По просторам Атлантики, укрывшей некогда великую Атлантиду, по ультрамариновой глади скачут солнечные зайчики. Отражаются на белоснежных бортах парохода, гордо несущего по волнам выдающуюся инженерную мысль двадцать первого столетия. Ах, проказники! С безукоризненно стройных бортов они норовят нырнуть вглубь изумрудных вод.
Только океан крепко стережет свои тайны.
Там, куда все реже проникают солнечные лучи, где царство скатов и мурен, там, в сером полумраке едва проступают очертания другого корабля. Это гигантский пассажирский лайнер, разломанный пополам. Корма зарылась винтами в ил, носовая часть чуть накренилась на левый борт и замерла в величавом стремлении ввысь. Словно драгоценный ларец, покрытый вековым слоем морского мха и ракушечника, корабль хранит в себе былое великолепие кают первого класса, изысканные убранства залов. По темным коридорам пред хладнокровными взорами обитателей морских глубин скользят странные тени и блики неких существ...
-...Дорогая, как вы находите погоду сегодня? - спросила почтенная дама средних лет свою собеседницу, даму помоложе.
- Очень недурно, миссис Моррисон, - дама помоложе слегка приподняла черную вуаль. - Полагаю, наверху штиль. - Из ее изящной невысокой груди вырвался скорбный вздох: - И яркое солнце.
Дамы сидели за столиком, сервированным для ланча приборами тончайшего китайского фарфора и серебра. На палубе за такими же столиками с дорогими, но, увы, пустыми блюдами, сидели еще три дамы и два джентльмена.
Миссис Моррисон поднесла к глазам лорнет:
- Взгляните на эту беспокойную душу, мисс Джонсон, - она взмахнула веером в сторону носового релинга. - Почти сто лет минуло с той трагической ночи, когда холодный айсберг распорядился нашими судьбами, а этот молодой джентльмен все не успокоится, все ждет чего-то, ищет.
К ним подошел сэр Роджер, бывший владелец влиятельного в свое время банка Континенталь в штате Южная Каролина.
- Мое почтение, мадам, - он поочередно поклонился обеим дамам, - мое почтение.
- Мы рассуждаем об этом графе Винсбурге, - повернулась к нему миссис Моррисон. - Он странный, окутан тайнами, вы не находите, господин банкир?
- И все время молчит, - капризно добавила молодая леди. - Я пыталась с ним говорить, но он меня даже не слышит.
Сэр Роджер вынул изо рта гаванскую сигару и сделал движение губами, как если бы он с наслаждением выпустил струйку ароматного дыма. Между тем сигара даже не тлела. Более того, она выглядела так, как будто ее бросили наполовину недокуренной.
- Вы правы, душенька, - банкир сощурил левый глаз, словно защищаясь от дыма. - Он не слышит. То есть в том смысле, что он слышит только себя и океан.
- Говорят, он поджидает на самом носу нашего корабля свою избранницу, - доверительно понизила голос миссис Моррисон. - Я вижу его на палубе каждый день.
- И он ни с кем не дружит, - обиженно вставила мисс Джонсон.
- Ни с кем, - согласился сэр Роджер. - Вы абсолютно правы, мадам Виолетта, когда говорите, что он ждет свою, - он сделал ударение на последнем слове, - даму. Да, он ждет свою Вирджинию. И держу пари, что если он и дальше будет столь же упорен, она к нему придет, сокрушив все законы природы, клянусь вам!
- Нет, - возмутилась миссис Виолетта Моррисон, - это совершенная глупость! Эта девочка спаслась с божьей помощью, она осталась в другом мире, и уж если и ждать ее появления, то совсем с другой стороны, скорее снизу, чем сверху.
- И опять вы абсолютно правы, мадам Виолетта. Без божьего провидения, пославшего Вирджинии ангела-хранителя в образе графа, эта бедняжка была бы сейчас среди нас. Однако, милые дамы, вынужден откланяться. - Бывший банкир взглянул на карманные часы, один из совершенных механизмов, вышедших из-под руки великого де Моля, французского часовщика начала 20 века. Впрочем, была в них одна странность: стрелки замерли на них навсегда, и справедливо было бы предположить, что это произошло примерно в том же веке. Это обстоятельство, как видно, не смущало банкира, он аккуратно вернул часы в карман и важно добавил: - Меня уже ждут в бильярдной. Люблю, знаете, шар загнать в лузу после ланча.
Молодой граф Винсбург, тот самый, о ком так горячо спорили трое обитателей затонувшего корабля, стоял в это время на носу верхней палубы, крепко держась за заросшие водорослями перила металлического борта. Его взгляд был устремлен вверх, где, ему казалось, он мог различать дневной свет, и где около сотни лет назад осталась жить его Вирджиния. Эта немыслимая толща воды разделила их навсегда и обрекла его на вечную муку одинокого существования. Но каждый день на протяжении почти века он приходит сюда на нос корабля и ждет, ждет...
Однажды, когда обитатели затонувшего дворца были заняты кто прогулкой по палубе, кто чтением романа из корабельной библиотеки, молодой граф Винсбург заметил в серой мгле океана прямо над головой крошечное светлое пятнышко. Оно медленно и плавно опускалось на дно. Еще не разглядев его как следует, а только предугадав его появление, граф оттолкнулся от палубы и взмыл навстречу.
Он вдруг ощутил мощные толчки в груди и понял, что это стучит и волнуется память его сердца. И зовет, и обещает.
Она была в легком белом платье, его Вирджиния. Волосы были стянуты розовой ленточкой и стелились в воде прозрачными золотыми водорослями. Она тонула. Он подставил руки, и ее невесомое тело мягко опустилось на них, а белокурая головка доверчиво склонилась ему на плечо.
Свершилось! Вот рай! Больше ничего не надо, только держать ее в своих руках, вот так! Только видеть рядом ее лицо, гладить волосы. А когда она проснется, он расскажет ей, как долго ее ждал, он покажет ей их корабль, их палубу и то место на носу, где они провели свою последнюю волшебную ночь перед крушением.
В счастливом восторге он прижал свою находку к груди. Но вдруг испугался, чуть не выронив драгоценность: он услышал, как бьется ее сердце. Тихо-тихо, едва уловимо, но оно отстукивало секунды, оно еще жило. И взревел молодой граф Винсбург в отчаянии, как подбитый зверь, и этот плач подхватил океан, и вскипела вода, и швырнуло с волны на волну тщедушную спасательную шлюпку, бестолково трепещущую подле небольшого судна на поверхности. И раскололась душа на тысячи брызг, потому что предстояло графу решить, что теперь делать с этим раем, и как сделать выбор между жизнью и смертью.
Несколько глубоководных рыб, замерев, наблюдали за тем, как человек боролся с судьбой. Смирившись, он долго и внимательно изучал лицо милой девушки, сберегая в памяти каждую черточку. Затем, превозмогая внутреннее сопротивление и ставший тяжелее металла двухмильный слой воды, начал свое мучительное восхождение к поверхности. Его сопровождали два дельфина.
Мрак расступался перед процессией, вода становилась светлее, и вот уже появились проблески голубого неба и солнца, клонившегося к закату. Человек задержался у границы воды и воздуха, последний раз крепко прижал к груди свою ношу, запрокинул голову, воззвал к небесам, и вновь океан вздрогнул от громоподобного крика-плача. Человек поднял девушку над собой и вынес на поверхность, как когда-то, сто лет назад, свою Вирджинию. И тотчас радостно заработали весла спасательной шлюпки, спеша на помощь.
А молодой граф Винсбург исчез. Его больше не видели ни дельфины, ни обитатели затонувшего лайнера, покоящегося на дне.