да ведь сказка не про политтехнологии дикого леса…
Них-Них, в отличие от двух других братьев был простым, рядовым политиком. Он всегда был в оппозиции. На все что угодно он отхрюкивался «них… них…» , полностью оправдывая свое имя. Он всегда говорил «них»… не меньше, но, надо сказать, что и не больше того… Большего и не требовалось от настоящего политика, ничего больше и не требуется в диком лесу. Них-Них в свободное от политической практики время торговал недвижимостью. Домики у него покупал Нюх-Нюх и перепродавал в кредит лесным жителям. Жители не могли участвовать в политике из-за своего малого живого веса и слабой убедительности в диспутах с волчиной, но вот на полянках с вызревающей соломкой отрабатывать свои долги могли. За соблюдением графиков погашения задолженности следил тот же самый волчина… Если кто нарушал график – то это было верной приметой, что волчина скоро опять цыкнет зубом.
Вот такой эпилог… А чего вы еще ждали от трех выросших кабанов? За них можно только порадоваться… Да и с волчиной обошлось все тоже гуманно. Надо сказать, что ведь не убили его, а только стерилизовали… Так сейчас во всех мегалесах делают с теми кто кусается… Собственно, и толстеют все, кто рылом вышел…