Позор

 

Жили они в бедной семье в маленьком городке. Все дети учились в средней школе и слыли умными. В школе давали хорошие знания, хотя пятёрками и не баловали. За обучение в пятидесятые годы надо было платить по 75 рублей за семестр с седьмого по десятый классы средней школы, в техникуме и в институте. А когда одна училась в старших классах средней школы, а другая в техникуме, а третий в институте, то где же взять денег на обучение при такой бедности в послевоенные годы. Правда, стремление учиться увеличивалось прямо пропорционально оплате.


Младшая сестрёнка Светланка училась всегда очень хорошо: и школу закончила с золотой медалью, и в престижный институт сразу же поступила, хотя с ней вместе поехали ещё пять человек, но те не прошли по конкурсу, уехали назад. Город, в котором она училась, славился ткачихами и невестами. Парней было мало, да и на тех Светлана вообще не обращала никакого внимания. Училась себе, училась и получала сталинскую стипендию.

Иногда она приезжала в родной городок и всегда привозила всей родне тяжёлый деревянный чемодан, полный подарков. Уж как она выкручивалась, чтобы купить хоть что-то, наверное, голодала, оттого и заболела в конце-концов туберкулёзом. Да вдруг перестала ездить и вовсе домой, так что мать проливала слёзы и не знала, на что и думать. А писем писать дочь-молчунья не любила.
 
На четвёртом курсе института Света поехала с подругой в Ярославль на выходные. Вечером пошли на танцы. Познакомились с двумя молодыми людьми. Парни как парни, ничего особенного. Да только Светланка ребят не видывала, никогда не дружила и сразу же втюрилась.

Звали его Анатолием. Жил он со своей бабушкой на окраине Ярославля в тесном частном домике, работал на заводе. На другой день он пригласил девушек к себе домой. Ребята прихватили с собой бутылочку портвейна, а бабушка приготовила нехитрое угощение и ушла куда-то. Посидели, пели, веселились, много смеялись.

Подружка Валя с Сашкой пошли подышать свежим воздухом. Анатолий захотел остаться вдвоём со Светланкой, а та и не противилась, тем более что Анатолий показался ей таким положительным, умным и работящим.

Когда он впервые поцеловал Светланку, то у той дух перехватило, земля ушла из-под ног. А уж ласковый был, и не говорил вовсе, что ей тоже понравилось – молчаливый, как она. Ничего не обещал, а целовал взасос и лез горячей рукой под кофточку. Оторвалась пуговичка на груди и упала под диван, но оба не обратили на это внимания.

 - Ты такая красивая и умная! Я таких девчонок не встречал раньше никогда,- страстно шептал он ей в ушко, гладил её упругие груди и лез под юбку.
Светланка сначала сопротивлялась, потом природа взяла своё, она расстаяла и сдалась.

Когда они с Валентиной возвращались в автобусе в институт, ей казалось, что она вывалялась в грязи, что жизнь закончилась с того момента, как она отдалась.

На следующий день на лекциях она ничего не видела, не слышала, а только думала о своём Толике. Не могла дождаться конца лекций, убежала в общежитие, упала в кровать и долго проплакала в подушку. Но по ночам снова и снова всплывавшее воспоминание сладострастным жаром обдавало всё тело.

В конце недели она опять, теперь уже одна, уехала в Ярославль. Дверь открыла недовольная, заспанная бабушка.
- Толик будет только поздно вечером с работы,- небрежно бросила она.
- А подождать можно? – догадалась спросить Светланка.
- Ждите, если не надоест, - сказала бабушка и подала альбом с фотографиями.

Светлана рассматривала старинные фотографии, не спрашивая, кто на них изображён. Бабушка предложила чаю, а Светлана вежливо соврала, что поела в столовой, боялась показаться нахальной. Поздно вернулся с работы Анатолий, уставший, голодный, но обрадовался, что Светка сама приехала, так как они не успели договориться о встрече, когда внезапно вернулись домой Валя с Сашкой в прошлое воскресенье. Поужинали.

И снова они ласкали друг друга, как и в первый раз, только теперь уже не на диване в большой комнате, а на узкой кровати в маленькой, похожей на чулан без окон комнатке. Эта тёмная чуланка ещё больше устраивала Светку. На следующий день Анатолий не работал. Они валялись весь день в постели. Можно было не стесняться своей худобы, и бабке не мешали греметь кастрюлями. К вечеру Анатолий проводил Светлану на последний автобус.

Так продолжалось три месяца, и влюблённая Светка уже готова была бросить свой ставший таким ненужным и надоевшим институт, уехать жить к Толику в Ярославль.

Да только её никто и не звал туда жить, бабка была как будто и не рада, что придётся кормить ещё один лишний рот и делить кров на всех. А Толик избегал темы о будущем: ничего не обещал и замуж не звал.

Света же боялась даже заговорить об этом, чтобы не порвать ту тонкую нить их безумной любви. Она была очень доброй девушкой и возила к бабушке полную сумку всякой всячины особенно со стипендии, чтобы не чувствовать себя лишней в этом доме и участвовать в приготовлении пищи.

Но случилось то, что и должно было случиться. Однажды Светка почувствовала что-то неладное. Она никогда не отличалась обжорством. А тут ест, ест и не может наесться, ест всё подряд: вкусное и невкусное. Стала поправляться и вдруг поняла, что она беременна.

Сказала Толику, а тот даже не удивился, мол, сделаешь аборт. Как будто пожалел: институт надо закончить. На аборт пойти – Светка боялась боли, а как поступить не знала.

Тут кстати подошли летние каникулы, и она решила съездить домой к матери.

Матери она постеснялась рассказать что-либо. Но приехала в гости старшая сестра Екатерина с мужем Иваном. Светка расплакалась и рассказала старшей сеструхе обо всём, а та потом - мужу.

Иван был парторгом на заводе и не раз соединял такие заблудившиеся в трёх соснах пары. Он сразу решил за всех: поедем все в Ярославль, привезём Анатолия к себе и мягко заставим здесь в загсе расписаться. Жить могут у матери. А Светка будет учиться дальше или возьмёт академический отпуск...

...Дверь открыла бабушка Анатолия, сразу всё сообразила и сказала, что Толик работает в ночь и будет завтра утром. Такого позора и срама не испытала сестра Екатерина никогда больше за всю свою жизнь, когда Иван напрямки стал говорить о беременности Светланы и о том, что им с Толиком надо расписаться.

 ....Сейчас, в 21 веке, не стыдно жить в гражданском браке со всеми подряд и делать аборты девочкам даже в школьном возрасте. Стало немодным быть девственницей.
А тогда ...

Бабушка, почувствовав, что Толика могут оженить, пошла в наступление:
- Света, признайся честно, что ты сама виновата. Чай стеснялась попить, а в кровать скорее прыгнуть не стеснялась. Только и бегала к нему в тёмный чулан, на шею вешалась. В старину мы боялись с парнями наедине остаться, понимая, что девочку манят, без шапочки стоят, а выманят и бросят. Я своему суженому так и сказала: «После свадьбы хоть ложкой хлебай. А до свадьбы - ни-ни».

До свадьбы всё разрешай, а «одно» не давай. «Она» - не перчатки, чтобы всем на примерку давать. Детки без отца будут расти, а что ещё хуже - заразу подцепишь.

Но парторга голыми руками не возьмёшь. Он не стал извиваться, как уж под вилами, а начал издалека:
- Вот у Вас везде иконы, значит Вы - набожная женщина, а не могли молодую девушку предупредить, мол, ты не очень доверяйся моему внучку, он поматросит, да и бросит. Создавали им условия.

- Нет, увольте, я в эти дела не встреваю, где уж нам – мы институтов не заканчивали. Это должны матери держать дочерей в строгости и внушать им не вешаться парням на шею. А Толика нечего обвинять: был бы рожон, найдётся много жён. Какие условия? Там в чуланке и одному-то спать тесно, так она Толику после смены не давала высыпаться, - наступала бабушка.

Разговор был прерван приходом Толика. И на всеобщее удивление Толик сразу же согласился, что ребёнок его и что он согласен расписаться. Наутро «свояки» пошли вместе на завод взять несколько дней для женитьбы. Иван, если честно, боялся, что Толик просто исчезнет, поэтому везде не отходил от него ни на шаг.

На вокзал поехали все вчетвером. Билеты пришлось взять в купейный вагон, других не было. «Свояки» курили в тамбуре. И Анатолий вдруг сказал Ивану:

- Я женюсь на Светке из жалости. Она не девкой и до меня была.
- Ну, ты это брось! Она ни с кем не встречалась до тебя. Если хочешь знать, она парней в упор не видела. А теперь можно всё наговаривать на бедную Светку, ежели случилось до свадьбы. Ты, видать, сам парнем был, если ничего не понял, – защищал Иван Светлану.
 
Пообедав, Анатолий и Светлана остались одни в купе, а Иван и Катя стояли в коридоре у открытого окна, разговаривали. Вдруг дверь купе открылась, и Светлана выскочила оттуда красная, как рак, вся в слезах, и со словами «не пойду я за него замуж, не хочу его больше видеть», заперлась в туалете. Видно, Толик одним говорил одно, а будущей «жене» - совсем другое.

Больше Иван и Екатерина не могли ничего добиться от «молодожёнов».
Все молчали, и даже сёстры не разговаривали.
По приезде на конечную станцию, Анатолию купили билет назад в Ярославль, и больше они никогда не встречались…

Светлана сделала аборт. После окончания института она неудачно выходила замуж, имела двоих детей, но так больше никого и не полюбила, полностью разочаровавшись в мужчинах. По работе она всегда оставалась всё знающим и незаменимым специалистом... тем и жила.