Я бежал в институт, быстро бежал. На перекрестке, пока я ждал зеленого света, ко мне подошел милиционер,
- Сержант Прапор. Ваши документы. Я порылся в сумке и достал паспорт. Сержант взял его в руки, обвел взглядом проезжую часть, и, не торопясь, открыл первую страницу.
- Так, - сказал он, внимательно разглядывая герб и слово "Паспорт" на двух языках. Я потупил взгляд.
- Посмотрите на меня, поднимите глаза, - сержант дошел до третьей страницы с фотографией. Я уставился на него, пытаясь вспомнить, как я выгляжу там, на фото, чтоб сделать похожую физиономию. Он несколько раз перевел взгляд с меня на фотографию и обратно, затем перевернул страницу назад.
- Как ваша фамилия? - приподнимая голос, спросил он.
- Там же написано, - удивился я, понимая, что дело затягивается.
- Я вижу, что здесь написано, но я у Вас спрашиваю, - спокойно, но настойчиво процедил сержант, внимательно смотря мне в глаза.
- Шишушко, - ответил я и спрятал забинтованный палец, который мне прибило мышеловкой.
- Как?? - еще громче переспросил он.
- Ши... Ши... Шишушко, - заикаясь, я произнес свою Фамилию, начиная невольно нервничать.
- Вы не волнуйтесь. Чего вы волнуетесь? - он опять внимательно посмотрел мне в глаза, - Так как вы говорите, ваша фамилия?
- Я... я же сказал, Ши... Ши... Ши..., Я же сказал Шишушко. Сержант выдержал долгую паузу.
- Правильно, а чего вы волнуетесь, есть причины?
- Нет.
- Значит, нет причин, а вы волнуетесь?
- Да нет же, я не волнуюсь...
- Хорошо, - не выпуская из рук моего паспорта, сержант снова обвел глазами проезжую часть, - когда сдавали правила уличного движения?
- Не помню, несколько лет назад, - замялся я и стал рыться в сумке.
- Доставайте, доставайте, - кивая, подсказал сержант, имея в виду свидетельство о прохождении курса правил для пешеходов. Я вытащил папку с документами, порылся и протянул ему свидетельство. Сержант неторопливо открыл его, изучая внимательно каждую страницу, и снова стал сверять меня с фотографией.
- Что с пальцем?
- Так... Ничего... - пробубнил я.
- Не понял!
- Я говорю, ничего страшного.
- Хулиганили?
- Как? Одним пальцем? - удивился я. Его видно обидела моя реакция.
- Как фамилия?
- Чья? - я не понял вопроса.
- Михаил Всеволодович, мы же с вами разговариваем, Я спрашиваю вашу фамилию, - размеренным тоном сказал сержант, вычитав из документа мое имя.
- Я же уже говорил, Ши..., Ши..., Шишушко, - все больше нервничая, я даже поднял голос.
- Не надо кричать, вы разговариваете с представителем власти, при исполнении служебных обязанностей. Так что кричать сейчас вам не на пользу. Спокойно отвечайте. Как фамилия?
Пытаясь себя остудить, я опустил глаза, но, все равно, заикаясь, снова назвал фамилию.
- Вот так. Вот так. И не надо нервничать, - сержант перешел к следующей странице, - Скоро надо будет пересдавать, уже три года, - он нашел дату сдачи экзамена.
- Наверное, подзабыли?
- Да... То есть, нет, - я уже понял, какой будет следующий вопрос.
- Так да, или нет?
- Нет, нет.
- Что, нет?
- Не забыл.
- Что вы не забыли, как фамилия?
- Нет...
- Михаил Всеволодович, вы снова нервничаете, нехорошо... - тут у него на груди раздался треск, и из переговорного устройства донеслись какие-то фразы, прерываемые громким шипением.
- Понял, - ответил он, оборачиваясь к проезжей части, - Ладно, идите, - бросил он мне, не возвращая документов. Я протянул руку за паспортом, но он этого не видел.
- Товарищ сержант, паспорт отдайте, - обратился я.
- Не нервничайте, не нервничайте, - он выждал и вернул мне документы, - Я же вам сказал, вы свободны. Идите! - он повысил тон.
Я схватил свои бумаги и бросился через переход. Тут сзади раздался громкий свисток. Я понял, что это мне - зеленый свет кончился. Пришлось быстро вернуться. Сержант сурово смотрел на меня.
- Придется, таки, пересдать экзамен, - он протянул руку за свидетельством. Понимая, что деваться некуда, я отдал ему документ. Упрашивать тоже было бесполезно. Он уверенно достал компостер, поднес его к странице и выжидающе посмотрел на меня. Надо было промямлить что-то вроде "я больше не буду", но у меня почему-то не получалось.
- Ну! - он подтолкнул мои мысли, - Будем бить дырку?
- Не надо, - тихо, бессильно сказал я, представляя, сколько времени отберет пересдача, - Вы же сами сказали, идите. Вот я и побежал.
- Ах, так это милиция вас толкнула на красный свет!? Вот теперь будете знать! - Он щелкнул компостером, с чувством глубокого удовлетворения. - Вот пересдадите и научитесь уважать милицию, - он отдал мне свидетельство, отвернулся и засвистел в сторону проезжей части.
- - -
Слабо обрадовавшись своей свободе, я дождался зеленого света, и перебежал на ту сторону. Когда я завернул за угол, сзади раздался визг тормозов и резкий, истошный сигнал. Я испуганно шарахнулся в сторону. Рядом остановилась красная "шестерка", и из ее окна высунулась довольная бородатая рожа.
- Испугался?! Би-би! - оказалось, это мой добрый друг Ростик, решил пошутить. Мы с ним довольно долго не виделись, и, несмотря на испуг, я попытался обрадоваться встрече. Мы обменялись несколькими стандартными фразами, и я решил извлечь хоть какую-то пользу из его транспортного средства.
- Ты меня не подбросишь в институт, а то я опаздываю? - Ростику явно не понравился такой оборот событий.
- Нет, у меня нет бензина, - его рожа стала сильно серьезной. Я еще попытался его уговорить, но Ростик был, как всегда непреклонен. Он сказал, что сильно занят, и включил зажигание.
Но машина не завелась. Не вынимая изо рта сигарету, и уверенно смотря вперед, Ростик еще раз пять попытался завести машину. Мне пришлось стоять и смотреть, как он заводится, хотя я не представлял, чем могу помочь. Но не бросать же друга в таком положении.
После серии неудачных попыток Ростик высунулся из окна и совсем серьезно сказал!
- Надо толкнуть, у меня сел аккумулятор.
Я бросил ему на сиденье свою сумку, обошел машину и уперся в багажник. Машина не сдвинулась. Я еще сильнее уперся. Она не двинулась. Я еще напрягся. Машина еле сползла с места. Я удивился своей слабости.
- Быстрее! Ее надо разогнать! - Ростик высунулся из окна, - Давай, давай!
Упираясь изо всех сил, я протолкал машину почти пол метра. Ростик возмущенно закричал:
- Ты что, не ел? Давай быстрее!
От напряжения у меня потемнело в глазах, но машина проехала не больше метра.
- Давай, толкай! - кричал Ростик.
Мне удалось сдвинуть ее еще на метр. Вокруг стали собираться люда. Желающих помогать не нашлось, но интерес мы вызвали повышенный. Ростик продолжал на меня кричать, а я одолел еще пару метров и выдохся окончательно. Когда толпа поняла, что больше мы не проедем, кто-то умный посоветовал снять машину с ручного тормоза.
Я не сразу оценил пользу этого предложения, но машина быстро и легко поехала. Жаль, что у меня не было сил, сказать Ростику, что он козел. Зато у него хватило наглости прикрикнуть:
- Давай, давай, сейчас она заведется!
Хотя машина действительно теперь двигалась легко, но видно я ослаб, и разогнать ее никак не удавалось. Мотор чихал, фыркал, но только мешал толкать. Так мы проехали метров пятьдесят и уперлись в стоящий впереди автобус. Я облокотился на багажник, чтоб передохнуть, но из машины выскочил разгневанный хозяин и заорал, что я помял ему крышку багажника. Затем мы вместе толкали машину обратно на исходную позицию. Потом снова, я ее разгонял, а Ростик пробовал завестись. Как раз перед самым автобусом ему это удалось.
Я облегченно вытер пот, который лил с меня ручьями. Ростик вышел протереть лобовое стекло. Он делал это так тщательно, как будто мы ради этого заводили машину. Мотор работал, работал, потом чихнул и заглох. Я вопрошающе посмотрел на Ростика, потом на толпу, которая собралась, было расходиться, но теперь передумала.
Оказывается, очень тяжело ругаться, когда сильно устал и задыхаешься. Ростик не стал меня слушать, и заставил снова отгонять машину в начальную точку. В толпе стали заключать пари. Появились предложения посадить в машину четырех пассажиров и катать не бесплатно. Ростик это воспринял очень серьезно и рявкнул, чтоб я быстрее толкал: - ему некогда!
Я снова разогнал машину. Она завелась, но мотор работал не ровно. Видно поэтому Ростик решил не останавливаться и, газуя, поехал вперед. Я вспомнил, что там осталась моя сумка. Пришлось бежать за машиной, хотя ноги у меня подкашивались. Я пробежал метров сто или больше, когда Ростик резко затормозил. Здесь мне удалось его догнать, и я ввалился в машину, задыхаясь и хрипя.
Ростик спокойно достал пачку сигарет и закурил.
- Только не надо протирать опять стекло - взмолился я.
Ростик смотрел куда-то мимо. Оказывается, он увидел на обочине "голосующего" клиента. Пока я переводил дыхание, они сторговались, и оказалось, что мы едем в дальний конец города отвозить этого парня. Теперь я уже явно не попадал к себе в институт, но в таком загнанном состоянии мне было все равно.
Клиент оказался разговорчивым, и сообщил, что он работает в совместном советско-зимбабвийском предприятии, которое, с переходом к регулируемой рыночной экономике, оперативно освоило выпуск широкой гаммы регуляторов.
Я даже не заметил, как мы доехали на окраину, и очнулся только, когда пассажир стал рассчитываться, и протянул двадцать пять рублей. У Ростика явно не было сдачи. Он долго рылся по карманам, потом спросил, какие у меня есть деньги. Я достал все, что было. Там оказалось всего девятнадцать рублей. Ростик деловито отдал клиенту мою сдачу, и сунул себе в карман заработанный четвертак. Я не успел осознать смысл этой финансовой операции, так как выяснилось, что мотор снова заглох. Ростик уверенным жестом послал меня толкать. Я только сообразил забрать свою сумку, чтоб не быть связанным с этой проклятой машиной. Мне хотелось толкнуть ее так, чтоб больше никогда не видеть.
Сил у меня не прибавилось, и я спотыкался, как загнанная лошадь. Когда машина, наконец, завелась, Ростик серьезно посмотрел на часы и сказал, что у него нет бензина и больше катать меня он не может. Я даже обрадовался и помахал ему рукой. Правда, метров через двести он опять остановился, но оказалось, что толкать не надо: он просто взял нового клиента.
Ноги мои по-прежнему подкашивались, дыхание сбивалось, и тут я ощутил, что нахожусь в совершенно противоположном конце города, без сил и без копейки денег.
В это время ко мне подошел милиционер. Оказалось, что я стою на проезжей части, чем нарушаю порядок движения транспортного потока. Пришлось показать паспорт, свидетельство, удостоверение, допуск и медицинскую справку. К счастью милиционер оказался добрым, и, узнав, что у меня нет денег, согласился выслать штраф по месту работы.
Не имея средств даже на автобус, пошатываясь, я побрел в сторону дома.
- - -
Впереди периодически слышался какой-то грохот. Через несколько кварталов я увидел старое здание, окруженное завесой пыли, рядом с которым что-то стреляло. Прохожие шарахались и пригибались, но настойчиво шныряли мимо. Приблизившись, я увидел, как от крыши дома оторвалась часть карниза в виде крылатого амура. Когда она пролетала на уровне третьего, с земли раздалось несколько оглушительных залпов, и падающая архитектурная деталь разлетелась на мельчайшие куски, покрыв улицу очередными клубами пыли. Я не понял, что это значит, но, судя по реакции прохожих, здесь это было привычным явлением и не вызывало беспокойства. Еще несколько кусков лепки оторвалось от дома, и было расстреляно при подлете к земле. Зрелище впечатляющее, но пыльное и громкое. Меня, как технически образованного человека, заинтересовала степень вероятности попаданий, и я остановился понаблюдать. Вцелом, надежность системы оказалась достаточно высокой. Прорваться к земле удалось лишь одного кирпичу, который отвалился от карниза второго этажа. Зато в ответ началась такая пальба, что я уже был не рад этой удаче. Пришлось пригнуться и отбежать в ближайшую подворотню. Здесь оказалось что-то вроде оперативного штаба. Запыленный подполковник в распахнутой форме связывался с кем-то по рации и требовал патронов. Чуть в стороне от общей суеты стоял один капитан. Он жевал самокрутку и при каждом удачном выстреле довольно сплевывал. Я нашел в себе храбрость обратиться к нему:
- Что это все такое?
- Да, - протянул он,
- Что?
- Работает!
- Что работает?
- Еще один гад! Сбили! - он опять сплюнул. Не добившись никаких разъяснений, я дождался следующего кирпича, и радостно заорал:
- Так его гада! Ура!!! Капитан не обернулся, но поддержал меня.
- Не пройдут! Система - зверь! Только сняли с боевого дежурства!
- Зачем?
- Конверсия, - многозначительно протянул капитан, - последняя система противовоздушной обороны. Для низколетящих целей.
- А что она тут делает?
- Защищает мирных тружеников от нападения с воздуха.
- Какого нападения?
- От всякого. Здание старое. Архитектурный памятник. Девятнадцатый век. Все, что хочешь, может отвалиться. Надо чем-то прикрыть прохожих. Вот и охраняем. Система - зверь!
В этот момент опять началась беспорядочная пальба, видно кто-то прорвался.
- Ложись! - скомандовал капитан.
Я лег. О чем сразу пожалел. Там была грязная лужа.
- Не легче ли было огородить забором или натянуть сетку?! - буркнул я, отряхивая куртку.
Тут капитан впервые обратил на меня внимание и посмотрел как на вражеского десантника.
- Отставить! - рявкнул он и покрыл меня такой руганью, что спасло только очередное обострение ситуации на передовой. Воспользовавшись им, я смылся из укрытия и, пригибаясь, короткими перебежками, прорвался вдоль здания. Над самой моей головой сбили очередного амура, и я поседел, то ли от пыли, то ли от пережитого.
Выскочив из зоны обстрела, я еще пару кварталов оглядывался и пригибался. Доносившиеся залпы вынуждали меня вздрагивать, а пролетевший низко голубь заставил шарахнуться под трамвай, что чуть не стоило мне жизни.
- - -
За поворотом я увидел небольшую толпу у края тротуара. Люди увлеченно рассматривали большую лужу, в центре которой что-то булькало, и иногда с шипением выбрасывался фонтан брызг. Когда я подошел, толпа решала, куда надо звонить по поводу случившегося - в службу ремонта водопровода, или в милицию. Тут один пожилой мужчина предположил, что это целебный источник. Он вспомнил, что раньше на месте этого района был лес, который славился своими минеральными источниками. Кто-то зачерпнул воду. Оно, была мутная, но газированная. Толпа стала расти. В руках появились банки, кувшины и ведра. Народ окружил лужу, началась давка. Стали раздаваться призывы организовать очередь, больше одного ведра в одни руки не давать, позвать милицию, чтоб навела порядок. Когда ажиотаж грозил перерасти в драку, из переулка напротив показалась небольшая кучка людей в противогазах. Они быстрым шагом направлялись в сторону лужи.
Толпа затихла. Кто-то громко чихнул. Потом еще раз. Старенькая бабушка сказала, что здесь рядом находится военная часть, может у них опять утечка газа. В толпе стали интенсивно чихать. У меня тоже начался насморк. Кто-то вылил воду из своего ведра обратно в лужу. Его примеру быстро последовали остальные. Толпа быстро поредела. Когда возле лужи оставалось буквально пару человек, отряд в противогазах приблизился и, не сбавляя шага, прошел мимо лужи, направляясь в противоположную подворотню. Видно у них были учения гражданской обороны.
Выждав немного, народ стал сходиться обратно к луже. У всех, кроме меня, насморк прошел. Я оказался в самом центре, и безудержно чихал, пытаясь найти носовой платок. Люди тянулись за водой и напирали со всех сторон. Пока я рылся в сумке, давка усилилась, и меня столкнули в лужу. К моему удивлению, она оказалась довольно глубокой. Я замочил ботинки и штаны, и продолжал неистово чихать. Где-то в толпе раздался надрывный женский крик:
- Да уберите этого больного! Люди тут воду пьют, а он ноги полощет и сморкается в целебный источник!
Толпа возмущенно зашумела. Меня схватили за шиворот и поволокли куда-то назад. Со всех сторон толкали локтями и пинали ногами. Кто-то огрел меня по голове, и чем-то заехали в глаз.
Вырвавшись из толпы, я обнаружил, что сумка с документами осталась там, и достать ее уже нет возможности. Там началась настоящая драка. Я, со своим глазом, еще хорошо отделался.
Потирая ушибы, продолжая чихать и чавкая водой в ботинках, я побрел дальше, сокрушаясь об утерянных документах.
За углом было оцепление. Там разгоняли демонстрацию троцкистов. Хотя до площади было метров двести, но меня достала струя из водомета. Пришлось мокнуть, потому что впереди был красный свет. К тому же начали слезиться глаза.
- - -
Тут неподалеку жил мой знакомый, писатель. Я решил зайти к нему обсохнуть и отдышаться.
- О, какие люди! - встретил он меня в халате, - ну, сколько зим!
Он радостно обнял меня, но в дом не впустил.
- Понимаешь, меня тут водой облили, - начал объяснять я, - хотел высохнуть... да и давно не виделись...
- Ай, ай, ай! Конечно, - он нерешительно помялся в дверях, и выдержал довольно длительную паузу. Потом сказал: - постой тут, я сейчас.
Я остался на лестнице, а он, шатаясь, зашел в квартиру. Его не было довольно долго. Наконец он появился и, снова, радостно обняв меня, пригласил войти, повторяя:
- Какие люди, какие люди...
Мы зашли в комнату.
- Познакомься, это Марья Матвевна, - сказал он.
Марье Матвевне, на вид было лет пятнадцать, к тому же, она была в школьной форме.
- А это - Михал Львович, - представил он меня.
Я неловко раскланялся, и, невпопад, сказал, что, во-первых - Всеволодович, а во-вторых - просто Миша.
Но, так как с меня текла вода, то это все не имело значения. Я стоял в нерешительности.
Выручила Марья Матвевна:
- Леопольд, ты б гостю водки налил, - хорошо, что она назвала его по имени. Потому что я его с детства знал его как Лёпу.
- Да, да, конечно, - пропел Леопольд и пошел ставить музыку.
- Миша, пей! - Марья Матвевна налила мне стакан, видно зная повадки Леопольда.
- А хозяин?.. - замялся я.
- Миша, пей! Ему уже хватит, - она показала на две пустые бутылки.
Наверное, она права, - подумал я. Мы с ней выпили.
- Ты что, вспотел? - Марья Матвевна удивленно посмотрела на меня, после стакана.
- Да, нет. Это я попал под водомет.
- Хорошо, что не под миномет! - сурово сказала Марья Матвевна.
Я подумал, что она в чем-то права. Тут Леопольд, наконец, поставил музыку, и приплелся к столу:
- Ну что, выпьем? - он потянулся к бутылке.
- Тебе хватит! Миша, пей! - Марья Матвевна снова налила мне.
После второй мне полегчало.
Леопольд все-таки налил себе стакан. Но он таки был ему лишним. Видно Марья Матвевна лучше ориентировалась в дозах.
Хозяина развезло. Он пытался танцевать, но упал. Потянулся к столу и сорвал скатерть с посудой. Встал на ноги, но завалился на сервант. Раздался звон стекла. Пытаясь удержаться, Леопольд схватился за ковер на стене, и оборвал его своим весом.
Мы с Марьей Матвевной пытались его угомонить, но он был достаточно массивным, и нам ничего не удавалось. Леопольд не стоял на ногах, но крушил все вокруг, и нас в том числе. Мы оказались его злейшими врагами, так как пытались с ним бороться.
Когда погром квартиры писателя достиг своего апогея, Марья Матвевна схватила меня за руку и потянула в темноту. Я не сразу понял, но оказалось, что за сорванным ковром была потайная дверь. У Марьи Матвевны появились в руках ключи, и ей удалось открыть дверь. Пока Леопольд боролся со шкафом, мы проникли в какое-то грязное, темное помещение, со множеством тумбочек.
Я не совсем понимал, зачем мы туда попали. То ли мы скрываемся от разбушевавшегося писателя, то ли ... с другой целью. Но два стакана водки дали мне возможность не задумываться над этим.
Ощутив себя в безопасности от разгневанного Леопольда, мы прижались друг к другу, и Марья Матвевна резко уложила меня на тумбочку. Я, вроде, сопротивлялся, но она, очень кстати, захватила с собой недопитую бутылку. Это расслабило мою принципиальность. Правда, когда она стала срывать с меня одежду, я воспринял это как акт насилия, и возмутился.
- Ты ж мокрый, Миша! - объяснила она, - я тебя высушить хочу.
... И высушила.
...
Я потом долго не мог вспомнить, - успели ли мы заняться безопасным сексом, или как?
Я вообще потом многого не мог вспомнить. Например, как я попал домой, и не обидел ли я Леопольда.