Окончание
-8-
После рабочего дня следовали вылазки за город с друзьями, чередуемые с гонками на яхтах, и посиделками в ресторане. Все зря. Он не забыл ее. В бинтах, с едким запахом мазей...она манила его к себе, будто опоив страшным приворотным ядом. Это была мука. А ведь Тед пытался утолить и иной голод…. Да толку….Даже очень красивую, очень длинноногую голубоглазую подружку, согласившуюся отдохнуть с ним на яхте, он, забываясь в экстазе, называл…Лори.
Тед приехал в клинику, когда Мей уже разрешили гулять.
Лоренс оглядывал «места» прогулок. – Как вам тут, соседи не докучают? Но ведь это не надолго, Мей. Нога подживет, признаков сотрясения не будет и …вас ждёт перелет на самолете во Флориду.
-Вы были там, на Секвой – сто?
Тед удивился. – Зачем?
-Я думала, вы посмотрели, был ли свет в доме рядом. Значит, …не были там…
Он не мог смотреть ей в глаза. Те, будто чувствуя потерю, были печальны. Тед будто был прав, здесь, в клинике Майлза, глаза этой девушки не могли светиться. И как он мог сказать ей о том, что в доме на Секвой свет горит, но там живет уже не её отец, а его любовница. Тед отдал сумочку Мей женщине, за свой счет похоронившей Ватсона, прибравшей дом в ожидании «девушки, которую она любит, как свою дочь». Как он мог сказать ей это? – Мей, как вы себя чувствуете? Врач сказал, что ещё нельзя вам, перелет может усугубить боль в голове.
-Я не хочу ехать. Если вы не против, отмените заявку на лечение. Я возьму деньги. Они будут нужны мне.
Тед кивнул. – Хорошо. Вы имеете право, поступать с чеком, выписанным моим отцом, как вам угодно.
-Тогда я могу уйти? Я могу уйти отсюда? - Девушка улыбнулась. Здесь мне не дают рисовать. Говорят, что это напрягает.
- Я поговорю, думаю, это можно будет уладить. А как ваша нога? – Тед показал взглядом на костыль. – Может, не торопиться, пусть всё встанет на свои места. И ещё, Мей, вас очень хочет видеть один человек. - Он даже улыбался, говоря это. Был еще под настроением волны в нем и потому не сразу понял, как сказанное может принять девушка.
-Папа?!
На этот раз он ответил почти тотчас. –Нет. О вашем отце я пока ничего не знаю. Я об Элизе Доорс из Хьюстона. Она приехала в наш город. Она приходила к вам домой, интересовалась, где вы. Я …через соседей передал ей, что вы в больнице, но ...пока к тебе не пускают посторонних. Сказал, что есть проблема с ногой и пока не исключаются последствия сотрясения головы.
-Она не посторонняя.
-Я рад, Мей, но…пока…- Тед и Мей сидели на скамейке в парке при больнице. Он придвинулся ближе. – Мей, вы не против, если я …опять перейду на «ты»? Чувствую себя …неловко, будто старше тебя на сто лет.
Девушка тут же ответила вопросом: «Ты ...говоришь, Элиза здесь? И приходила к нам, а ...разве папы ...- Мей быстро опустила голову, начала разглаживать ладонями широкие штаны фисташкового цвета. Тут все были в таких. - Я знаю, мой отец в тюрьме. Пожалуйста, не жалейте меня. Скажите это. Я знаю, ...знаю, как ему было трудно эти месяцы. Его нигде не брали на работу. Он бухгалтер, на его бывшей работе что-то произошло. Была недодача. Не думаю, чтоб он был замешан в деле один, но на нем отыгрались. Он не виновен более кого-то другого, но уволили только его. И дали жуткие характеристики. Потом он перебрал много работ, но если где-то случалось чему-то пропасть, ему тут же напоминали о том случае. Его просто выставляли. Он отчаялся. Работал прорабом на стройке. С китайцами. Произошло воровство. Ну, зачем бы он взял ящик гвоздей?! Вы видели наш дом? Отец столько средств вложил в него, и будь те уверены, там нет ни одного не оплаченного им гвоздя! Но его снова выгнали. Я платила за дом, за нашу еду. Я рисовала портреты каких-то идиоток по ночам, а наши соседи трепались, что Том Ватсон – Казанова! Меняет женщин, как носки! Я даже за звонки его к Элизе платила. Он любит её. И она его. Папа всё время переживает, «такая женщина и любит неудачника». А он не неудачник. Ему только поверить нужно! Что он способен на многое….Он такой способный…
-Мей, я уже говорил тебе, я …ничего не знаю о твоем отце. – Тед поднял глаза. – Но теперь, после того как ты рассказала мне о его трудностях, я думаю, смог бы ...встретиться с ним.
-Тогда не говори ему где я, ладно? Договорились?
Тед грустно улыбнулся. – Я понимаю.
-Девушка вдруг улыбнулась. Снова ясностью засветился её взгляд. – Спасибо.
Тед нехотя поднялся со скамейки. – Ну, я тогда пойду?
Мей протянула руку, взяла костыль и поднялась. – И я пойду.
-А, можно, я ещё вечером приеду?
Мей кивнула. – Да, конечно. Только ты не мог бы уже сейчас договориться на счет бумаги и карандашей и позвонить Элизе, сказать, что я буду рада поговорить с ней хотя бы по телефону.
-Мей. Ты же знаешь правила клиники.
Девушка привстала на больную ногу и выпрямилась. Если бы не костыль, прижатый ею к боку, не прилегающая шапочка, прикрывающая голую от волос голову, она бы могла показаться вполне здоровой.
-Я привезу тебе кисти вечером. Холст кисти, краски. Я заеду к Элизе и заберу всё это.
-К Элизе? …Куда ты заедешь?
Тед спохватился, что чуть не выдал, что в доме Мей живет посторонняя женщина, и …соврал. – Мою мать зовут Элизой. Я …зову её так, она у меня молодиться. Она тоже …э…рисует. Я возьму у неё, что нужно. И поговорю с Майлзом, возможно он и разрешит тебе увидеться с …твоей Элизой.
Мей грустно. Но вполне удовлетворенно улыбнулась. – Спасибо, Тед. Скажи, а твоему отцу уже лучше, он…вполне успокоился.
Тед, не понимая причины вопроса, а главное, по-прежнему оставаясь на стороне девушки, вдруг растерялся, не зная, что ответить. И он снова солгал. – Мей, он сильно переживает. Очень. Надеюсь, ты когда-нибудь его простишь.
-Передай ему, что уже. – Мей улыбнулась Теду и, развернувшись, потихоньку пошла к дверям клиники.
-9-
Узнав о ежедневных посещениях сыном клиники, где лежит девушка, Артур Лоренс решил выяснить с чем это связано. - Там какие-то проблемы, Тед? Я узнавал у Майлза, он сказал, что дело к выписке. Она согласна уехать из города?
Тед только что вернулся с корта. Накинутым на шею полотенцем он вытирал со лба пот, был явно недоволен игрой, а тут еще со своими вопросами отец. - Да, все так и есть.
-Так в чем дело? Зачем ты ездишь туда? - Артур Лоренс следовал за сыном, повернувшим к дорожке к дому.
-Отец, договор - договором, но у нее, ты же знаешь, есть знакомая отца, которая пытается встреться с ней как можно скорее. Если она узнает, что девушка с такой травмой лежит в больнице, в такой клинике, то, вероятно, не факт, но вероятно, ей станет любопытно, что там такое стряслось. Я езжу, чтоб вопросов было меньше, отец.
-Да что такое?! Мы дали ей пять тысяч, мы …за что?! За то, что она кинулась именно под мои колеса! И ты ещё ездишь, что полизать ей задницу и научить, что сказать этой шлюхе ?! Тед, прекрасти! Чтоб я больше не слышал..
Отец! Я делаю, что хочу!!! – Тед резво опередил отца и первым вошел в дом.
Элиза поспешила, чтоб «разнять» ссорящихся мужчин. – Мальчики, к чаю! Всё готово. Тед, а где Френк? Фре-енк, к столу. Твои любимые кексы готовы.
Приятель Теда, заслышав спор между Лоренсами, поотстал. – Я иду, миссис Лоренс. Я иду-у.
Между тем, Артур, не щадя сердце, налегал на сына. – Мы заплатили ей. Есть договор, она будет молчать!
-Ты хотел бы вообще не заплатить ей?! А то, что после ушиба ее руки все еще не могут твердо держать карандаш и кисть - ее средств к жизни, это что пустяк?! Майлз сказал, что через дня два она уже может учиться ходить с тростью. Она …красавица 90х60х90…с тростью, ага! Я уже не говорю о зрении, которое снова может резко начать падать из-за травмы головы. А ты…деньги. Не всё можно заткнуть ими, отец! - Тед отвернулся от отца. Он сжимал рукой ракетку и пытался погасить в себе вспышку раздражения.
Когда Лоренс приблизился к нему, он уже спокойнее закончил то, чем хотел закончить неприятный спор. - И я ещё раз прошу тебя, перестать контролировать места, где я бываю. Лучше подумай о матери. Она заказала два билета в театр на вечер, я пойти не могу, у меня срочное дело. Так что... давай, поменьше следи за моим свободным временем.
Артур молча следил за сыном. Вечер вдвоем, обещанный даме с Секой-сто, ему придется отложить. Настроение было не тем.
-10-
Тед, сразу как простился с приятелем, поехал в клинику. Мей лежала на совершенно ровной кровати. Чуть прикрыв глаза. Лицо ее было сильно заплаканным. У Теда создалось впечатление, что девушка нарочно изобразила, что спит. Он постоял возле ее кровати. Поругал себя за то, что не зашел, как всегда, сначала к Майлзу. "Может быть какие-то ухудшения?" Но медсестра, которую он обычно просил не входить, пока он в палате, ничего такого ему не сказала. Тед прокашлялся.
Девушка будто не замечала его присутствия рядом.
Лоренс уже было хотел уйти, но вдруг заметил, как двинулась рука девушки. Он внимательно осмотрелся и заметил краешек картона, торчащий из-под нижней простыни. Видимо, девушка спрятала его.
Тед снова прокашлялся и тихо сказал. - Я принес письмо, Мей. Хочешь прочесть?
Девушка быстро открыла глаза и так же быстро решила присесть на кровати, но от резкого движения стало больно её голове. Мей поморщилась, обхватив голову, взгляд замутился.
Тед, наклонившись, обхватил ее за плечи. - Тебе плохо?! Вызвать кого-нибудь?
-Нет. - Мей отстранила его руки и попыталась еще раз сесть.
Тед поправил подушку и приподнял подголовник кровати. - Так удобно? Не высоко?
-Дай мне письмо. Пожалуйста. - Она протянула руку и выжидающе посмотрела в глаза.
Тед улыбнулся и протянул конверт. – Надеюсь, в нём только хорошее для тебя.
Очень недоверчиво девушка осмотрела конверт. Быстро взглянула на Лоренса, притихшего рядом на стуле и начала вскрывать заклеенный конверт.
Письмо было поддельным. Но такой степени точности, что отличить его от письма Ватсона было бы человеку постороннему трудно. Единственное что смущало Лоренса, так это манера письма. Была ли она угадана его приятелем по университету Френком Мерфи?
Мерфи, конечно, отказался писать такое письмо. Особенно, когда узнал, что девушка находится в психиатрической клинике. Н его приятель настаивал, как мальчишка на заветной идее. - Френк, для меня это очень важно. Посмотри, вот письма, открытки. Почерк простейший, без выкрутасов. Напиши о доме, о новой мебели. Об некой Элизе, что она переехала из Хьюстона сюда. Что Ватсон разрешил ей жить в доме. Пока в гостевой комнате. Напиши, что отец ждёт её. Ты будто ждешь её. Ты ж от имени отца будешь писать. Это же просто, …просто любезное письмо отца к дочери и все, Френк. Это в миг поднимет ее.
-И опустит потом, когда она узнает правду.
-Что есть правда, Френк? Инверсия лжи. Это та же ложь, только на оборот. Вся жизнь – инверсия! Потом, это будет потом, Френк. Ей нужно сейчас поднять голову. Выйти из этой грёбаной клиники. Там же сумасшедший дом, Френк, каково?!
-Тед, но может быть лучше бы ей сразу узнать правду?
- Ах, Френк, если б мог сделать это сам, я б сделал это без твоего нытья. Но я не могу. Потому и пришел к тебе. А ты …читаешь мне лекцию о правде. Да давай уж и о справедливости. Как моя мать: «Ах, как жалко девочку. Такая беззащитная», - а сама запретила передавать для Мей цветы и фрукты из нашего сада. «Инфекцию» ей всё простить не может. Та сыночка её на пять дней в койку скинула. Вот дела! Давай, давай, Френк о справедливости! Пожалейте …бедняжку теоретически. …Вон отец, до сих пор плачет, да ты ж слышал, что пять тысяч ни за что заплатил.
Все письма, открытки, Элиза Доорс дала Теду, после того, как тот внушил ей, что это будет важно для поправки Мей. Мерфи долго читал их, пытаясь понять почерк чужого человека.
-Тед, вроде этот тип не так плох.
-Да вроде.
Френк, решив, что сможет его подделать, все отложил в сторону. Посмотрел на Лоренса, терпеливо ждущего его ответа. - Тед, ну ладно, наверно я справлюсь. Теперь скажи, зачем тебе это? Ты же сказал, все улажено. Претензий к отцу она не предъявит. Даже, Я слышал, деньги на ее счет переведены. Все нормально. Но, видимо, тут есть еще что-то, кроме …справедливости?
Тед ответил, не задумываясь. Как будто знал это уже вчера. - Я люблю ее. Я...хочу ее расположения, Френк.
-Ты?! Ты ухлестываешь за свихнувшейся девчонкой, которую случайно увидел в кафе?! Ты - равнодушный ко всему, тёлочным потом ищешь расположения у той, что грёбет костылём?! …Не верю, Тед. Давай, колись, какие мотивы? Но не нужно о лирике. Она запросила за молчание больше? Тед, но я понял, твой отец не виноват, она сама кинулась ему под колеса. Любой эксперт бы подтвердил это…
-Да, если бы мой преумный отец сразу обратился в полицию. Но он привез её к нам в дом, он засветился с нею в клинике Майлза, где ей делали операцию на ноге. И главное, Френк, если б она не оказалась той девушкой…из кафе. – Лоренс обнял приятеля и крепко сдавил его в руках. - Френк, ты теперь слишком много знаешь, чтоб я ушел от тебя без этого письма.
Мерфи хмыкнул, осторожно выбираясь из захвата. – Что, вот тут и станешь жить?
- А что, твоя кухарка готовит не плохо. – Тед развалился в кресле домашнего кабинета Мерфи.
-Давай, свои открытки, чудак. - Мерфи все же согласился написать письмо за отца Мей.
И теперь она, хмурясь, вглядываясь в каждую буквочку текста, читала его. А, закончив, свернула листок и посмотрела на Лоренса.
Тому сразу показалось, что он сделал что-то не так. Тед попытался улыбнуться. - Ты не рада? Или …он пишет о чем-то плохом? А кажется, у него все в порядке. Он устроился работать в торговую фирму. Коммивояжером. Поэтому редко бывает дома. Я сказал ему, что я - приятель твоей подруги и еду навестить ее. Что могу передать тебе письмо. Вот он и написал. Что-то, не так?
Мей снова развернула листок и оглядела беглые строчки ровных букв. Такой похожий подчерк….Она тихо сказала. - Тед, спасибо тебе…за всё.
-Да ладно! Ты главное, поправляйся.
-Когда он уезжал к приятелю, пытался узнать на счет работы, у него была растянута рука. У меня было много работы, и я не могла сделать ему плотную перевязку. А тут...такие ровные буквы....
Лоренс моментально поставил точку на подозрении. – Значит, уже зажила. Мей, прошло четыре месяца.
Мей стояла, глядя себе в ноги. Подняв голову, она как-то сразу посмотрела на руки Лоренса. Тот энергично мял в них скрученный в трубку журнал. – Значит, с рукой у него все в порядке?
Тед сглотнул и, отведя взгляд, кивнул головой. - Да, зажила. Извини, Мей, я к тебе сегодня не надолго. Вот коробка мелков и картон. А завтра, …что привезти тебе завтра?
Глядя в сторону, Мей ответила вопросом. – А Элиза уже уехала?
Тед помедлил с ответом. Его взгляд вдруг кинулся в сторону. В сторону стоянки авто. Там стояла и его машина. Из-за приспущенного стекла в их сторону, он был уверен, внимательно смотрела женщина. Которая уже никак не может не увидеться с дочерью своего давнего любовника. Почему Тед никак не хотел называть её матерью Мей? А потому что он не считает матерями тех, кто растит дочерей наездами, кинув их отцу из-за романтической любви к очередному Казанове.
-Ты хотела бы её увидеть?
-Да.
-Нет я не видел её больше, но…думаю, она ещё не уехала. Я просил её позвонить мне, если она будет собираться назад.
-Где же она живет, в нашем доме?
-Почему ты так решила?
-Ты же сказал, папа в разъездах, а Элиза здесь, в городе.
Лоренс подумал. Прокашлявшись, снова кинув быстрый взгляд на свою машину, ответил. – Мей, если честно, я не разговаривал с твоим отцом по поводу устройства его любовницы. Пока его не было, она жила в мотеле. А где сейчас….Ты была бы против, если б она жила в твоём доме?
-При чем здесь я. Папа очень хорошо к Лизе относится, и она всегда останавливается у нас в доме.
-Я уже спрашивал тебя по поводу этой женщины. Только не совсем понял, насколько она не «посторонняя» тебе?
Мей, наконец, подняла лицо и посмотрела Теду в глаза. – Ты приезжаешь ко мне ежедневно. Зачем? Боишься, что я кому-нибудь расскажу о совершенном наезде? - Девушка отвернулась сразу, как только Тед опустил глаза. - Можешь не ходить. Я не скажу. Ты же ...заплатил мне за это ...все.
Тед взял её за руку. Он не хотел, чтоб подглядывающая за ними женщина видела этот жест, но он не знал, как можно ещё дать почувствовать Мей, что всё не так просто. - Я прихожу к тебе, потому что хочу тебя увидеть. Тебе это неприятно? …Мне не приходить?
Мей устало посмотрела на него. Круги под глазами от недавних слез были почти синими. Голубизна в глазах была мутной, как бывает когда на всё плевать. - Приходи. Если тебе надо.
-Мей, мне не надо! Я …- Лоренс посмотрел в сторону авто. Женщина вышла из машины. Она не шла в их сторону, но смотрела неотрывно. – Мей, идём, я провожу тебя до палаты. Хочу поговорить с Майлзом. Может, он выпишет тебя уже к этим выходным.
Мей снова внимательно посмотрела на него. Взглядом долгим, немигающим, потом опустила голову и дала себя сопроводить. – Пойдём.
Тед вышел из палаты в странном настроении. Ему, конечно, было приятно, что у него хватило сил сделать признание девушке. Но её ответ не был даже утешительным для него.
Он решил выяснить, почему Мей плакала. В голове вдруг промелькнула мысль, что Элиза Доор как-то выяснила о дочери своего друга и, возможно, сказала ей правду о Ватсоне. Тогда это бы как раз объяснило ее несильное желание видеть его как обманщика.
Лоренс пошел к Майлзу. А врач сказал ему об утренней истерии девушки. - Она рисовала портрет какого-то человека. Мужчины. Но то ли от слабости в руках, то ли от неумения, но портрет не удался. Она смахнула все со столика. Разбила градусник, стакан с водой. В общем, дала выход эмоциям. А потом заплакала. Уже тихо. Без криков. Я рекомендовал ей успокоительное. Ты ведь кажется, гулял с ней, как она?
-Портрет был ...молодого мужчины?
Майлз внимательно посмотрела на племянника. - Нет. Это был мужчина, ну насколько можно понять по рисунку, примерно лет пятидесяти. С ярко голубыми глазами и ранней сединой. Такая белая полоса была на темной челке. Если хочешь, во время её сна приезжай, наверно, можно будет взять, посмотреть на портрет. Она прячет его под кроватью.
-Нет. Не хочу. Спасибо, Гарри. Ты, кстати, не против, что я езжу к твоей пациентке ежедневно?
Врач был сильно удивлен. Он внимательно оглядел Лоренса. Остановил взгляд на его спокойно скрещенных на коленях руках. Не заметив волнения, ответил. - Нет, конечно, нет, Тед.
-Тогда не нужно рассказывать о них моему отцу, Гарри. Пожалуйста.
Врач вздохнул и, чтоб сгладить неприятный осадок, примирительно произнёс: «Зрение её не ухудшилось. Но я всё же рекомендовал ей носить линзы. Я привез качественные, из Австрии».
-Спасибо. Я заметил какой-то фиолетовый оттенок. А что, голубых не было?
-Есть. Там комплект. Хоть зеленые. Семь цветов.
-Спасибо. А когда ей можно будет…
-Ещё как минимум неделя, Тед. Она должна быть полностью спокойна. Пока же…
-Но истерии бывают и у здоровых женщин.
- Да. Но это скорее не истерия. А результат сильного переживания. Не могу, Тед.
-11-
В воскресный день Лоренс поехал в дом Ватсона. Он хотел увидеть, как там обновила мебель Доорс на данные им деньги. Женщина, встретившая его у двери. Снова была мало улыбчива. Мало разговорчива. Всё так же отводила глаза, будто стеснялась чего-то. Но она сразу спросила у Теда, был ли он у Мей. Услышав, что сегодня ещё нет, она грустно опустила голову. И без слов, позволила ему пройти и, молча, сопровождала его, пока он смотрел, что изменилось с того дня, когда он, забрав в клинике ключ, найденный в куртке Мей, прошелся по чужому дому, чтоб «лично посмотреть рисунки» девушки.
Цель у него была одна, подтвердить свою ложь. Ведь Ватсон как бы получил хорошую работу. Стал неплохо зарабатывать. Чтобы сразу бросилась в глаза новизна и достаток. Чтобы лишь детали напоминали Мей о тяжелых временах. Он позволил заказывать мебель Элизе, считая, что та лучше знает вкус отца Мей. Кое-что в теперешнем оформлении комнат его не устроило. Но он не стал требовать изменений от женщины, настроение которой никак не желало настроиться на позитив. Тед – посторонний человек, но и он заметил, Элиза сильно переживает гибель Ватсона. Для неё это было потрясением. Она буквально наседала на Лоренса, требуя отвезти её в клинику, где находится Мей. Увидев девушку живой и невредимой, она несколько успокоилась. Но каждый раз просила Теда, именно просила, не требовала, тихо спрашивала: «А когда я могу её забрать оттуда? …А позвонить? …А хотя бы передать ей что-то, можно?»
-Неплохо. Мне нравится. – Тед огляделся. - А вот этот стол, …кажется тот, старый стоял не здесь.
-Тут больше света. Я всегда ругала Тома, что он работает в темноте. С ночником. Он брал работу на дом и работал иногда по ночам. За одну ночь проверял квартальные отчеты молодых хозяев итальянских забегаловок. Я решила этот стол поставить у окна. Больше света. Теперь ведь тут будет рисовать Мей.
-А почему вы убрали другие картины, вывесили только те, что были в её альбоме?
Женщина помолчала. Потом тихо произнесла, глядя на собственный портрет. – Никто не знает, сможет ли она с поврежденной рукой так рисовать. А тут, может, посмотрит и …начнет с повторения. Это лучшие её работы. Портреты Тома, мой, её…я вам отдала. Вы его вернёте? Ведь вы обещали вернуть его.
Лоренс кивнул, не ответив. Вздохнув на странный вкус женщины, он не стал вносить изменений, посчитал, не имеет права. «Портреты, так портреты».
Он купил цветы, заехал в кафе за мороженым и поехал в клинику. Сегодня он не взял с собой Доорс. Теду показалось, печаль этой женщины слишком тягостна для выздоравливающей девушки. Сам же он был в приподнятом настроении. Даже чуточку взволнован. Он вспомнил о своем вчерашнем признании Мей. Он решил наступательно двигаться в том же направлении. Не спешить, но и …не дать ей забыть о его признании. Он давал понять, что все плохое у неё уже позади. Что ему не трудна, а даже приятна забота о ней. И он приходит сюда, потому что Мей дорога ему. Ему самому необходима эта пара часов, проведенных с ней рядом. Что он вовсе не караулит ее молчание.
Более того, он позволил себе не допускаемую им ранее вольность. Хотя часто хотел сделать это. Войдя в палату и, увидев, что Мей в хорошем расположении духа, глаза не заплаканы, он поприветствовал ее поцелуем в щеку. – Привет! - Чтоб не выдать в себе смущения, он поискал глазами место на столике, куда бы можно было положить цветы, и только тогда сказал. - Ты хорошо выглядишь. Даже румянец на щеках. Все хорошо?
Девушка удивленно смотрела на него, медленно открывала коробку с мороженым, перевела взгляд на цветы. Затем снова на Лоренса. Ему показалось, она ждала от него ещё какого-то «подарка». Он ждал хотя бы улыбки, но лицо ее выразило разочарование. Глядя уже только на коробочку с мороженым, медленно доставая его пластиковой ложечкой, она спросила. – Тед, а папа …уже приехал? Мне сказали, что в доме на Секвой – сто один уже несколько дней горит свет.
Тед нахмурился, заметил на себе внимательный взгляд Мей, смутился и, будто поправляя распавшийся букет, немного помолчал. Но девушка настаивала. – Завтра выходной. Папа наверняка будет дома. Я могла бы ему позвонить уже сейчас. Ты не мог бы дать мне мобильный телефон?
Тед спокойно произнес. - Мей, я не понимаю, ...разве трудно подождать? …Просто не сегодня.
Мей, положила ложечку на столик. Отвернулась от цветов, свежестью которых вот только что залюбовалась. - Значит ты все- таки караулить меня ходишь. Зачем тогда цветы, …из любезности? Зачем?
Девушка поднялась с кровати и, опираясь на грубовато выполненную трость, подошла к окну.
Тед приехал не во время. Она обычно встречалась с ним на улице. Была прибрана, опрятна. Сейчас он застал её только-только отошедшую от процедуры электросна. В душной палате с зарешеченной дверью, с зарешеченным окном ей было стыдно говорить о …нежности цветов. – Прости, я не должна была настаивать. А за лилии…спасибо. Они …хороши.
-Звони. – Тед протянул ей телефон. - Кто тебе сказал, что я против? Я не понимаю, почему ты не веришь мне? Я хоть раз тебе солгал?
Ответ был резким. - Возможно. – Она оглянулась к нему, посмотрела на протянутый телефон. Взяла, начала набирать номер.
Тед смотрел на нее. Даже в сосредоточенности своей, в хмурости, она нравилась ему. В ней было настроение, ум. В ней чувствовалась нежность даже в таких невероятно жестких условиях. Она ничуть не растеряла привлекательности. И сейчас он любовался ее маленькой аккуратной головкой. Короткими, чуть растрепанными волосами, чуть сонными глазами, чистой матовой кожей лица. Даже морщинка между бровей её ему нравилась. А поджатые пухлые губы Мей его волновали и манили.
Девушка оставила свои попытки. Вздохнула и отставила телефон в сторону. Тихо спросила.
-Нет дома, наверное. …Ты унесешь телефон?
-Хочешь, оставь…до завтра. – Тед знал, что Элиза не возьмет трубку. Он запретил ей отвечать на звонки. Напомнив ей, что она живет в доме, не имея на то разрешения его хозяйки. (Элиза тогда только усмехнулась. Лишь день спустя она объявила Лоренсу, что не имеет видов на собственность своей дочери. Лоренс и потребовал, ради спокойствия дочери: не снимать трубку домашнего телефона).
-А номера телефона мотеля, где остановилась Элиза, ты не знаешь?
-Знал, но …забыл.
-Ничего. Я попробую уговорить медсестру. Она довольно мила со мной. Я вечером позвоню в мотель и, возможно, мне удастся переговорить с Элизой. ты же сказал, она ещё не уехала из города.
Лоренс улыбнулся, кивнул, но решил переговорить с Майлзом по поводу болтливо-услужливой медички. – Мей, телефон справочной по городу 0-18. Ты можешь узнать там телефон мотеля. Ну, а я пойду. Дела. Ешь мороженое, а то растает. И…если мне позвонят, ответь, чтоб перезвонили на другой телефон.
Тед зашел к Майлзу. Переговорил по поводу медсестры. Ему не хотелось, чтоб в окна дома Ватсона кто-то заглядывал. Что касается мотеля «Тракси», то Тед уже договорился с портье и тот знает, что ответить, если будут интересоваться Элизой Доорс.
Когда он покидал площадку автостоянки, Мей сообщили: «Мисс Доорс? Да, проживала. В четырнадцатом домике. Только её сейчас нет. За ней заехал мужчина, и они уехали. Куда, она не сказала».
Остаток вечера и ночь Лоренс провел в компании приятелей, собравшихся у Мерфи на бридж. И задержался у него на все выходные. Под утро в воскресенье он был хмельной, и не поехал к Мей. Зато заехал к родителям. Там, спасаясь от хмеля таблетками, до тяжести в голове, он думал о Мей, разглядывая привезенный из её дома портрет, тот, что в каплях дождя. Мысли томили его. Он тяжело вздыхал, печалясь о том, что у него не получается с женщинами так гладко, как у всех его друзей. В конец, измучив себя фантазиями и мастурбацией, он встал с постели, и чтоб взбодриться, принял душ. И только после пяти смен морозящей душу холодной воды на горячую, еле дошел до постели и буквально провалился в сон.
Мать за завтраком поила его чаем, рассказывала новости, а когда Лоренс старший уехал в офис, задержала сына и тихо спросила. - Артур сказал, ты все еще бываешь в клинике. Как девушка?
Тед нахмурился. - Если ты все еще переживаешь за отца, то с этим все в порядке. А девушка, девушка в порядке. Через неделю ее выпишут.
-Артур сказал, она не едет в Майями.
Тед вспылил. - Отец вдруг стал так разговорчив! Только вот непонятно, почему его больше интересуют мои косточки?!
Элиза поняла свою ошибку, ей не нужно было отпираться на имя мужа. Переждав волну недовольства в сыне, она спросила снова. - Тед, я не знаю, может быть, я тоже лезу не в свое дело, но ...у девушки сегодня день рождения. Ей исполняется девятнадцать лет. Может быть...- Элиза замолкла, следила взглядом за медленно приподнимающимся из-за стола сыном. Заметила внезапную озабоченность в его лице и быстро предложила. - Хочешь, я дам тебе кольцо? Я не ношу его, оно мне тесно, а если править, его могут испортить. Цветы ты купишь по дороге.
Тед резко отказался. – Мама, ты с ума сошла! Кольцо…я что, жених?!
Тед буквально соскочил со стула и быстро прошел к себе в комнаты. Позвонил в офис и сказал, что его сегодня там не будет. Он долго ходил туда-сюда по комнате, не понимая, чем он выдал своё чувство, что мать так легко обо всём догадалась? …А тут как раз позвонил его друг.
Мерфи хотел поинтересоваться его здоровьем. – Ты жив после вчерашнего?
-Да. Как будто.
-Приезжай, если свободен. Милена купила новую машину, приглашает обкатать загородом. Продлим выходной, заходи.
С предложенной подружкой Теду было скучно и …не мило. Он всё время поглядывал на часы, будто опаздывал на серьезную встречу. Мерфи отвел его в кустики «отлить» и там дал совет. – Да не мучайся ты! Скажи ей, что ...влюблен. – Френк хохотнул. - Иногда, знаешь, после признания, легчает. Сразу появляется ощущение покоя.
Тед, подумал, …подумал, и пошел к накрытому на лужайке столу. Вымыл минеральной водой руки и …простился с компанией. Вышел на проезжую часть, махнул и …автостопом добрался до клиники Майлза. Девушки, которые развлекали его, были очень удивлены ответом Френка. На вопрос: «Куда он так торопится?», - он ответил: «В психиатрическую клинику». Девушки только улыбнулись на шутку.
Однако дежурная медсестра, остановившая Лоренса уже у стойки регистрации больных, сказала, что Мейджун Ватсон из клиники выписана.
-Уехала?!
-Да.
Тед со звоном в голове трезвел. Спросил, на месте ли Майлз. Прошел в кабинет врача.
Тот был явно не в настроении. Врач не любил, когда кузен напирает на него танком. - Тед, Мне позвонил Артур. Он сказал, …сказал, «хватит держать девушку в клинике». Попросил у меня сиделку для дома. И на санитарной машине девушку перевезли в ее собственный дом.
Оглушенный вестью, Тед, пошатываясь, вышел из клиники.
Забыв про цветы, оставленные у дежурной на столике, он поспешил на улицу Севой - сто один.
Он не убирал руки со звонка, пока сиделка, наконец, не решилась открыть ему дверь.
-Вы узнаете меня?
Сиделка его впервые видела. Конечно, решетки с двери не убрала. – Нет? Тогда пригласите Элизу.
-Здесь такая не живет, молодой человек. - Женщина почувствовала запах пива, шедший от Лоренса и прикрыла двери. Через закрытую дверь она ответила: «Проспитесь, молодой человек. Вам станет понятно, где живет ваша Элиза».
-Какое завтра?! Я не доживу! – Тед бил ногой по двери. - Скажите Мей, что приехал Тед. Скажите, что я хочу видеть ее. Слышите?! – Он стал бить ещё и кулаком. - Мне нужно увидеть ее! А где Элиза Доорс?! Что за хрень? – Лоренс огляделся, решив, что может, он в запале действительно не в тот дом зашел. Консьержка соседнего дома включила в холле свет, показывая, что есть свидетель скандала.
Но Лоренс только зло сверкнул на неё серостью глаз. – Закрой дверь, сводня! - В нем все кипело. От вмешательства отца, матери, советов Мерфи, необдуманных действий врача, от собственных раздираемых плоть и душу мыслей, он кричал и стучал по двери кулаком: «Я не уйду! Скажите ей, я не уйду!!!»
Замок лязгнул запором, дверь и решетка открылись. - Входите, мистер Лоренс. Так бы и сказали, что вы – приятель миссис Ватсон. Тут нет никакой Элизы Доорс.
Сиделка осталась в гостиной первого этажа. Попросила сильно не беспокоить девушку, сказав, что у той неважное настроение, что она вот только что опять плакала.
Тед быстро прошел через гостиную, даже не взглянул на порядок и чистоту, наведенную Элизой, которая, по-видимому, поехала к знакомым или в магазин за продуктами. Лоренс сразу поднялся на второй этаж в комнату, что и раньше принадлежала Мейджун. - Мей? Мей?
Тед искал ее в спальной. Пробежал ряд пустых комнат. - Мей где ты?! – Он нашел её в домашнем кабинете Ватсона.
-Я хотел тебя увидеть...- Тед замер, увидев её на фоне освещенного солнцем окна. У стола, на котором аккуратной, будто давно нетронутой стопкой лежали какие-то книги, журналы.
Девушка показалась ему грустной, но необычайно хорошенькой. Она была одета в тонкую кружевную пижаму нежно-голубого цвета. Выглядела после ванны посвежевшей. От неё пахло нежным парфюмом. И вообще, ему показалось, не из окна от неё исходит свет. Она, будто вся светилась им, казалась хрупкой, нежной, …притягательной.
Мей стояла напротив окна. Свет делал ткань пижамы совершенно прозрачной. Тед любовался тонкой и чрезвычайно манившей его красотой девушки. – Мей,…Мей…я ...я хотел...тебя…увидеть,…я хотел сказать…
Он прошел к столу. Именно к столу, к другому торцу его. Теда подмывало приблизиться к Мей, но …он вдруг понял, глупо начинать разговор о чувствах, когда вот так ворвался, когда вот так несет от него пивом и дымком с мангала. - Я хотел завтра или... послезавтра тебя привезти сюда. Я не знал, что у тебя сегодня день рождения. Я…упустил, прости.
Мей отошла от стола, ещё ближе встала к окну. Посмотрела на улицу. Она слышала, что говорил Тед, но природная подозрительность занавешивала ей уши. Голос его звучал глухо, значение слов доходило медленно, позволяя сообразить и отсеять неправдоподобное.
-Мей, я хотел....Ты сердишься? О, черт! я оставил в клинике цветы! - Он опустил голову. - Вот...так получилось, хотел, как лучше, …а цветы забыл….
-Ты солгал ...про моего отца. Зачем?
Тед поднял голову. Внимательно посмотрел на девушку. – Про что? …Что я сделал не так, Мей?
Она оказалась так близко от него. На расстоянии дыхания. Он просто не в силах был сдержать себя. Обошел стол. Коснулся ладонью ее щеки. - Мей, я не желал тебе дурного. Я просто не хотел, чтоб тебе было больно. Всё так …то есть, стоит ли так? …Жизнь продолжается, Мей.
Мей сначала просто смотрела, слушая его ответ, а когда тот дошел истиной своей, она отшатнулась, удерживаемая его одной рукой и тихо вскрикнула. – Нет! - Вот только теперь, приняв к сердцу ложь об отце, она будто обожглась о неё своей последней надеждой. - Нет! Этого не может быть! Это не правда! Нет, нет, ...нет! Письмо – подложное. …Всё это, - она огляделась, - не папа купил. - Она прикрыла ладонями лицо и, наклонив голову, чуть подрагивая плечами, заплакала, - я только не понимаю, зачем? Так нельзя, нет, нет, нет…
А в ушах Лоренса как заклинило. Все шумел, будто эхо ее тихий вскрик "Нет – ет, -ет, -ет!".
Он зажмурился, потом резко открыл глаза и протянул руки. – Мей, ты …так можно. Так нужно, Мей. Потому что ты…красива, Мей, …не плачь, мне тяжело видеть, когда ты плачешь, …Мей, …ты так…- Он будто и не осознавал того, что делают руки. Он говорил ей, как он влюбился в неё с самого первого взгляда, говорил, как она хороша. Он был, будто в забытье, и всё говорил, говорил отворачивающейся от него девушке. Всё стягивал с неё пижаму, медленно, будто засыпая на ходу. И всё целовал её: обнажится живот, он приседает и целует живот, обнажится плечо её - он тут же приподнимается и, захлебываясь в своих поцелуях, целует, целует её. – Мей, мне повезло, я думал уже ни когда, никакая, мне повезло, ты …дарована мне. За что, вот если б знать. Ты мне судьба, Мей…- он потянул её на пол, повалил на спину, закинул руки за голову. И всё целовал то мягкий ёжик волос на виске, то - белую кожу на её локтях, шею, отворачивающееся от него лицо, вздымающуюся грудь. - Мей, ты не понимаешь, кто ты для меня. Я не сделаю тебе больно. Нет, но…и без тебя …трудно, Мей…- Он будто забыл, что нога её по-прежнему испытывает боль, когда раздвигал ей ноги. Рукой свободной от ласк, торопливо расстегивал джинсы и стягивал с себя, откидывая далеко в сторону всю одежду. Чтоб её руки не знали, чем прикрыться. Она постанывала. А он даже и не предполагал, что от боли. Но это растравливало в нём страсть, вгоняя в совершенное небытие. - Как мне больно, что ты не понимаешь меня, Мей, …моё сумасшествие, ...ты не понимаешь…
Девушка почти не сопротивлялась. Будто уже знала, чем могут кончиться, в конце концов, эти его ежедневные посещения и наезды с подарками. Она будто готовилась к такому. И теперь ей оставалось лишь со стыдом и болью переждать время. Она только смотрела в потолок и ждала. Ждала, когда всё в нем кончится и запал, и страсть. Она затихла, закусив губы, и ждала, когда он замолчит и притихнет рядом.
А в Лоренсе ломала табу его сдержанность. Та самая, которой он всегда гордился, с брезгливостью узнавая об очередной похотливой прогулке отца. Он потерял всякий контроль над собой. Он был счастлив. Счастлив невероятно. В Висках стучало: «Вот, вот, твоя!» Дыхание его сбилось. Он перестал оправдываться, что-то говорить. Он задыхался, выдыхая открытым ртом отдельные звуки, до боли сжимал тело Мей, будто подушку втискивая её под своё тело, и упивался, будто своей самой первой победой над женщиной.
То, что в дверь нещадно колотили кулаками – его даже возбуждало. Он даже перестал спешить. Он даже улыбнулся, услышав за дверью проклятья в свой адрес и угрозы. Он тихо хохотал над попытками двух старых женщин запугать его какой-то там полицией, какой-то там помощью. Он был столь высоко, столь «над» всем этим, земным, наслаждаясь, наконец, той, которая совершенно лишила его трезвости и покоя на земле. Он делал то, о чем мечтал со дня встречи в кафе.
Очнулся он от вдруг замолкшего крика пары женских глоток. Сразу включились мозги, он стал слышать звуки, чувствовать запахи. Он понял, что он делает. И не испугался себя.
Элизе и сиделке, наконец, удалось взломать дверь. Но, оторопев от увиденного, они остановились в распахнутых дверях и не в силах были двинуться дальше. Картина постскриптума секса просто очаровала их своим ужасом. Мей, дернулась, от нереально больно сжавших её цепких рук, вырвавшийся крик показался свидетелям рыком. Тед же, напротив, почти бесшумно охнул, несколько раз захватил воздух широко раскрытым ртом и, …приподнявшись на руках над Мей, вовсе затаил дыхание. И только напряженные мышцы живота его подрагивали, втягиваясь, а жесткий фаллос исторгал из себя на живот женщины всё то, что было накоплено его хозяином за долгий срок воздержания.
Хриплое: Мэ.э.эй.а.а.а», - исчерпало его силы. Лоренс упал рядом с Мей и, обняв её рукой, как собственность, замер.
Женщины в дверях отвернулись. Выжидали, тихо причитая. – Боже мой, боже мой, бедная девочка, бедная…
Тед натянул джинсы. Подхватил рубашку. Надевать на себя не стал. Усадил Мей на полу. Надел на неё свою рубашку. Даже застегнул на одну пуговицу. Потом встал на колени, подхватил, будто куклу на руки, пошатываясь поднялся, как тяжеловес, посягнувший на запредельное и, пройдя мимо женщин, отнес девушку в спальню.
Когда он пошел умыться, Элиза Доорс, всё желавшая сказать ему, кто он…после этого, ударила его молча по лицу. Тед, взяв её за плечи, сказал, пылая одной щекой: «Спасибо. Мне уже лучше», - и пошел в душ.
Женщины кинулись к девушке. Но Мей тут же попросила их обеих уйти. – Я хочу побыть одна. Оставьте меня. …Нет, ничего, …я ничего не хочу. Душно, уйдите…
Лоренс так и не ушел. Ему угрожали полицией. Элиза дважды хваталась за телефон: «Я сейчас сообщу. Ты не имел права, она больна! Ты…поступил, как подонок, ты не смел, она ничем не обязана тебе!». Тед кивал. Молча. Им звонила консьержка из дома сто, того, что рядом, и буквально угрожала помочь, если «скандалист» перейдёт какие-то там «границы». Но Тед знал, это только слова. Кроме Мей никто не предъявит ему счета. Никто тут не представляет реальной угрозы его совести. – Я не уйду. Караульте, если хотите. Я остаюсь с ней. До утра.
Было раннее утро. Мей лежала на кровати, а Тед спал, сидя в кресле рядом. Его длинные ноги иногда вздрагивали от неудобной позы. Он пытался поменять её, но, очнувшись, осмотревшись, разобравшись, где он, тут же успокаивался снова.
Будто он был третьим караульщиком у Мей. Так и не заснувшей всю ночь.
А к утру две караульщицы прилегли отдохнуть. И задремали. Лоренс, не выносивший храпа, тут же и очнулся. Походил по комнате, задернул шторы, прикрыл двери, оставив храпевших дам за ними. А сам присел рядом с Мей. Сначала он просто смотрела ей в глаза. Пытался тихо говорить с ней, но она не отвечала, будто спала с открытыми глазами. А потом, вновь почувствовав в себе волну желания, он прилег рядом с ней. Не расстегивая джинсов. – Мей, я …так хотел этого, что просить у тебя прощения, …Мей, это будет не правдой. Я хотел этого. Я …хотел тебя. Я …люблю, ты не поверишь, Мей, я нереально в тебя влюбился, я … тебя. – Он вздохнул и повернулся на бок. Он просто лежал, прижавшись к боку Мей всем телом. Глядел на неё, неподвижно лежавшую на спине. – Это не понятно многим и твоей …Элизе, и…моей. Но это так. Тогда в кафе я объелся впечатлениями и с тех пор мечтал о единственной женщине на свете. О тебе, Мей. – Он уткнулся в ее теплую голову носом и тихо, на ухо начал шептать, щекоча её дыханием, будто утешая плачущую. Хотя Мей не плакала. - Мей, я все для тебя сделаю. Я знаю, как я искуплю все это. Я не так хотел, Мей. Поверь, это импульс был. Я не сдержался, не так хотел. Я ...совсем не так....И не врал я. Я только любил тебя, я не хотел делать тебе больно, Мей. – Он приподнялся на локте. - Очнись, скажи что-нибудь. Обругай меня. Назови скотиной, Мей. Вот ты скажешь: «Скотина», - и я поверю, я …поверю, Мей, что виноват. А сейчас нет, я ...не виноват, нет. Я хотел этого. Не так, но я хотел.
Мей сморгнула, лишь одна слеза, но крупная, как бусина покатилась по щеке и (Тед проследил за ней, кося глазами), попала ему на губы. Или он подставился под неё. - Но что мне делать, Мей?-Он облизался, ощущая приятную соль на сухом языке. - Что делать, Мей? Я ...хочу тебя, …я не могу не думать о тебе. Я не могу…- Почувствовав в себе дрожь, он сильно прижался бедрами к ее теплому округлому боку.
Она всего лишь хотела оттолкнуть его, но рука сделала что-то не то. Она попала как раз в щель между её боком и его ногами. Тед тут же зажал её всем своим телом. Не меняя позы, только постанывая и гася в себе новую волну возбуждения, он хватал губами мочку уха Мей, обдавая жарким напалмом желания её щеку. - Мей, о-о-о. Мей...коснись ещё, Мей, коснись, не покидай меня.
Но в этот раз он вполне сознательно всё делал. Он соображал и совесть его, и честь не были затенены дурманом страсти. -…Нет, нет, не бойся. Это так, это игра. – Он рукой, достал зажатую между его ног и её горячим боком руку Мей, принялся её целовать. А сам, коснулся ладонью прохлады паркета и …перекатился на пол. – Мей, да что ж это такое, …прости меня, ...Мей, я не мог. Не знаю, что со мной, я просто не знаю, что со мной, …прости.…Он, наконец, оставил её руку в покое.
Рука Мей повисла, касаясь пола.
Отдохнув, Тед хотел погладить Мей. Он поднял свою руку и вдруг наткнулся на живот Мей. Скользкий и холодный. Окончательно протрезвев, Тед вдруг испугался. И вскочил на колени. Принялся трясти Мей за руку. - Мей, Мей, что с тобой?
Лицо девушки было запрокинуто кверху. Глаза раскрыты. Если бы не едва заметное дыхание и попытка Мей сглотнуть противный комок у горла, он бы подумал, что она умерла.
Стремительно поднявшись, он двинулся к столу, где лежали таблетки. Не зная, какие дать, Тед влил в стакан воды, и всю её просто выплеснул в лицо Мей. Вода попала ей в нос, она закашлялась тут же захлебнувшись. Лоренс закричал. - Эй! Эй, там! Есть там кто?!
Ему никто не отозвался. Караульщицы крепко спали. Тогда он побежал в соседнюю комнату и растолкал уснувшую сиделку. – Лекарство, есть какое-то лекарство? Она не реагирует, она…холодная стала, липкая. Помогите. Наверное, ей не хорошо.
Сиделка вытаращила на него глаза, некоторое время оправила на себе темное платье, пригладила волосы и вместе с очнувшейся Элизой двинулась в сторону спальни Мей.
Та спала.
-Уснула, ...бедняжка.
-Как уснула?! А почему глаза её были открытыми?! - Тед подошел ближе.
Теперь Мей спала с закрытыми глазами. Дышала ровно и …спокойно.
Сиделка потянулась к графину с водой, налила в стакан и подала Лоренсу.
В её глазах женщины в служебном платье Тед не прочем неприязни. Она смотрела на него, как на неизбежное зло, то есть устало. Он взял стакан. Выпил воду, остудив себя прохладой изнутри. – Так что с ней? Она меня просто напугала…холодная, скользкая…
-Устала. Слабая же ещё. Не спала сколько. Вот, уснула, наконец. Вы …идите, проспитесь. На вас лица нет. Мы сейчас перестелим ей постель. Эта…пахнет.
Тед прикусил губу. Наклонил голову и увидел сырость у гульфика.
Он понял, что, скорее всего, пахнет от него. Махнул на суету женщин рукой и снова пошел в ванную комнату.
Лоренс мылся в джинсах. Мылся голым. А когда вышел, очистившись от запаха спермы и пивного перегара, не заглядывая в комнату, а, только прислушавшись к тишине в ней, сразу спустился в гостиную, прилег на диван и, предупредив Элизу, что «убираться не собирается», задремал.
Оказалось, спать ему было не долго. Артур прислав в дом Ватсона ещё и личного врача.
Тед встал и пошел открывать дверь, приехавшему Крафту.
Тот тоже успокоил его, сказав, что с девушкой все в порядке. Что она просто крепко спит. И возможно, проспит еще долго. Затем врач спросил, звонил ли Тед домой. Предупреждал ли он о себе кого-нибудь на работе. – Мне кажется, я просто слышал, Артур что-то такое говорил, вас там ищут. Или ждут, я не понял.
Лоренс поискал телефон в карманах женского махрового халата.
-Тед, это ваш халат?
-Нет. Но, кажется, телефон был тут. – Тед нашел телефон на диване.
Крафт внимательно оглядел его. – Вы что же, ночевали здесь?!
Тед кивнул и, отвернувшись от врача, позвонил матери. Потом, подойдя к Элизе, он тихо сказа: «Я уеду ненадолго. Вы попытайтесь услышать звонок. Я вернусь».
В офисе не сказали боссу, что у него неприятности. А вот Артур, перехватив телефон у жены, весьма крепко накричал на «загулявшего» сына. – Ты что там себе позволяешь?! Что ты там раскричался на улице Секвой? Ты бы лучше в офис съездил. Из полиции звонили, у тебя два водителя в порту драку с поножовщиной устроили. Машина такси взорвана прямо у причала. Тед, какого черта, кто будет заниматься делами?!»
-12-
Лоренс разгребал свои и чужие проблемы пару суток. Валился с ног. Потом ездил на срочное совещание в офисе мэра города. Потом ещё дела, ещё…дела, как будто прорвало.
И приятели заискались его. Тед только и отвечал: «Занят. Не сейчас. Я перезвоню…завтра». И между приятелями прошел слух: Лоренс готовится объявить о помолвке.
А он готовился выяснить, где могут помочь Мей избавиться от последствий перелома ноги. Элиза и сиделка свозили девушку на консультацию к известному врачу, то дал совет и Тед, уверяя всех, что едет на Майами, собирался совсем в другую сторону.
Он узнавал о делах в доме Мей, или по телефону (Элиза отвечала на его взволнованные вопросы односложно), или приезжал к ночи. Соседка – консьержка из дома под номером сто, только ехидничала, будто специально подкарауливая его у дверей соседского дома: «Только по ночам и ездит сюда. …Дебошир!»
Лоренс, усмехаясь, звонил в дверь. Та тут же на его голос открывалась. Сиделка Мей уже была более любезна с ним. Элиза была более сдержанна и уже не грозилась ему «полицией». Впрочем, и он вел себя уже тихо. На страсть наложились проблемы, решение неотложных вопросов, это Теда успокоило. Женщина, променявшая покой своей семьи на бесконечную игру в любовь, хорошо понимала его. Даже меньше, чем свою единственную дочь. Мей всегда казалась Элизе слишком рассудительной для девушки, слишком углубленной в себя, живущей своим мирком, только лишь своими чувствами.
И это действительно было так. Мей будто отрешилась от всех, попав в дом, который, как то письмо, был лишь похож на её дом. Здесь была не только другая мебель, стены отражали иное. Здесь бывали люди, которые бы никогда не посмели нарушать её покоя раньше.
Она молча пережидала присутствие двух женщин, уже несколько утомлявших её своей опекой. Она пережидала теперь уже короткие, в виду занятости, визиты Лоренса.
Короткие, именно из-за её молчания. Чаще она уже спала, когда он приезжал. Он замирал возле неё. Постоит, повздыхает и …снова к порогу. – Я утром. Я постараюсь. Или днём. Что нужно, скажите? Как ничего? Совсем?! …И что вы за люди! Ничего-то вам не нужно!
И Тед решил, чтоб растормошить Мей, нужно сменить климат. Уладив проблемы, он напросился у отца в отпуск.
-Отдыхать собрался? ...С девушкой? ...А работать - папа?
-Отец, я два года без нормального отпуска, дай мне две недели, прошу тебя.
-Две? А хватит, чтоб выздороветь?
Темные круги усталости под глазами сына не сильно трогали Лоренса старшего. Он в своих личных жизнях никогда не забывал о работе. - Если только ради того, чтоб искупаться, то можно и здесь.
-Нет, отец. Я уеду с Мей. Наверно, в Майями. Она побудет там, в санатории, и я отдохну, высплюсь.
Артур громко вобрал в себя воздух, выругался и ответил. – Черт с тобой! …Ладно, поезжай, …куда хочешь! Все равно с тебя сейчас толку мало. Через две недели быть дома. Мать ...будет скучать. Она привыкла, что ты всегда ей платочек подаешь. И…держись ты мужчиной, Тед. Стыдно, сломался на какой-то художнице…
Тед, уже не осуждая, посмотрел на отца. Кивнул, будто согласившись, что «споткнулся, забрал подписанное заявление на отпуск и вышел из кабинета того, кто подстрахует и его фирму контролем. Сам же снова туда…
-13-
Мей убежала от своих «нянек». Сиделка вернулась в клинику, Элиза одна, металась, выискивая Мей по всем записанным в памяти телефона номерам. А та гуляла одна по парку, кормила с рук лебедей. Училась ходить с тростью. Столько забот ей пришлось отвести: она получила страховку, разместила крупную сумму, какую никогда не держала в руках в двух банках. По совету одной дамы из офиса страховой компании. Долго после ругала себя за малую приспособляемость к жизни. И купила себе лотерейный билет. Просто так, для поднятия настроения. Она кормила белых царственных птиц и обдумывала предложения клиник, полученных ею после консультации со специалистами, где бы смогла вернуть себе счастье ходить без необходимой опоры. Рассчитывала в уме, путаясь в цифрах, хватит ли ей средств, чтоб оплатить операцию по растяжке ноги и дожить до начала работы в школе.
Природа грела теплом, кругом была много людей, но Мей среди её расчетов и пустых, по её мнению мыслей было одиноко. Она ругала себя, за то, что «навела на Лоренса неприятности». Он не приезжал. Она винила себя: «Я желала ему гибели. Я хотела, чтоб он был раздавлен колесами. За всё! За всё!…И вот, он не приезжает». Элиза специально не говорила ей, что Тед приезжал поздно ночью. Что он звонил, интересуясь её здоровьем. Мей замкнулась ещё более, чем при жизни Тома Ватсона. Прогулки с подругами (не спрашивайте меня о нём, я не знаю, кто такой Лоренс); бесконечные беседы сиделки (какая радость, что она ушла!), советы Элизы (Как нужно жить, чтоб быть счастливой), даже поездка в художественную школу для переговоров с директором, подтвердившим, что её берут ассистенткой учителя рисования – ни кто сейчас не мог затмить ей образ этого странного, прилипшего к её проблемам …чужого человека.
Элиза, вняв её слезам, рассказала ей подробности гибели отца. Она сразу предположила, что дело связано со страховкой. Что отец Мей решился на самоубийство из-за личных проблем и неустроенности. «Подумав о тебе, он всё последнее время «работал над страховкой». Он выплатил все взносы, выждал положенное время и ушёл, устроив серьезную преграду для расследования причин его ухода. Ушел, как задумал давно. Слабый, слабый человек», - Элиза качала головой и «жалела бедную девочку». И вдруг она переключила мысль на Лоренса. Женщина всего лишь хотела оправдаться за унесенный им из дома Мей, акварельный портрет. «Тот, что будто в капельках дождя, - он забрал его. Сказал, что вернет. Ты бы спросила».
Мей вовсе не желала благодарить Лоренса за пустое: за ремонт дома, мебель, за подарки, за то, что он побеспокоился об Элизе, даже за то, что помогает ей встать на ноги. Это всё лишь расплата, считала она. Но она взглянула на его ежедневные визиты к ней иным взглядом, когда удивилась его выбором картины. Портрет, который всем, кроме неё и отца, казался неудачным, слишком сентиментальным, напоминание о нём - вдруг позволило ей задуматься о человеке, который, по-видимому, видел и чувствовал не как все. Это было так ей близко. Когда-то, посмотрев с приятельницами пьесу Марка Фридмана «Странная девушка» и обсудив странности главной героини – Лоранс Виджест, Мей стали подразнивать именем странной девушки – Лори. Не очень вязалось в умах приятельниц то, что такая строгая к себе девушка, как Мей, соглашается позировать обнаженной для художников в школе. Или что позировать в школе или фотографироваться для наклеек она соглашается, а с вечеринки, которая затягивается по определенным причинам до утра, сбегает, настойчиво намекая, что её отец будет «страшно зол». «Ах, эта Мей, наша «странная девушка», просто-таки Лори по Фридману. Тогда, убежав из кафе, где на неё загляделся симпатичный мужчина, она тоже показалась приятельницам странной девушкой. «Как странно, что мы встретились вновь. Как странно, что он не забыл о той встрече среди многих встреч. Как странно».
Она стала смотреть на отношения к ней Лоренса иначе. Даже животный секс, которым он измучился сам и измучил её, странные его слова о любви, которой, как она считала, конечно же, нет в чистом виде – всё это понималось ею теперь как поступки столько же странного человека, каковой виделась другим она. И, как ни странно, именно это перестроило её взгляд на поступки Лоренса. Тед перестал казаться ей чужим, а его участие в ней расценивались ею теперь не как законные, а как естественные для таких как она и он. Она не простила Теду его «жестокое нападение», она, иначе взглянув на всё, поняла, он и не мог поступить иначе. «За что прощать, вины нет. Он решил, что так хотели мы оба. Просто он спешил, а я ещё не была готова».
У него был тот самый телефон, Мей помнила его номер. Она могла бы позвонить, но останавливала себя, не решив, что ему сказать. «Рассказать об отце? Но, наверное, это важно лишь для меня. Сказать ему, что я думаю о том вечере, когда он пришел полупьяным и накинулся на меня? А разве не это послужило толчком к моему входу в реальность? Лишь бы ему не стало слишком тяжело выпутывать меня из вечных передряг. Ему нравятся зарисовки бездомных собак, морды взмыленных лошадей, которых я успела зацепить на карандаш на скачках. Лишь бы он не разлюбил то, что любимо мною: ясность и правда. Может, об этом и поговорить? Попробую. Может, я действительно не покажусь ему тривиально занудливой. Может и сойдёт. Только бы он захотел прийти».
И она стала ждать его. Перестала уходить из дома, хваталась за телефон, сокращая разговоры с подругами до минимума: «Как дела?», - «Нормально. Я тебе перезвоню».
Тед приехал, предварительно не позвонив. Как всегда пробежался по всем комнатам, отыскивая её. А она в это время, спокойно пережидая его беготню, стояла за прозрачной шторой в гостиной.
Она не пряталась. Она ждала его ещё вчера. Вернувшись с прогулки по городу.
Когда он в третий раз, быстро прошел мимо, дважды позвав её по имени, не заметив, но, взволнованно ища её, она сама позвала его. – Я тут.
Тед замер. Радостно улыбнулся. – Вот черт! Я ж тут был! …Совсем голова не работает. – Он подошел ближе, откинул штору. Осторожно обнял, не прижимая её к себе. – Мей, …здравствуй. Прости, что не заметил.
-Почему ты не приезжал три дня. Я думала, …что-то случилось.
До Лоренса вдруг дошло, почему, затаившись, она стоит и смотрит в окно на подъезд дома. – Ты …ждала меня?!
-Я – да. Ждала. Хотелось …увидеть тебя. Поговорить.
-Поговорить? О чём? – В лице Теда светился интерес и радость. Это было в их отношениях новым. …Она ждала.
- О тебе. Обо мне. Хотелось поговорить, чтоб ложь между нами ушла.
-Ложь? Не-ет, Мей. Нет. Ты придумала.
Она остановила его, коснусь его груди рукой. - Я давно все поняла. Мой отец никогда бы не поставил рабочий стол у окна. Он не любил прямого света. Это Элиза переставила здесь всё и …купила новую мебель. Папы…нет.
Тед осторожно обнял её. – Мей, …жизнь итак переполнена инверсиями. Не зацикливайся. У тебя своя жизнь. Дом. Есть Элиза. Какая – никакая, она может стать тебе другом. Мей…и у тебя есть я. Ты всегда можешь на меня положиться.
Мей крепко сжала руку Лоренса. – Элиза, …да, конечно, мы друзья. Но она снова уедет. Только папа никогда не уезжал от меня. Он никогда не стал бы …ездить в командировки. Он всегда искал работу, чтобы вечером быть дома. Я все поняла, когда ты сказал, что он нашел новую работу. Коммивояжером …он бы никогда не пошел работать коммивояжером. Я только надеялась, что ты лжёшь, потому, что не хочешь сказать, что он в тюрьме. Я надеялась, что он жив. Он носился с разными идеями, …странными, как разбогатеть. Я всегда боялась этих его идей. Подозревала, что у него на уме желание не измениться, а изменить других. Состояние, ведущее к гибели.
Мей отодвинулась от Теда. Стала ходить по гостиной. Касалась мебели, смотрела на картины. Она хватала энергию с каждого уголка, с каждого знакомого ей предмета. И ей становилась легче, что, переполнившись ей, она не заплачет. У неё есть на кого слить излишек. – Спасибо тебе. Ты старался помочь, сгладить. …Папа сказал о страховке Элизе, когда она в последний раз была у нас. Она дала ему пощечину и назвала «жалким трусом, не умеющим переждать время». Я слышала, как он сказал, что ему надоело всем что-то доказывать про себя. Я уехала за город позировать в воде для цветных слайдов. Никогда не решалась сниматься голой. А тут…предложили съемку в бассейне. Думаю, хорошо заплатят, можно будет поехать куда-нибудь отдохнуть. Устроить себе отпуск. И поехала. А фотограф вдруг начал приставать. Я двинула его камерой по голове и убежала. Даже не знаю, жив ли он,…этот фотограф. На одной из бензоколонок позвонила отцу. Сказала, что скоро буду дома, пусть не волнуется. А он вдруг сказал, чтобы я не торопилась. Я решила, что Элиза приехала раньше, и они…хотят побыть вдвоем. Я поехала к приятельнице. Но что-то, какое-то волнение, подняло меня в самую рань. Никого не предупредив, я ушла от подруги. Пошла домой. И тут отец позвонил мне и сказал, что срочно уезжает. Что поговорим, когда он вернется. Но по тому, как он долго бубнил о том, чтобы я берегла себя, я поняла, у него что-то не так. Я потребовала, чтобы он дождался моего следующего звонка. Он позвонил снова. Я уже была на нашей улице. Но он снова только и просил, чтобы я берегла себя. И я…всё поняла. Его снова выгнали с работы, и он опять забредил этой идеей получить деньги по страховке…. Но я всё-таки надеялась, что он …придумает что-нибудь другое. И я машинально сама начала придумывать, что сделать, чтоб успокоить его на время стабильным достатком. Я уже как-то думала, что неплохо бы заработать на шантаже. Но мне было стыдно,…я пыталась фотографировать твоего отца с Жаклин Бежу. И вдруг услышала, как трогательно он говорит с ней о своём сыне. Ничего, не зная о тебе, я вдруг подумала, как все же печально, что и о тебе вот так трогательно заботится именно отец. Я решила, что у него нет жены, может, он тоже - кинутый, или вдовец. В общем, я засветила ту пленку. А после звонка папы, я …. Что-то вдруг сдернулось в голове. Я решила, если этот …богатенький любовник Жаклин собьет меня на машине, то я смогу затребовать с него кое-какие деньги. Я уже не думала об отпуске, думала только о том, как бы нам с отцом пережить жаркое лето. - Мей быстро сделала вздох, и привычно дернув головой, будто откидывает на спину волосы, и тут же горько выдохнула, будто охнула. И покачала головой. - Я не подумала, что удар получится таким сильным. Но машина разгонялась, а я …забыла у подружки надеть линзы....
Мей вдруг задрожала, плечи качнулись раз, два, но она сдерживала слёзы. – Твой отец не виноват. Ты …напрасно так долго улаживаешь его дело.
-Это уж давно моё дело. Разве ты не поняла.
Мей остановилась рядом с ним. – Тебя не было, и я решила, ты устал. Со мной.
Лоренс, чтоб перебить в ней печаль по неудачнику отцу, начал рассказывать ей о пережитой им истории отчаяния. - Все проходит, Мей. Оказывается все ...переживаемо в жизни. Только кажется, вот он - предел. Теперь точно свихнусь. А на самом деле никто не умирает. Моя мать, она безумно любит отца. Точно, без ума! Это даже не любовь. Вечное восхищение. Мне жаль ее. Но разве можно что-то изменить в ней? Я ненавидел в старшем классе французский язык. Отец нашел для меня репетиторшу. Одну молоденькую эмигрантку. Как-то я как-то сделал задание и решил занести выполненный тест перед занятиями в школе к ней на дом. Зашел на Севой - сто …и такое увидел….У консьержки когда-то была собака, я взял поводок, такой …крепкая кожа, металлические вставки и …этим поводком отхлестал отца и эту…училку французского. Прямо в постели. Отец сильно испугался за меня. Я был …не в себе. Просто вулкан. Я бил её и бил…не взирая на кровь и безумные крики. Бил ногами и …собачьим поводком пока отец не перехватил у меня поводок. Потом мне потребовалась помощь. У Майлза я отдыхал более недели, прежде чем стал адекватно видеть поступки родного отца. А у матери не выдержало сердце. Случился инфаркт. Отец перестал таскаться в дом на Секвой – сто. Какое-то время. А потом всё пошло по-прежнему. Он снова завел себе любовницу, мать снова стала ждать его на рассвете, чтоб …напоить чаем. И я понял, никого нельзя изменить. Да и что есть эти изменения? Вжившаяся в характер привычка, добровольно её не бросишь. Пока она не становится причиной твоей гибели. Твоего конца. И даже если она и станет «причиной», ты найдёшь силы и бросишь её, и всё равно всю оставшуюся жизнь будешь тосковать по ней, как по безвозвратной юности. Что ж делать, да, твоего отца больше нет. Ты…осталась жива. Возможно, как раз для меня. Возможно, именно для того, чтоб я познал, что есть любовь. Счастье. Видишь, даже серьезный наезд может стать удачно сделанным шагом. - Лоренс крепко обнял девушку. – Мей, я созвонился с Институтом травматологии в России. Мы едем туда …с тобой. Я посмотрю неведомую мне страну, а ты …полежишь там некоторое время, тебе помогут избавиться от хромоты. Мне сказали с такой травмой, как у тебя, это не займёт более двух месяцев. Ты согласна?
-В Россию?! – Глаза Мей загорелись. – Но это так дорого! Хотя куда мне сто тысяч, они жгут мне сердце. …Ах, Тед, я согласна! …Я так мечтала куда-нибудь уехать. Россия, это же так необычно! Тед, в Россию, как же это здорово!
Тед осторожно её остановил. – Мей, ты будешь лежать в клинике. На растяжках. Это я буду ездить, где красиво и рассказывать тебе о том, насколько оно красиво.
Мей подумала, а потом махнула рукой. – А, согласна! Согласна, …а когда?
-----------------------
Даже в столь «странной» своими традициями стране их называли необычной парочкой.
Кажется, все всевозможные «мисс» красавицы России собрались, чтоб поработать в подмосковной клинике, где проходила реабилитацию Мейджун Ватсон. Но голубоглазая художница «на растяжке», обожающая ласку больничных кошек, рисовала нетрезво-размытые портреты краснощеких санитарок в минуты их улыбчивого настроения. Мей уже чувствовала себя здесь как дома. Полюбила пельмени и «колючую» (ключевую) воду из местного родника. А американский миллионер, совершенно не замечая красы всевозможных мисс, развлекал себя коллекционированием расписных матрёшек и рассказами своей подружке русских сказок о самобытности и примитиве жизни в Суздале, в Рязани…
-Ма, это я. Всё нормально. У нас всё хорошо. Да. да. И про кольцо не забудь. Отдай его ювелиру, пусть почистит. Мы возвращаемся. Отцу привет. Нет дома? Так будет! От твоего чая далеко не убежит….
ноябрь 1996 Пермь
mel5@yandex.ru