Глава 1
В июне девятнадцатого был подписан Версальский договор, в ноябре разбили Петлюру, в январе двадцатого года Колчак объявил Деникина Верховным правителем России. В феврале бригады Котовского взяли Одессу, в апреле Деникин объявил своим преемником Врангеля и отплыл в Константинополь, - скороговоркой закончила Дашка и, захлопнув толстую, растрепанную тетрадь в выцветшей обложке, швырнула ее на стол. – Всё! Вот только попробуй теперь не сдай.
Ага, - лениво согласился с дивана Константин Сергеевич Реденс (двадцать два года, пол мужской, рост 175, вес 74, глаза серые, волосы русые, студент исторического факультета педагогической академии, особые приметы: три года службы в ВМФ, коричневый пояс по таэквондо).
Убью! – пообещала Дарья Денисовна Яхонтова (девятнадцать лет, пол женский, рост 170, вес 52, глаза карие, блондинка, студентка Академии управления, особых примет не имеет).
Все-таки надо было в сеть залезть или хоть учебником разжиться. Ты уверена, что со студенчества твоей мамы ничего не изменилось? – робко усомнился Константин Сергеевич, бывший для Даши просто Костиком. Экзамен предстояло сдавать ему, из всех лекций в семестре он посетил только первую и последнюю, так что основания для волнения имел довольно веские.
Ну, ты сказал, - рассмеялась девушка. – Это все-таки история, а не рекорд по бегу! Кто ж ее изменит?
Ну, в общем, да. У нас история преимущественно покойников меняет местами. То хоронят, то выкапывают.
Чего?!!
Чего-чего.., того. То царским костям десять лет покоя не давали, всю Сибирь перелопатили, то с прахом Деникина твоего любимого туда-сюда бегали. Теперь вот до мавзолея добрались. Себе что ль местечко престижное присматривают? Восемьдесят лет клиент лежал, лысиной отсвечивал, не мешал никому, на тебе, спохватились.
А, по-твоему, это нормально, если на площади для концертов и парадов мумия лежит?
И пусть себе лежит. Типичное восточное проклятье: «И чтоб плешивые ослы плясали на могиле твоей бабушки». Ему за то, что он со страной сделал, в самый раз будет, хоть он и дедушка. Пусть наши внуки смогут в реале посмотреть, из-за кого мы сто лет в полной заднице сидели.
Факт. Особенно ты сидел, и твоя прабабушка героическая. Она за твоего красного прадедушку столько пайков наполучала, что одной икры с полтонны наберется. Молчал бы лучше.
Я и молчу. Все равно не знаю, революцию семнадцатого года большевистским переворотом называть или победой пролетариата.
Переворот министерство не утвердило.
Дашка училась на менеджера, и допрос по истории ей не грозил. Скачущий галопом почерк в старой тетради она разбирала исключительно в знак солидарности. Ведь конспект лекций отсутствовал у Костика не без ее помощи. Занятия-то они прогуливали вместе.
Осенью, когда они с Костиком легкомысленно замещали лекции походами в парк и ближайшую кофейню, сессия казалась бесконечно далекой, а учебник или на худой конец Интернет – блестящим выходом. Но январь рухнул, как сосулька в оттепель, а институтская библиотека свободными учебниками истории, как выяснилось, не располагала: старые изъяли, новые не выдали. Помыкавшись по сайтам, Костик с ужасом выяснил, что интересующий его период российского прошлого описан там либо двумя строчками, что для въедливого препода было явно мало, либо фолиантами по паре-тройке мегабайт весом, что для самого Костика было слишком много, учитывая, что до экзамена остались только сутки.
Положение спас откопанный Дашкой на антресолях конспект ее мамы по истории СССР. Ольга Васильевна училась в том же вузе, что и Костик, правда, значительно раньше и не в пример усерднее. Времена, конечно, изменились: Дашкина мама давным-давно получила свой красный диплом, Союз самораспустился, историю пересмотрели, а институт лет пять как переименовали в академию… Полная беда, но, по счастью совпадало самое главное – Марк Майдимович Пуньков. Он читал лекции, прогулянные Костиком, его имя значилось и на первой странице старого конспекта под расписанием занятий.
Жизнь, считай, наладилась, но тут выяснилось, что относительно разборчиво написана только первая страница конспекта, для прочтения остального текста требовался опытный толмач с навыками клинописи и стенографии. Сердобольной Дашке пришлось заняться переводом. На последних страницах она от души возненавидела и красных, и белых, а заодно и Антанту иже с ними подвизавшуюся на фронтах революции.
Я экзамен не министерству сдаю, а Пуне, - вздохнул Костик, встав с дивана и сладко потягиваясь, - знать бы, что он по этому поводу думает.
Думает? - усмехнулась Дашка. - Мать говорила, Майдимыч думать в принципе не умеет, только цитаты в голове перелистывает и нужную озвучивает. Всего-то и надо определиться, он по-прежнему мудрость свою с коммунистов списывает, или у него теперь другие первоисточники. Не в курсе, он за правых, левых, зеленых, голубых?
Пуня-то? Глупости спрашиваешь. Он, как специалист, всегда с большинством. Марик животное стадное, раз его до сих пор с идеологически выдержанной должности не поперли.
Ну, значит, говори «революция», не промахнешься. Последним декретом власть героям по тысяче зеленых в месяц отваливает. Стали б они бунтовщикам зарплату хорошего менеджера платить!
А Пуня это знает? Думаешь, он газеты читает?
Ну, может, радио слушает или телевизор смотрит. Должен же он откуда-то список цитат пополнять.
Точно революция?
Ты тоже думать не умеешь? – разозлилась Даша, которой исторические изыски сегодняшнего дня надоели до предела. – Белые уехали, красные остались. Кто нынче герой? Сам угадаешь?
Уговорила. Ну, на каток или просто погуляем?
На ночь глядя? Уроки учи, умным станешь, стипендию получишь.
Ага, тридцать три раза, трояк бы выцыганить…
Настрой на неудачу - половина провала, - поделилась девушка полученной в процессе обучения информацией. – Грудь колесом, хвост морковкой – Марик дрогнет. Вот какого черта ты на исторический пошел, если тебе эта самая история по барабану?
Мне этот революционный период по барабану вместе с Мариком. Я вообще нашей историей интересуюсь только в пределах школьной программы: Иван Грозный, Петр Первый, советская власть, советская власть, советская власть, ностальгия по советской власти…
И что ты изучать собрался? Государство Урарту?
Ну почему? Это крайность. Мне вот Франция нравится, и Англия тоже очень ничего, в порядке…
Думаешь, им своих знатоков мало? Дурак ты, Костик. Между нами девочками, эта твоя история сегодня здесь вообще никому не нужна, ни наша, ни чужая. Тоже мне наука - одни убытки. Ни продашь, ни купишь - замороженный капитал!
Дашка была младше своего приятеля, но под влиянием родителей, да и по собственным понятиям о жизни, мыслила преимущественно коммерческими категориями. Последние пару лет… Родилась-то она большим романтиком. Будучи первоклашкой, с косичками и бантиками, думая о будущем, она видела себя на таинственно подсвеченной сцене: белый концертный рояль, длинное шелковое платье, непокорный локон, выбившийся из великолепной прически, щекочет шею… Слава, восторг публики, аплодисменты…
Перейдя в шестой класс, рояль из своей мечты девочка вычеркнула. Зал консерватории, куда каждую неделю водила ее мама, был стабильно полупустым, в то время как рок-звезды собирали целые стадионы. Дашка превратила сцену в арену и расцветила ее светомузыкальной аппаратурой, сменила длинное концертное платье на кожаные штаны и дала себе в руки микрофон. Локон тоже пришлось убрать, не вписывался в имидж. Слава, восторг публики и аплодисменты остались без изменений. Даша даже имя себе придумала для сцены – Дикарка и бормотала его себе под нос, представляя, как под рев восхищенных фанатов ди-джей приглашает ее на сцену. В этих мечтах Дашка парила около года, но, когда музыкальная школа была благополучно окончена в первой ступени, родители быстро вернули ее на землю, раскритиковав и имя, и профессию.
Псевдоним берут от противного, - со знанием дела сказала Ольга Васильевна: – безголосая – Соловей, уродка – Королева Красоты, здоров, как слон – Дюймовочка. Дикарка.., так ты и есть папуас со своими кольцами в носу и зелеными волосами! Кто ж дурака дураком называет? Это уже не псевдоним, а прозвище. Это ж додуматься надо самой себе клички давать! Тоже мне Пятница выискалась.
Денис Николаевич был более лаконичен и, ограничившись заявлением о том, что столько не зарабатывает, посоветовал выбрать другое занятие. Дашка пыталась доказать, что зарабатывать-то как раз собирается она, и от отца не требуется ничего, кроме родительского благословения и понимания ее таланта, но доводы ее были подняты Денисом Николаевичем на смех, а талант безжалостно раскритикован.
Без денег выступать будешь в переходе. И то ментам платить придется за эфирное время. Чтоб получить, не вкладывая - такого не бывает. Закон рынка. Разве что на большую дорогу пойти Соловьем-разбойником. Так и в том варианте придется на пистолет потратиться, так как ты и свистеть-то толком не умеешь.
Дашка подумала и частично поверила. В современной музыке отец, конечно, не разбирался, но в бизнесе ориентировался неплохо.
К одиннадцатому классу сережки остались только в Дашкиных ушках, волосы стали цвета спелой ржи, а мечты максимально приблизились к жизни. Академия управления, «Ауди», диплом, курсы английского, Калифорния. Денис Николаевич, прослушав как-то раз краткий список Дашкиных пожеланий, предложил ей сменить порядок исполнения. В его изложении все начиналось с Калифорнии. И диплом надежнее, и машина дешевле, а курсы и вовсе бесплатные, если с русскими не общаться. Хочешь - не хочешь, говорить научишься: магазин, телевизор, дорогу спросить.., только дурак не осилит.
Дашка заколебалась, но тут появился Костик, разом потеснивший и Америку, и учебу, и правильные мысли в Дашкиной голове. Он стал первым пунктом в ее желаниях, и времени на все остальное теперь катастрофически не хватало…
Конечно, она хотела и погулять, и покататься. Но время было позднее, экзамен рано утром, а знания Костика настолько шатки, что даже легкий морозный ветерок мог их запросто из его головы выдуть.
Никуда мы не пойдем, - Дарья проявила твердость. – Вот сдашь завтра Пуне Колчака с Деникиным и Врангеля с Котовским - будет повод…
Скучная ты, Дашка, - проворчал Константин, - у меня иногда от твоей правильности систему глючит до полного апгрейда.
Кажется, мы договаривались на вашем юзерском языке не пересвистываться, - Даша демонстративно направилась к двери.
Виноват, исправлюсь, - бодро отрапортовал Костик, мигом меняя формат используемого языка. Никакой сложности для молодого человека это не представляло. Три года армии, плюс дед - отставной полковник. Молитвами Реденса старшего вся семья периодически пользовалась армейской терминологией.
Глава 2
Марк Майдимович Пуньков служил на кафедре истории почти четверть века (сорок шесть лет, пол мужской, рост 180, вес 85, глаза серые, волосы светлые, как правило, собраны в хвост, доцент кафедры российской истории. Особые приметы: непризнанный гений). Не блеща особыми талантами, он пришел туда, еще будучи студентом-дипломником и сразу же окопался там как клоп в ковре. Ход был, в принципе, правильный. Он отодвинул Марка от армии и продвинул к аспирантуре. В начале восьмидесятых и то, и другое было большой удачей. Неплохая зарплата, два библиотечных, считай выходных дня в неделю, интеллигентные коллеги преимущественно женского пола и два месяца стабильно летнего отпуска…
Удовлетворение приносила и преподавательская деятельность. Лекции ему доверяли только на младших курсах, но именно там он и мог почувствовать свое превосходство над аудиторией. Пуньков громил, Пуньков язвил, Пуньков резал всех подряд… Студенты его ненавидели и за глаза звали Пуня Амеба. Прозвище прилипло, так как было справедливо во всех отношениях. Внешне Марк был бесцветен, как вышеназванный простейший организм, внутренне так же бесхребетен. То ли из упрямства, то ли по глупости эти свои качества он старательно подчеркивал. Ну, какому нормальному молодому человеку придет в голову надеть к синюшно-белой физиономии, прозрачно-голубым глазам и линяло-белобрысой шевелюре мышиного цвета костюм фабрики «Красная пролетарка», когда даже пятидесятилетний декан позволял себе являться на занятия в джинсах и водолазке? А вот Пуньков в одном и том же грязно-сером костюме приходил на лекции, заседания кафедры, свидания, институтские праздники и даже субботники, коих в те времена было немало.
Внутреннее содержание Марка было даже бесцветней его постного лица, рыбьих глаз и мышиного костюма. То есть, напихано-то в его голову было предостаточно. Обладавший феноменальной памятью, Пуньков был просто нашпигован историческими датами и цитатами из великих, но все это, увы, было лишь повторением чужих слов и пересказом чьих-то действий. От себя лично он мог бы поведать миру лишь то, что недалекое в своем невежестве общество до его гения просто не доросло и, общаясь со всеми этими недоумками, он делает человечеству великое одолжение, которое почему-то никто не ценит. Впрочем, из природной осторожности, коллегам о собственной избранности он говорить не решался, а вот студентам свое величие демонстрировал в полном объеме. Неуды, незачеты и неподписанные курсовые сыпались, как из рога изобилия.
Потом Пуне надоело самоутверждаться таким трудоемким способом, ведь каждый неуд и незачет тащил за собой необходимость пересдачи, а, значит, отрывал Марка от куда более интересных дел. К описываемому нами моменту главным хобби доцента Пунькова было создание собственного генеалогического древа и созерцание личной библиотеки. То и другое требовало массу времени, и война со студентами отошла на второй план. Марк и без этих ленивых неучей был занят до предела, жизнь его была наполнена познанием смысла вечности и его, Пуни, места в ней. За день изыскатель так уставал от беготни с запросами по почтам и архивам, что в последнее время даже отказался от священного ритуала перестановки книг на полках. Просто лежал на диване и под записи классических опер поглаживал влюбленным взглядом родные пыльные корешки, наслаждаясь гармонией цвета и золотым тиснением букв.
Сегодняшняя суббота тоже должна была быть посвящена поиску истоков Мариковой гениальности. Он весь семестр планировал путешествие на найденную очередным архивом «малую» Родину и тут, наконец, собрался. То есть собрался-то, конечно, не Пуня. Он был не настолько энтузиаст, чтоб среди зимы своим ходом тащиться по сугробам в этот медвежий угол. Да и цены на проезд стали просто грабительскими, а Пуньков транжирой не был.
В забытую богом деревеньку, по счастливому стечению обстоятельств, ехал в субботу один из коллег Марка. Пуня немедленно напросился к нему в попутчики и таким образом одним махом решил проблему проезда, собственной любознательности и субботнего обеда. Очень удачно.
Всю неделю Марк представлял себе этот решительный шаг к познанию и был просто вне себя, когда отточенный в малейших деталях план рухнул из-за горстки сумасшедших студентов и впавшего в старческий маразм декана. Первым приспичило сдать экзамен досрочно, второй их в этом дурацком порыве поддержал. Вечером в пятницу Пуне позвонила секретарша Леночка и безаппеляционным тоном сообщила, что завтра в полдень он должен быть на кафедре. В голосе вредной девицы было столько злорадства, что Марк, никогда не упускавший возможности сказать ей что-нибудь нравоучительное, на сей раз забыл даже элементарно попрощаться. День был испорчен еще до рассвета.
О том, что экзамен досрочный, Костик узнал уже на пороге аудитории. Зная отношение Пуни к подобного рода мероприятиям, Реденс малодушно попытался улизнуть, но на полпути был схвачен Дашкой и под конвоем возвращен на место.
Сейчас ты хоть что-то знаешь, а через две недели и это забудешь, - шипела девушка, подталкивая своего приятеля к двери. – Имей в виду, я второй раз всю эту историческую галиматью читать не стану. Сам будешь разбираться в мамочкиных каракулях!
За две недели я китайский язык выучить могу, не то, что два десятка дат.
Их в Вашем курсе значительно больше, молодой человек, – Пуньков подошел бесшумно, как заправский диверсант. – А китайский язык куда сложнее, чем Вам кажется, особенно письменность, она из самых сложных из существующих. Не зря идиома «китайские иероглифы» прижилась в русском языке, – Марк любил поиграть в демократию с взъерошенными ожиданием экзамена студентами. Не брезговал он и отческими нравоучениями, особенно в присутствии симпатичных студенток, а их сегодня собралось у кафедры предостаточно. – Ну-с? Кто первым на ристалище? – на ходу расстегивая пальто, Пуня прошествовал в аудиторию.
Вообще-то инструкции запрещали устраивать раздевалку из учебных помещений даже преподавателям, но с Пуньковым не хотел по этому поводу связываться даже декан. Марк Майдимович был человеком привычки и устоявшихся понятий. После того, как лет двадцать назад из кармана его куртки, оставленной на вешалке в помещении кафедры, пропал декадный проездной на метро, Пуня понял, что воруют даже в святая святых, и со своими вещами предпочитал не расставаться, таская их за собой из аудитории в аудиторию. На тонкие намеки декана о том, что такая подозрительность недопустима в стенах родного заведения, Марк с обезоруживающей улыбкой отвечал, что ни в коем случае не думает о ком-то плохо, просто он так привык… В глазах Пуни при этом читалось твердое убеждение в том, что стоит ему только отвернуться, как его немедленно обворуют до нитки. Посрамленный декан отступил, в глубине души недоумевая, кто мог бы позариться на буро-голубое пальто доцента, сшитое в лучших традициях совковой моды времен холодной войны и его цигейковую шапку фасона «пирожок».
Несмотря на напор Дашки, в первых рядах Костик не пошел. Это его и спасло. Не прошло и получаса, как головы смельчаков полетели на алтарь испорченной субботы. Пуньков расстреливал аудиторию со скоростью хорошего пулемета. Три первых жертвы вылетели за дверь с интервалом, не превышающим и пяти минут. Четвертый, Георгий Грошев (двадцать лет, пол мужской, рост 172, вес 54, волосы темные, глаза карие, особые приметы: три привода в милицию за продажу контрафактных дисков и торговлю в неположенном месте) продержался целых пятнадцать.
Сдал?
Что досталось?
Что так долго?
Немедленно набросилась на героя толпа ожидающих.
Пуня спятил, - усмехнулся Грошев и тут же добавил, - дайте закурить, у Пуни депрессия, у меня траур.
Ой, - Дашка попыталась найти причинно следственную связь.
Завалил, – сообразил Костик, и ему окончательно расхотелось идти сдаваться. Он вообще передислоцировался бы подальше от экзамена, но пути к отступлению перекрыла Дашка. Реденс вздохнул и поделился с Грошевым сигаретами.
Отелло рассвирепело и убило Дездемону. Страшное дело, ему сейчас и очевидец тех событий текущий момент не сдал бы. Шлея под мантию попала.
Однако долго оно тебя душило, - хмыкнула Дашка. – Или тебя по полной программе имели, как очевидца?
Ага, Куликовской битвы и Ледового побоища.
Древность Бамтеру сдают, – вздохнул Реденс, - Пуня у нас по началу века: гражданские войны и околореволюционные ситуации.
Ответственный, короче, по бардаку, – хмыкнул Гошка. - Ладно, все прошло, пройдет и это. Всех потерпевших приглашаю к себе на похороны досрочной попытки.
Ты Дворец съездов снял для фуршета? - хихикнула Даша. - Судя по размаху Вашего Беликова, если дальше так пойдет, чтоб вместить всех ваших двоечников, понадобится минимум Хилтон!
Почему Хилтон? – удивился Костик.
Почему Беликов? – переспросил Грошев. – Не припомню.
Беликов даже в хорошую погоду выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате, - процитировала Дашка, - А.П.Чехов «Человек в футляре». Знать надо классиков родной литературы.
Неужто на вате? – заинтересовался Грошев. – Такая глушь - и такая роскошь!
А Пуня при чем? – не понял Реденс.
Вы школьный курс по коридору проходили? – разозлилась Дашка. - Чем вы занимались, когда народ Чехова читал?
Да ты что! Правда читала? – Грошев изобразил нечто между восторгом и изумлением. – Преклоняюсь. Мадам, я в восхищении!
Мадмуазель, если уж Вы окончательно решили перейти на французский, - фыркнула Дашка.
Завязывай трепаться, - буркнул Костик, предпочитавший чтению тренировки. – Лучше скажи, что Пуня дополнительно спрашивает.
Да дурь всякую. Например, как Врангеля звали и Петлюру, – поделился впечатлениями Гошка.
А как их звали? – запаниковал Реденс, с ужасом чувствуя, что из памяти уплывают последние воспоминания.
Врангеля – Петр Николаевич, как выяснилось, а на вот Петлюре мы расстались, так что извиняйте, - развел руками Грошев.
Катастрофа, - констатировал Костик. - Полный отстой.
Ну почему, про Врангеля ты уже знаешь, - успокоила Дашка. – Про Петлюру сейчас выясним.
Выясним! А если мне кто-то другой достанется? Их же там чертова прорва, этих деятелей, и я ни одного по отчеству не знаю. И какой дурак решил сдавать досрочно? – задним числом возмутился Реденс. – Ну, на кой дьявол мне эти приключения?!!
Десять минут ожесточенной перепалки, и Костик, наскоро нашпигованный именами, а кое-где и отчествами генералов, атаманов и красных командиров, был отправлен на допрос к Пуне. Реденс, правда, пытался сопротивляться, но Дашка была безжалостна.
В билете оказались Махно и Якир. Кое-как разделавшись с батькой, на Якире Костик почти утонул. В конспекте Дашкиной мамы про него было не больше полстраницы. Реденс только и помнил, что 47-я стрелковая, Одесса и идиотское имя Иона, сообщенное ему в коридоре. Где-то в подсознании крутились еще интернационалисты, но в них он был не уверен.
Костик решил схитрить и попытался вырулить на более известного ему Котовского, крутанувшись вокруг Одессы, где оба этих деятеля так успешно воевали, что одним обозвали улицу, а другим аж целый район. Пуня, мысливший по принципу верно - неверно, военную хитрость не заметил и честно прослушал все, что Костик смог сообщить ему об историческом штурме города. Рассказ получился довольно красочным, ибо всё, кроме дат, Костик почерпнул из фильма «Котовский», горячо обожаемого его дедом. Поведав о появлении красного командира в оперном театре, стрельбе в потолок и подавлении белого мятежа, Константин свое красноречие исчерпал и обреченно покосился на Пунькова.
Все? – уточнил Марк Майдимович, глядя куда-то сквозь Костика своими полупрозрачными глазами.
Все, - обреченно признал Реденс и мысленно приготовился к скандалу с Дашкой по поводу своего свеженького неуда.
Хорошо, - пожевав губами, изрек Пуня. – Все-таки первый вопрос был несколько скомкан, но в целом, на общем уровне…
Костик вылетел из аудитории, даже не осмелившись заглянуть в собственную зачетку. Что бы там ни стояло, наверняка это не двойка, а, значит, эта душераздирающая история с послереволюционной историей закончилась вполне благополучно. В отличие от потомственной отличницы Дашки, Константин на красный диплом не претендовал.
С тебя пиво, - немедленно отреагировал Гошка, прослушав рассказ Кости об экзамене. – В Нестора я еще поверю, но что ты совершенно случайно знал, как звать Якира – и не надейся. Так что если б не я.., короче, гони галлон пивасика за счастливое спасение.
О кей, - Костик был слишком потрясен собственным успехом, чтоб торговаться, - я бы тоже дернул пару баночек.
А я? – возмутилась Дашка. - Мне что, ничего не причитается за этот двухдневный исторический садизм кроме ваших пьяных рож?!
А тебе кто мешает, - удивился Грошев, - Константин? Плюнь. Во-первых, сегодня он наверняка добрый и пушистый, во-вторых, дискриминация по половому принципу у нас по закону преследуется.
Факультативно юриспруденцию изучаешь? – поинтересовался Костик. - Уж больно умно говоришь.
Телевизор смотрю. Теперь по всем программам судятся. Очень познавательно, как Пуня скажет. Правосудие из зала суда. Как режиссера до сих пор не посадили - не понимаю. Это же сказка, как он всю эту шайку подобрал! Голубенький судья, активно розовая прокурорша и два проныры адвоката неопределенной ориентации.
Ну, всех разгромил, - хмыкнул Реденс, - а вот дед мой с большим удовольствием эту баланду слушает. Весь день при деле. Даже на преферанс свой забил. Компьютер свободен.
Он еще и на гармошке умеет? – подивился Грошев. – Мировой дед!
Он все умеет, - буркнул Костик, - вчера весь день по сети шарахался, судебные сайты разыскивал. Трафика сожрал немеряно.
Что хотел? – спросила Дашка, не однажды своими глазами видевшая сражавшегося с компьютерами Реденса старшего.
Выяснить, чем там менты занимаются, пока адвокаты за них следствие ведут.
Отчеты пишут, повышения зарплаты требуют, лиц кавказской национальности отлавливают в метро и в переходах, - не задумываясь, ответил Гошка. – А чего вы хихикаете, пока еще с зарплатой решат, а гости столицы - хорошая статья дохода, между прочим, стабильная. Удивляюсь я на твоего деда! Войну пережил, до пенсии не помер, компьютера не боится, а до сих пор никак не поймет, в какой стране родился! Поразительная наивность! Кстати, все хотел спросить. Ты не из тех Реденсов, что в Одессе лютовали?
Не, - Костик махнул рукой, - те плохо кончили, дед говорил. Они нам даже не родственники.
По крови или по тому, что плохо кончили? - ехидно уточнил Грошев.
Стоп, - вмешалась Дашка. – На сегодня истории хватит. Где, когда, во сколько - и мы пошли.
Да сейчас все вместе пойдем, - Гошка обернулся на изрядно поредевшие ряды ожидающих, - тут осталось на час, не больше.
Адрес давай, - Костик сообразил, что Дашке нужно отогнать машину, но говорить она об это почему-то не хочет. – Нам еще кое-куда забежать надо, дела, понимаешь…
Метро Кропоткинская, оттуда позвонишь, - Гошка достал из кармана визитку, - долго объяснять, мне проще встретить, там пара шагов.
«Любые фильмы в любое время», - с некоторым удивлением прочитала Дашка. – Это что, кинотеатр?
Это я, - не смутился Грошев, - только у вас что ли дела? Нам папы «Мерседесов» не дарят, а моей стипендии даже на бензин для мопеда не хватит.
Дашка совершенно напрасно рассчитывала на Грошевскую неосведомленность.