Хорошо — в России! Хорошо в России быть иностранцем!
Хорошо из надоевшего Парижа сбежать на месяц в Москву!
Хорошо сорить рублями. Жалеть русских — этих белых людей, которые живут как-то по-черному.
Хорошо оказывать им гуманитарную помощь. Приходится, конечно, следить за тем, чтобы юная русская демократия ее не разворовала.
Хорошо эдаким «шершеляфамщиком» пройтись по городу, где приключения — на каждом шагу, где все тебя любят... Боже, как хороши русские девушки! Как они вздрагивают, заслышав иностранную речь! Какое радушие и какая самоотдача!
Хорошо, черт побери, быть Жоржем, молодым, здоровым, экологически чистым... впрочем к делу.
Он увидел ЕЕ в вагоне метро. Сперва обратил внимание на белые долгие ноги без синяков, которые естественно перешли в короткие шорты и выросли дальше во что-то очень живое и свободное в майке с надписью на немецком языке (бедные русские обожают все нерусское), потом рассмотрел ее всю: высокую, русоволосую, голубоглазую, гордо стоящую среди мрачных соплеменников. «Мон дьё, вот она, настоящая русская красавица, загадочная, непостижимая! Хорошо бы ее постичь...»
«Ты меня очень нравится. Я хочу тебя... познакомиться. Ты — очень кароши девочка!» — произнес он на отличном, как ему казалось, русском языке.
Теперь — о НЕЙ. Честно говоря, ее звали Эльзой. Она больше месяца стажировалась в Москве, и ей уже успели надоесть приставания русских мужчин. Они показались ей вульгарными, грубыми и... пьяными. В конце концов, русская подруга, у которой она снимала комнату, обучила способу как «отбрить» любого «приставалу». Нужно, глядя в глаза, отчетливо произнести по-русски: «Пошел ты на...» Простите, но это так. А способ действовал безотказно. Эту фразу, точный смысл которой коварная подруга не объяснила, Эльза говорила без акцента. (Первый, цензурный вариант — произнесенное на низах «Отползай» не получился из-за сочетания «ЛЗ», трудно дающегося иностранцам.)
Итак, после слов «я хочу тебя познакомиться» наш шершеляфамщик услышал: «Пошел ты...», — и не понял, что это значит. Зато поняли пассажиры метро, вагон притих и напрягся.
Жорж повторил свое «хочу» и получил второе «пошел», сказанное русским, как ему казалось, ангелом громко и твердо.
«Я пошель, ты пошель, на куда пошель, товаришч?»
Но услышанная вагоном во второй раз (значит, это не сон!) жуткая фраза, да еще произнесенная девушкой (ладно, если бы парнем; это было бы в порядке вещей и ничего страшного, никто бы внимания не обратил, наоборот, еще бы больше замкнулся), но девушкой!!! Пенсионерка, стоявшая ближе всех к нашим молодым героям, первая нашлась что сказать юной матершиннице: «Да как ты разговариваешь в общественном месте? Оголилась! Все — наружу! Здесь же — люди! Дети! Где тебя воспитывали? Иосифа Виссарионовича на вас нет! Страну развалили. Пенсионерам место не уступаете! Проститутка ты валютная, вот ты кто!!!»
«Проститутка» — единственное из сказанного пожилой дамой, что поняла Эльза. Поняла и обиделась и, растерявшись, произнесла роковую фразу в третий и последний раз, но уже пенсионерке, автоматически переведя глагол в женский род. Та поперхнулась, откашлялась и... влепила прелестной иностранке накопленную годами перестройки звонкую пощечину с соответствующими совершенно нецензурными выражениями.
Жорж не «врубился» в происшедшее, но подставил свою спину под разъяренные кулаки пенсионерки, заслоняя загадочную русскую, которая, «мон дьё», оказалась «пютан»(!!!). Эльза же руками и ногами отталкивала его мощное тело от своего.
Тут на беду проснулся дремавший офицер-десантник и увидел рекетира южной национальности (Жорж был смугл от природы, к тому же успел хорошо загореть в Ницце), с которым сражаются две русские женщины, и без лишних слов сокрушительным ударом справа вступился за честь и достоинство русского народа. Слава богу, в этот момент поезд остановился на станции, прервав самосуд. Жорж увидел, что виновница приключения прорвалась к выходу и выскочила из вагона, он поднялся на ноги, несмотря на боль и обиду все же не стал связываться с офицером регулярной Красной армии и подталкиваемый кулаками доброхотов вывалился на перрон.
Вагон с возбудившимся народом ушел в пучину туннеля, захватив с себой нечаянно вспыхнувшую «национальную гордость великороссов», а бедная Эльза бежала по залу метро, где группа интуристов фотографировала нищих славян. «Зачем вы сюда приехали, — говорила она про себя по-немецки, — Русские сперва замучат вас своим гостеприимством, покажут Третьяковскую галерею, а потом... побьют... майн готт!» «Она поднялась вверх по эскалатору, вышла на улицу, протиснулась через толпу спекулянтов, один из которых крикнул ей: «Не плачь, девчонка! Пройдут дожди, Махмуд вернется, банан держи!» Потом — по улице, мимо лотков и заборов домой к подруге. «Пусть она объяснит эту дикую сцену с этим смуглым русским медведем с его бесцеремонным «я тебя хочу», с этой бешенной старухой! Майн готт, она назвала ее... если бы она знала, что за всю жизнь к 22 годам у нее был (Клаус, Гельмут и Михаэль — не в счет) по сути дела один только друг — дорогой Ульрих, который ждет ее дома на своей автозаправочной станции. Зачем я стала изучать искусство этих восточных славян в университете? Впрочем, из них нашелся один, благородный офицер, который вступился за нее, но от него так отвратительно пахло водкой! Вообще, эти... «мужики» хотят либо водки, либо затащить в постель, либо создать совместное предприятие. Ульрих, милый, я хочу к тебе, в твой гараж, где прошли лучшие часы моей жизни!»
А наш шершеляфамщик с галльским упрямством спешил за «русской загадкой» совершенно потрясенный: «Почему в стране Чайковского и Горбачева лучшие девушки предпочитают панель? Он должен поговорить с ней, чтобы понять. Может быть, она была безработной? Может быть (как ему кто-то рассказывал), какой-нибудь богатый узбек обольстил ее однажды, когда ей нечего было есть, швырнув на ложе продажной любви? Он много раз слышал популярную в России песню композитора, кажется, Хасанова, которая так и называется «Пютан». В ней поется история любви одноклассников, любви, которую прервала революция. Он уехал на гражданскую войну, кажется, в Афганистан и дослужился до звания «есаул», возвращается, а она под влиянием комиссаров — уже пютан. Есаул решает купить ночь своей возлюбленной, но это очень дорого, он продает любимого коня, а потом у него не хватает сил пристрелить ее, тогда он выбрасывает ее за борт своей яхты в «набьежавшую вольну», крича любимое русское слово: «Атас! Атас! Ата-атас!!!»
«Однако, сколько же стоит ночь загадочной красавицы?» У него было при себе долларов 30 и 500 рублей. Швырять деньги направо и налево он не привык, и все-таки решил про себя выделить на этот проект 30 долларов. Голова кружилась от сотрясения мозга, нахлынувших чувств и вопросов. Он догнал ее у самой двери подъезда и окликнул: «Атас, товаришч!»
Эльза вздрогнула, повернула заплаканное лицо и обомлела: «Майн готт, тот русский из метро выследил ее».
Наш герой не нашел ничего лучше как сказать: «есть Жорж, Джорж... я хочу... ты дать тридесят доллар... я хочу говорит ты...»
«Этот мерзавец — из Джоржии, т.е. Грузии, а ее подруга рассказывала о таких русских как о самых отчаянных бандитах Москвы. Негодяй хочет денег, долларов, которые она заработала моя посуду в баре, чтобы приехать в эту непредсказуемую Москву. Что же делать?» — Эльза посмотрела вокруг — никого! Сейчас она была бы рада и русской полиции; хотя, когда она единственный раз обратилась за помощью к полицейскому в Москве, то он вместо помощи предложил ей «командирские» часы за 20 немецких марок. «Что же делать? Ульрих, любимый, подскажи!»
Она взялась за ручку двери. Жорж истолковал ее движение по-своему: «Кароши! Тридесят доллар и пятьста рубля, больше — нэт!» — и полез в карман куртки за портмоне...
Эльза побледнела: «Майн готт, там у него — револьвер! — у нее не было с собой долларов, к тому же подруга должна быть дома с газовым баллончиком, который она дала ей поносить, — Пошел на... дом», — сказала она в надежде на подругу.
Они, волнуясь каждый по-своему, поднялись на пятый этаж. Дверь. Она нажала на кнопку звонка. Раз, другой, третий... Никто не открывал. Обернулась. Он попробовал улыбнуться. Не получилось. Она тяжело вздохнула и открыла дверь своим ключом.
Вошли. Жорж впервые увидел «ателье», где зарабатывают себе на жизнь русские куртизанки. Квартира как квартира, в коридоре стеллажи с книгами, русские проститутки со времен Достоевского любят читать, подумал он. Эльза провела его в свою комнату, подошла к тахте, точнее, к тумбочке, в которой лежали деньги. Украдкой посмотрела на русского бандита. «Мерзавец был красив. Тем ужаснее».
Жорж не выдержал взгляда ее огромных, прозрачно-голубых глаз: «Я хочу... ты говорит... ты — такой дэвочка? Дэньги — плёхо! Ты — кароши! Надо любит, нэ надо дэньги. Надо любит без дэньги!»
Она это поняла просто и страшно: ему не нужны деньги, ему нужна она: «Нэт, нэт, нэт!»
Жорж, злой на себя от смущения, вспомнил, что доллары его — в ремне с внутренней стороны, где вшита молния и карманчик на всю длину ремня. Он открыл застежку, пришлось, черт побери, расстегнуть верхнюю пуговицу брюк...
«Майн готт, если ты есть на самом деле, что выбрать? Пуля или этот дикарь, который, конечно, добьется всего, чего захочет, и никакие баллончики не спасут! Где же подруга? Наверное, стоит в очереди за чем-нибудь, как и весь этот народ!»
Эльза завороженно смотрела на насильника-скифа. «Сейчас он снимет брюки, потом... Ульрих! Почему ты не приехал со мной? Пожалел денег! Прилип к своей бензоколонке, предатель! А меня сейчас...»
Своими «не своими» руками она начала стягивать майку снизу вверх через голову, опустилась на тахту, потому что ноги отказались ей служить...
Жорж отбросил проклятый ремень в сторону. Голова кружилась. Полуобнаженная «русская загадка» лежала перед ним, как некогда Москва перед Наполеоном. Он сделал несколько трудных шагов и... от полученного сотрясения мозга или, уж не знаю от чего, упал к ее ногам.
ПРОШЛО МНОГО ЛЕТ ПОСЛЕ ЭТОГО СУМАСШЕДШЕГО ДНЯ.
И каждый год, собираясь в этот день за праздничным столом на юге Европы в ресторанчике «Москва», им принадлежащем, где подавались неизвестные здесь русские кушанья и напитки, Жорж ладошкой хлопал свою супругу Эльзу по щечке, она его — кулачком по скуле справа, он как бы начинал расстегивать ремень, она как бы падала в обморок, он как бы на нее... Ни гости, ни дети, ни внуки не понимали этой странной игры, но тоже смеялись.
Жорж и Эльза прожили в любви и согласии много лет и умерли в один день, когда какая-то автономная область, объявившая войну всему миру, подвергла их городишко массированному артиллерийскому обстрелу.
1992г.