Когда я учился в МЭИ, то много занимался общественной работой.
На этой волне я забывал, что надо ходить на лекции, семинары, лабораторные работы, а ходил в Историческую библиотеку, библиотеку иностранных языков и другие доступные места. Читал там Энциклопедии, начиная с «1-й Советской Энциклопедии» под редакцией будущего врага народа Л.Б. Каменева, потому что в них можно было найти много материала исторического характера. Уж больно непонятны были некоторые странности истории СССР.
И вот, как будто специально, на 2 курсе, а было это в 1973 году, выбрали меня членом факультетского комсомольского бюро, которое звучит несколько резковато для современной англофицированной речи: ФАКБЮРО, и дали самый малопонятный и непопулярный сектор военно-патриотической работы.
Поначалу я не совсем понимал, что я мог бы сделать на этом поприще, но потом познакомился с преподавателями-ветеранами войны, с офицерами военной кафедры, а также активистами общества ДОСААФ и работа пошла. И вот, одним из направлений была работа так называемой группы «Поиск». Хотя на бумагах группа существовала довольно многочисленная, реально приходилось вести работу самому. Но зато направляли меня в какой-то мере сверху, в том числе из музея МЭИ.
Я уже не помню, как звали эту женщину, довольно пожилую, но активную, которая была директором музея МЭИ. Он занимал небольшую комнатку где-то на пятом этаже, чуть ли не на чердаке. Поговорили мы с ней вечерами много. Одна из идей, за которую я взялся, была составление биографий тех студентов, которые ушли на фронт и погибли в годы Великой Отечественной войны.
Ясно, что я, как студент РТФ занимался студентами радиофакультета, который образовался в 1938 году, т.е. за год до начала 1-й, финской войны. На ней у нас также погибли несколько студентов РТФ.
И вот я пошел искать родственников Жени Гагарина, студента, который поступил на РТФ в 1939 году, а в 1941 ушел на фронт и погиб. Погиб он геройски и ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Но геройские его подвиги были обнародованы, возможно из-за того, что мама Жени была Председателем Комитета Советских женщин. Она занимала ту должность, которую в 1970-х, когда я исследовал жизнь Жени, унаследовала наша первая женщина-космонавт Валентина Терешкова.
Каким-то образом у меня оказался адрес мамы Жени и я пошел искать её по этому адресу. Я не помню сейчас этот адрес, где-то за Садовым кольцом, но зато помню, что это был красивый старинный особняк, двух- или трех этажный, с одним подъездом. И с двумя квартирами на каждом этаже.
Я поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка квартиры, номер которой был указан у меня в тетрадке, специально подготовленной для интервью и воспоминаний.
Было тихо за дверью. Зато приоткрылась дверь с другой стороны площадки, и показался пожилой мужчина. Я сказал: ”Здравствуйте”, - и спросил, не знает ли он, проживает ли здесь Гагарина Валентина Ивановна.
Мужчина вздохнул и сказал, что Валентина Ивановна умерла 10 лет назад, а здесь сейчас живет её внук. Я сказал Николаю Ивановичу, что я член группы “Поиск”, а её сын, Женя Гагарин, учился на нашем факультете, и я хочу найти его фотографию и составить биографию, чтобы передать в Музей Московского Энергетического института. “Заходите”- сказал Николай Иванович, - «Я расскажу Вам что-нибудь».
Я вошел в квартиру. Нагнулся, чтобы развязать шнурки на стоптанных армейских ботинках, которые я носил уже 3-й год, а получил в 1970 году как парадные башмаки во 2 роте войсковой части 14109, находившейся недалеко от города Симферополь. Брюки я носил также из зеленого армейского сукна, и они также были из того же комплекта армейской формы. Включая, кстати и рубашку очень хорошего качества, но уже с протертыми локтями.
Николай Иванович пригласил меня в комнату. Комната была уютно обставлена, с высокими потолками и двумя большими окнами. Хозяину на вид было лет 70. Был он по военному подтянут. Заметно было, что Николай Иванович живет один, но порядок и чистота поддерживается, видимо, какой-нибудь родственницей. Дочкой, например.
- Домик этот князей Гагариных, - начал Николай Иванович, - а мой папаня был, и дед был дворником у хозяев. После революции князей уплотнили. Так и живем рядом, поколение за поколением. Да похоже оттяпают площадь у молодого Жени. Это внук. Назвали его в честь деда, Евгения Гагарина, действительно, Героя Советского Союза. Аппартаменты то у него 120 метров, а живет один. И дедушка Герой покойник не поможет. А ты кто же такой будешь? Почему так интересуешься их семьей?
-Я студент, учусь на том же факультете, что и Женя Гагарин. Хотим стенгазету выпустить, а может и доску мемориальную повесить.
-Да если бы успевать доски вешать, что на нашем доме ох и много можно их навесить. Маршала Жукова знаешь?
- Как? Жил здесь?
- Нет, жила здесь его подруга, которую, кстати, ты и искал. Заезживал маршал к ней после войны. Меня, бывало, просил подбросить.
- Вы возили маршала Жукова?
- Не только. Всех возил: и Сталина, и Берию, и даже Хрущева.
- А я тоже Хрущева видел. В 1964 году случайно заехал в город Фрунзе, а жил я в горах, 70 км от города. И вот иду, смотрю – народ стоит. Спросил. Сейчас Хрущев поедет, говорят. И действительно – почти тут же едет «Чайка», с открытым верхом и в ней стоит очень грустный человек, наш Никита. Причем у него совсем не лысина, а довольно густые волосы, правда редкие и белые. Так Вы, может, за рулем сидели?
- Не… Я в то время в колонии строгого режима отбывал. Хорошо не по пути Сашки Хрусталева пошел. Того то почти сразу в расход. Он то ближе к Лаврентию Павловичу был. Он был командиром нашего подразделения. Я простой шофер в Кремлевском гараже, хоть и имел звание подполковника НКВД. А Хрусталев генерал был.
- А можно фамилию записать.
- Да уж пиши, мне уже немного осталось… На Берию-то много кошек навесили. Хрущ как раз разборки делал, локтями, да маузером работал. Главное, смех – одно вранье в газетах, да и эти бараны, Молотов да Анастас, по традиции врали и с трибуны.
Николай Иванович плеснул в стакан из бутылки, подошел к иконе, висящей в углу, и, не оборачиваясь ко мне, выпил.
- Так он Берия не… враг народа был? Может это не знал никто? – спросил осторожно я.
- Там народом и не пахло. Не до народа было. Один держал зубы на горле другого. А Лаврентий Павлович cреди этой волчей стаи еще в лучшую сторону отличался. Говорили – насиловал девушек в машине. Пардон – я из этой машины не выходил, и ничего подобного не помню. Да и зачем. У него на Гоголевском дача была. Знаешь бассейн Москву?
- Да, хожу даже иногда.
- На этом месте замечательный храм был. Но Лазарь Каганович, главный мастеровой среди них, лично повернул взрывной рубильник со словами: “Задеру подол матушке России!”. Себе расчищали место для бомбоубежища. А Лаврентий напротив на Гоголевском разместился. Тихое такое место, и проход в Кремль подземный. По периметру зенитки ходят. Любил Лаврентий не только девушек. С Ежовым баловался. Да дохлый педик тот был. Пришлось списать. Но таковы были законы этих сук. А все это вранье в газетах. Вот потому моя судьба была предрешена. Сам удивляюсь, что только в 54 сослали и не ликвидировали. Шумно было. Забыли меня. Маленков с Жуковым рога в рога стояли. Жора, кстати, моего хозяина и порешил.
Я задумался и стал поеживаться на стуле в комнате у Николая Ивановича. Нет ли здесь каких микрофонов, подумал.
- Мне пора… - говорю.
- Ладно, давай, искатель. Приходи еще. – И Николай Иванович крепко пожал мою руку.
29.8.2002