Что же все-таки за люди?.. «Поэт» - категория? Ярлык? Мироотношение?..
Перемешиваются в голове даты и имена – Марина, Анна, Николай, Сергей, Александр, Вера, Константин… XIX, XX, XXI…
А стихи – где чьи – не спутаю; потому что –
Характер,
Отношение,
Психология.
Современность – приблизительное слово лживое понятие, определение неопределенности, щит для излишеств и красивостей.
Не приемлю, отказалась.
В новую книгу, как в новую любовь.
Настоящую, единственную, неповторимую.
Сейчас – Марина…
Люблю.
Любуюсь.
Никого, даже отдаленно похожего – ни вдалеке, ни рядом…
Не к кому образы живые приложить. И все равно – построчно, в душу заглядывала, мимо времени, мимо эпохи.
Выпадаю из действительности, зачарованная. – «Эй, где ты? Нет родней тебя…»
Марина тоже из тех, которые в объемном мире живут, для меня соответственно, искаженно, движение к плоскости преобразующего.
…почти как фотографировать запахи…
О ней часто стали писать в глянцевых журналах – истории любви, наслоение фактов… формируют отношение к кокаинистке – развратнице – лесбиянке.
Дураки дурацкие, насквозь прозрачные. Простой жизненно-денежный цинизм тоже своего рода плоскость, объем отрицающая, вот и не видно за жареными фактами Человека.
Хотя, порадоваться, наверное, стоит – спрос рождает предложение, значит – нужна! Значит, хотят – и читать, и понять, и, кто-то, любить…
И совсем - совсем единицы – увидеть целостный образ, личность и человека, и поэта, и… женщину.
«…и может быть даже Вы бы меня не любили…»
Смеялась над рукотворным адом, сгорая в красном, белая.
Алые сполохи, злые тени, наизнанку вывернутое все.
Жила.
Любила.
Голодала.
Страдала.
Смеялась.
И оставалась честной…
…книжка на полке. Имя среди имен.
Веду рукой по корешкам, прикасаюсь к судьбам. Осознать целиком не получается; не хватает информации и душевных сил. Но… замирает рука на переплете – пыль и мара все разделяющее, когда возникает мостик от одной души к другой. Она говорила, я услышала, значит и для меня тоже.
Значит, живая, вопреки.
Пальцы гладят страницы, взгляд скользит по строчкам – спасибо, родная; спасибо что – так.
И еще, был человек, который не успел мне стать никем, в блокнот написал о Марине:
«Неистребимым наважденьем терзаешь
призрачно – печальная,
безукоризненно – осенняя,
неуловимо – зазеркальная…»
Он уже тогда знал. Я – нет. Теперь – на равных – читаем Цветаеву…
_
(с) М. Цветаева
(с) В. Павлова
(с) Ratio