"Я тебя люблю, - шептали губы, - а теперь уходи! Я не хочу, я не могу больше тебя видеть. Уйди из моих мыслей, из моей жизни!"
Когда оюбовь становится болезнью, нудной, тягостной, безысходной? Это не любовь, - скажете вы, и будете правы. Это любовь, - скажу я, - это болезнь любви. Всё, что раньше в нём нравилось, начинает раздражать. Нет, даже не раздражать, появляется отторжение, от усталости, от времени, от обид и непонимания - неваж-но. Хочется бежать, куда глаза глядят, не видеть, не слышать, не думать, ничего не знать о нём. Остаётся лишь грусть и чувство неправильности, ненужности, обыкновенной глупости всего происходящего.
Кофе в чашке уже остыл и стал неприятного горько-кислого вкуса. Она достала сигарету и закурила, потом подошла к буфету, открыла и, немного подумав, достала бутылку вермута. Глупо пить одной, конечно, глу-по... Она грустно улыбнулась и наполнила бокал. "За тебя!" - негромко произнесла она.
Часы пробили 10 и одновременно раздался звонок в дверь...
Она с радостным вскриком подбежала к двери, за которой стоял обязательно он. С цветами и любящей улыбкой. И всё у них было хорошо, и любили они друг друга безумно…
Девушка плеснула себе ещё вермута. Конечно, он не придёт, и даже нечего об этом мечтать, но ведь так хо-чется, что грудь разрывает от боли, что дыхание перехватывает, если только вспомнишь о нём.
Вермут без сока абсолютно не вкусный, подумала она меланхолично, вяло поболтала в стакане указатель-ным пальцем. И вдруг взвилась быстро, как молния, смахнула на пол вермут, и с силой отшвырнула бутыл-ку в стену. А потом сползла на пол, обхватив колени руками. Горячие слёзы потекли по щекам, а рыдания вырывались с каким-то болезненным подвыванием.
«Ничего нельзя сделать, ничего нельзя сделать…», - твердила она про себя как заклинание, которое оградит девушку от страданий. Не помогало.
Каждый день походил на другой не по содержанию, а по эмоциональной окраске. Весёлая на людях, она только изредка показывала свою печаль. Но дома чувства накатывали, как неудержимая волна, обволакива-ли, как кокон, из которого никогда не получится бабочка, но гусеница всё равно умрёт. Периоды меланхо-лии сменялись приступами безудержной ярости. Болезнь. Любовь…
Нет у неё с ним настоящего, не будет никогда будущего… и не было прошлого. Как две параллельные пря-мые, как звёзды, живущие на разных концах Вселенной.
Она его любила. А он её, может, и знал, но не замечал совершенно. Ну что такое слово «привет» для любя-щего сердца?
Он просто жил, а она сходила с ума от любви, от ревности, от безысходности…
И вот девушка лежала, свернувшись калачиком на полу, глотая слёзы и переживая всё это снова и снова.
В дверь снова позвонили. Теперь это была настойчивая трель, иногда перемежающаяся ударами ногой в дверь.
«Лиля! Лилька! Открой немедленно! Если ты там чего-то натворила, пеняй на себя! Лиля!»
Чёрт! Как она могла забыть Она же сама позвонила Ленке и просила её приехать. Лена – её подруга чуть ли не со школы, лучшая подруга. Маленькая пампушечка, к тому же ужасная говорушка, при первом знакомст-ве она производила впечатление пустышки, но стоило познакомиться с ней поближе, чтобы убедиться в об-ратном. И вот теперь Ленка ломилась к ней в дверь, предполагаю, по-видимому, уже самое худшее.
С трудом поднявшись с пола, Лиля кое-как привела себя в порядок и пошла открывать.
- Лиля! – всплеснула руками Лена, - быстро умываться, я сделаю тебе чай.
Лена прошла на кухню и чуть не упала, споткнувшись на пустую бутылку от вермута.
- Опять ты эту гадость пьёшь, - девушка решительно выкинула бутылку в мусорное ведро и поставила на огонь чайник.
- Ну, рассказывай! - потребовала она, ставя перед подругой чай с ударной дозой сахара (говорят, помогает успокоиться).
- Да, так… Один там… Рассказывать особо и нечего, - неуверенно отмахнулась Лиля.
- И?
- и… параллельные прямые, - грустно повторила свои недавние мысли Лиля.
- Слушай, подруга, что-то я тебя не пойму. Симпатичная девчонка, умница. Дело в тебе. Меняй своё отно-шение к жизни. Наплюй на него. Не смотрит, ну и ладно с ним, это уже его проблемы! Живи! Радуйся жиз-ни! Ты самая классная девчонка на свете!
- Да, «я – самая обаятельная и привлекательная», - передразнила Лиля героиню одного старого фильма. Ты не понимаешь. Он замечательный, он …. – она с трудом подбирала слово… - Видела бы ты его!
- Красавчик – пренебрежительно заметила Лена.
- Для меня – да! – почему-то зло ответила Лиля.
- Совсем глухо? Вы хоть общаетесь?
- Ага, - скептически отозвалась Лиля, - Привет-привет-как-дела-нормально. Супер, правда?
- Забей! Просто забей!
- Тебе легко сказать…
- Лиля, - Лена взяла подругу за руки и заглянула в глаза, - хочешь совет? Перестань убиваться. Ему от этого ни горячо, ни холодно. Он ведь даже никогда об этом не узнает.
Лена ещё что-то говорила, убеждала подругу, пыталась расшевелить, рассмешить… Лиле было уже всё рав-но. На неё накатил какой-то ступор, полная апатия ко всему и всем…
«Всё, хватит, надо приходить в себя. Вон, Ленка уже волноваться начала». Лиля заходила по кухне и неожи-данно поняла, что ужасно голодна, поэтому поставила на плиту кастрюльку с водой, а в морозилке нашари-ла пачку пельменей. Чисто автоматически посолила, а потом высыпала их все в кастрюлю.
- Лиль, ты чего-то много сыпешь. Ты не лопнешь деточка?
- Ой, извини, я решила, что ты тоже будешь.
- Нет, я вообще-то есть не хотела.
- Ну, в любом случае уже поздно, обратно же их не вынешь…
- Совсем за моей фигурой не следишь. А вот я на тебя смотреть совсем не могу. – Лена досадливо покачала вилкой с наколотым пельменем. – Хоть бы книжечку веселую прочитала.
- Ага, где все умрут в конце.
- Лиль, ты пинка хочешь?
В общем, Ленка действительно была лучшей подругой. Она подняла Лиле настроение, и время пролетело незаметно, пора было уходить, тем более что Лена хотела успеть на последний лайн. И они, собравшись, пошли к остановке, весело смеясь, и перебрасываясь шутками.
Посадив Лену на маршрутку, Лиля пошла обратно к своему дому, но туда совершенно не хотелось. Ночь казалось необыкновенно красивой, тем более было тепло, а звезды сияли как никогда ярко. Около дома шу-ма машин совершенно не было слышно, лишь сверчки выводили свои трели, или где-то завоет собака. Лиля решила пройти немного за дом, фонарей там не было, но в свете нескольких окон еще не спящих соседей она легко находила дорогу, да и глаза привыкли к темноте. Через минуту видно стало практически как днем, потому что большой светильник луны включился, выйдя из-за заблудившейся одинокой тучи.
Легкий ночной ветер играл прядями волос и ласкал лицо и шею. Тихо шелестела листва деревьев, а со сто-роны дач тянуло чем-то вишневым и сладким. Лиля начала понимать, как прекрасна все-таки жизнь, как много на свете вещей, ощущений, вкусов и эмоций, которые делают её насыщенней и ярче. Практически у всех бывают в жизни моменты мгновенного и в тоже время бесконечного счастья, когда кажется, что все проблемы можно решить, а все беды обязательно закончатся.
Лиля испытывала как раз этот миг. Ночь подарила ей твердую уверенность в том, что всё будет хорошо. Она зажмурила глаза и счастливо рассмеялась, раскинув руки широко-широко, словно обнимая весь мир. Лиля закружилась в танце под звуки только ей одной слышной мелодии. «Ведь почему я страдаю? Потому что сама хочу. Завтра же прекращу эти «привет-пока» и начну с ним разговаривать, а не глотать язык. А потом мы куда-нибудь пойдем. Димка обязательно меня пригласит. А если и нет, то я это переживу. Я очень хочу быть счастливой. И буду!»
Лиля продолжала кружиться и еще раз заливисто рассмеялась. Она не услышала предупреждающего окрика кого-то из припозднившихся собачников, проходивших мимо…
… нога сорвалась, Лиля потеряла равновесие… уже падая в открытый бетонный колодец, у неё промелькну-ла последняя мысль, что этого не может быть, только не сейчас…
… Вытащить её тело удалось только к утру, так как колодец, сужаясь, уходил на пять метров в глубину, где еще на полметра плескалась дождевая вода. Он остался от неудавшейся стройки гаражей за домом. После того, как запретили размещение гаражного кооператива, рабочие просто ушли, и не думая что-то за собой убирать. Стройматериалы быстро растащили, а колодец так и не закрыли, просто прикрывали досками, ко-торые изредка таскали местные ребятишки. Но несчастных случаев пока не было… до прошедшего дня. Ко-лодец скоро зарыли, жители окрестных домов вздохнули с облегчением, но Лилю было уже не вернуть.
Молодой человек стоял над совсем еще свежей могилой. Бутоны роз и циний, покрывавших её цветов, еще не успели совсем поникнуть. Он стоял немного согнувшись, как будто что-то давило ему на плечи. Серьез-ное лицо накрыла серая тень скорби, ни один мускул не двигался, но в глазах, практически переливаясь че-рез край, плескалась боль.
Солнечный субботний день, когда он, наконец, набрался храбрости сказать Лиле, как он её любит, купил букет цинний. Именно этот день, который обещал стать самым счастливым в жизни Димы, превратился в кошмар, из которого он до сих пор не мог выбраться. Димка стоял в дверях её квартиры, глупо улыбаясь, и не понимая, почему Лили нет, почему здесь её родители и Ленка, рыдающие друг у друга на плечах. Даже сейчас он до конца не осознавал, что стоит возле могилы той, которую практически боготворил. Но у него всё не хватало смелости подойти к ней, сказать что-то кроме «привет». Дима всё откладывал и откладывал, потому что она совершенно не обращала на него внимания. А он ревновал её ко всем ребятам, находившем-ся в радиусе двух метров, не спал, каждую ночь придумывая, как к ней подойдет и что скажет.
… Но теперь уже поздно…
Молодой человек стоял около свежей могилы и не замечал, как по его щекам бегут слезы…