Зачем мужчины женятся

 


О, Господи! И так всякой
дряни много на свете, а
Ты еще жинок наплодил.
Н.В. Гоголь



За столиком небольшого уютного ресторанчика, куда я зашел выпить чашечку кофе, сидел мой давнишний приятель. Перед ним стоял изрядно обмелевший и, судя по глубокомысленному взгляду Виктора, - именно так звали моего знакомого, - далеко не первый бокал пива. Профессиональную деятельность этого человека, усердно тянущего лямку третьеразрядного художника, несмотря на безусловную безвредность, едва ли можно было назвать созидательной. Холстом и кистью, а порой и рюмкой он выражал протест неустройству мира. На Арбате, где он продавал свои полотна, появлялся не часто. В общественной, да и культурной жизни города его картины не производили особого впечатления. Надо сказать, что к успеху он не стремился, а выбрал себе роль по душе: быть человеком тихим и бесполезным. Виктор с эстетской тщательностью следил за литературными и театральными новинками, посещал выставки коллег. Духовное накопление занимало почти всё его время, и на работу по добыче хлеба насущного порой не оставалось даже минуты. Однако крайняя художественная неплодовитость – состояние обычное для человека творческого – не являлась главной отличительной чертой моего приятеля. Виктор был знаменит тем, что часто женился. То есть, невероятно часто; иногда по несколько раз в году. Конечно, бывали периоды, когда он не вел свою избранницу в ЗАГС два года, но это за счет тех лет, когда торжество происходило два, а то и три раза в году. Во всех ритуальных учреждениях его хорошо знали, и очередная свадьба с участием Виктора вызывала уже не улыбку персонала, а опасение за психическое здоровье жениха. Но, как известно, закон бдительно следит за определенным состоянием брачующихся. Разумеется, с такой же периодичностью Виктор (именно он) подавал на развод. Иногда, дабы расшифровать столь неадекватное поведение женолюбивого художника, мысль набредала на попытку реализации банальной русской мечты – найти богатую невесту и стать материально независимым. Но, нет! Спектр его избранниц охватывал, пожалуй, все социальные слои общества – от кудрявых глупеньких парикмахерш до стильно-прямолинейных банкирш. Был один нюанс, который не давал покоя его друзьям и близким: все его невесты представляли собой – как бы помягче? – несколько мужеподобный внешний вид. Да и характером обладали соответствующим. Но, как говорится, дело вкуса. Кому - поп, кому - попадья, а кому – поповская дочка. Предположим, меня всегда тянуло к последним.
Чего же хотел от лучшей половины человечества наш художник? Чем его не устраивали многочисленные предыдущие жены? Я давно хотел спросить об этом Виктора, но сомневался, что мое любопытство будет выглядеть тактичным. И вот, наконец, такая возможность представилась, ибо, как известно, рюмка придает словоохотливости даже завзятым молчунам. Но никогда не думал, что моя некоторая заинтересованность в этом вопросе будет не только разрешена, но даже наглядно проиллюстрирована.
Спросив разрешения, я присел за столик рядом с Виктором. Он сдержанно выразил свою радость новому соседу – довольно часто у творческих людей возникает потребность побыть одному. За то время, пока я его не видел, Виктор заметно постарел. Линяло-пегие длинные волосы лениво оживлялись на сквозняке. Морщины, которые еще пару лет назад были едва заметны, гротескно перечеркивали его лицо. Беспокойные пальцы рук слегка подрагивали.
Перекинувшись парой незначительных фраз, посидели молча. Порой общение без слов бывает неимоверно исчерпывающим. Я заказал по «соточке» коньяка. Естественно, разговор вскоре обозначился на женщинах. Виктор с удрученной интонацией в голосе сообщил, что довольно давно – четыре месяца – он живет один, и недвусмысленно проводил взглядом проходившую мимо девушку. Чувствовалось, что столь длительное одиночество тяготило моего собеседника; женолюбие, видимо, было заложено в его схему жизни, как ее основная составляющая.
- А зачем вообще жениться? – не выдержав, спросил я. – Потребность в любви сильнее всего реализуется в распутстве, а другой природы, кроме гормональной, в отношениях между мужчиной и женщиной я не наблюдаю.
 Виктор словно не услышал вопроса и разглядывал редких посетителей. Но я не оставлял попытки его разговорить и продолжил монолог.
- С женщинами я научился управляться, их суть для меня ясна и предельно предсказуема. Однако мне тоже приходилось пару раз слышать траурный марш Мендельсона, и смею уточнить, не как стороннему наблюдателю. Ну и что ж? – я отпил из стакана и резче, чем следовало, опустил его на стол. – Буквально через пару месяцев привычный и удобно устроенный порядок вдруг утрачивал свои внутренние связи и становился до боли неузнаваемым. Я стал замечать: то, что раньше приносило мне радость и умиротворение – пара бутылок пива во время трансляции футбольного матча, ночная рыбалка с друзьями и даже незначительный поворот головы в сторону другой женщины – будет вызывать бурный протест моей супружницы. – На сей раз вопрос надо было задавать с более значительной интонацией, и я возопил: - Витя, оно мне надо? – возмущение опустило мои лексические способности до площадного стиля. Я огляделся по сторонам и понизил голос до шепота. – В случае же крайней необходимости можно … это… ну, девочки по вызову, - я смущенно прокашлялся и подумал, удалось ли мне понятно для собеседника сформулировать свою мысль.
Судя по презрительному взгляду живописца – удалось.
- Не подозревал, что твое отношение к браку, да и к женщине в целом, обозначено столь примитивным, я бы даже сказал, плебейским уровнем. – Виктор закурил сигарету и с видом просвещенного продолжил: - Женщина, возлюбленная, если тебе это понятно, всегда являлась объектом поклонения и вдохновения для сильной половины человечества. Гормональная природа… - он передразнил мою интонацию и вздохнул. – Животная страсть …
Я уже было собрался зевнуть и начать ёрничать над своим оппонентом, но нас перебил шум, возникший у барной стойки. Какой-то подзагулявший посетитель, видимо, тронул официантку за чудные ее округлости, за что немедленно был вознагражден звонкой оплеухой. Однако, по мнению пострадавшей, поруганная честь стоила значительно большего возмездия – схватив обидчика за ворот рубахи, она потащила его к выходу.
Глаза Виктора возбужденно заблестели, сутулые плечи стали прямее, и даже морщины вроде бы разгладились.
- Вот это женщина! – восхищенно пробормотал художник. – Девочка, подойди-ка сюда, - он подозвал продавщицу цветов, которая в руках держала корзину с букетами.
- Витя, может несколько рановато? – предположил я, ибо вслед своему обидчику официантка метнула пивной бокал и захлопнула входную дверь.
- Ты думаешь, рано? – рассеянно спросил Виктор, не сводя значительного взгляда с разгоряченной еще женщины.
Я удивленно смотрел на приятеля, желая услышать хоть какие-то объяснения такому резкому изменению его настроения. Наконец, он увидел застывший вопрос в моем взгляде и положил приобретенные розы на стол.
- Понимаешь, женская агрессивность – это то, что защищает нашу цивилизацию от краха.
- ?!
- Пассивные, аморфные женщины вымирают как вид, и они уже не трогают наше мужское впечатление, не так ли?
Я неопределенно пожал плечами. Такая точка зрения, честно говоря, не приходила мне в голову. Надо отдать должное – Виктор уловил некоторое мое сомнение.
- Объясняю для более бестолковых. - В его голосе послышалось плохо скрываемое раздражение. – Мужское племя стремительно впадает в саморазрушение, - для пущей убедительности он ткнул в меня пальцем. – Пороки перечислить?
- Не, не надо, - буркнул я.
- И вот таким особям сильного пола, - на сей раз его длань, словно щадя мое мужское тщеславие, указала в пространство, - нужны сильные женщины. Самец всегда должен чувствовать опасность – это придает ему тонус. Ведь некоторые женщины, - он кивнул на официантку, - таят в себе угрозу. Порой они могут принести больше разрушения, чем взвод вооруженных мужчин, - Виктор подмигнул мне. – И прежде, чем напиться или сходить налево, ты десять раз подумаешь. - Он поднялся со стула и взял в руки букет. – Во имя сохранения рода человеческого, - в его словах зазвучали жизнеутверждающие нотки, - жениться надобно именно на таких женщинах.
Художник направился к барной стойке. Передо мной отчетливо замаячила суровая действительность его очередной семейной жизни. Думаю, несколько месяцев он выдержит. Порой природа ставит над мужчинами немыслимые эксперименты. Я вздохнул и, не оглядываясь, поплелся к выходу.