Ах, неужели, она? Рада видеть. Первые и последние страницы загнуты и затерты, по переплету прилип кусок пыльной серой паутины. Столько лет пролежала на даче среди пожелтевших газет и журналов. Обложка отвалилась давно, ещё до многочисленных переездов. «Мир животных и его охрана.» А.Г.Банников. Не помню, что за картинка на ней была: не то мир животных Азии, не то Южной Америки, на черном фоне. Портрет седого автора тоже пропал. Моя книга детства. Из зарослей джунглей выглядывает неземное пятнистое создание с таким же космическим названием - оцелот, струится по кромке болота анаконда, ветви деревьев украшены арами и мармозетками… А начало мне не очень нравилось. Унылая схема пищевой цепи - ровная пирамидка из орла-змей-ящериц. Признаться, также я никогда не осиливала последние главы. Но разве можно было винить за это? Мне было тогда всего шесть, а книга досталась от четырехлетнего мальчика Яши Карманова. Вернее, от его мамы. Самого Яшу я помню смутно.
На желтом фоне черные силуэты скачущих вдаль антилоп. Голубые лошадиные антилопы. Исчезнувшие виды. А ещё силуэты квагг, стеллеровых коров и, конечно же, дронтов. До чего было обидно, что я никогда не увижу странствующего голубя и каролинского попугая!
Это было летом. Жарким знойным таежным летом. Какой там юг?! Каждый год взамен зимних сорокоградусных морозов- тридцатиградусная жара. Наши северные джунгли, перевитые лианами лимонника и усыпанные северными орхидеями: кукушкиными слезками и венериными башмачками в корнях вековых кондовых сосен. Царственные тигровые лилии на опушках и грациозные саранки с изогнутыми, словно цыганские серьги лепестками. Мари, заросшие сиреневыми ирисами вперемешку с огромными дырявыми цветами дальневосточного зверобоя, и сбрызнутые смородиновым соком шишечек кровохлебки.
Это было летом. Пронзительный детский крик, зависший над затерянным в тайге городком.
- Та-ам! Дети горят!…
Что-то жуткое и непонятное, не укладывающееся в голове. Бегущие к огородам люди, дым.
Говорят, взорвалась бочка с карбидом. Не сама, конечно. Огороды всегда притягивали нас, детей, не из-за своих скудных плодов, а как полигон для наших незатейливых игр. Маленькие летние домики, сараюшки, доверху забитые заманчивым хламом, лабиринт лазеек и проходов, дальше – краюха таежного леса, болотце с полузатопленной бочкой из-под бензина, где я ловила всякую мелюзгу для аквариума, затем – забор из колючей проволоки, ограничивавший наш ареал обитания. Конечно, были и приевшиеся детские площадки со стандартным набором из песочницы-горки-качелей, и диковинные ледяные дворцы, которые дружно строили для офицерских детей солдатики местной в\ч на стадионе – но это зимой.
А тем летом… Мальчишки пролезли в чей-то огород и возились у незапертого сарайчика. Их было трое: маленький Яша, шестилетний, кажется, его звали Вадик, и ещё кто-то, чьё имя не помню – сразу после случившегося его семью перевели в другой город. Этот кто-то и поджег траву. Цепь нелепых неправдоподобных случайностей: трава вспыхнула слишком быстро, а Яша тогда залез в сарайчик. И всё бы было ничего, если бы не мотки сваленного на полу МЗП. Яша запутался в нем, Вадик бросился помогать, в этот момент прогремел взрыв. От нагрева рванула бочка с карбидом, стоявшая все в том же злополучном сарайчике с эмзэпэ.
Про карбид старшие ребята рассказывали, что если бросить кусок его в воду, то он не утонет, а станет с шипеньем и дымом носиться по поверхности. Еще заговорщицки добавляли, что бутылка с карбидом и водой, только нужно успеть отбежать, взлетает на сто метров. Но так, чтобы карбид сам играл с тобой!?
Быть может, вы спросите, зачем в сарае кто-то хранил МЗП? Но ведь это были огороды в военном городке. А сколько его, малозаметного препятствия, валялось вокруг в лесу! Спотыкаясь, удивлялись не больше, чем, скажем, ветке или пеньку. Просто так, в хозяйстве все пригодиться. Да и чего тогда только не было в наших загашниках! Наша жизнь была пропитана армией. И армия была частью нашей жизни.
Говорили, что мама Яши, тетя Лена, она работала нянечкой в нашем детском саду, такая худенькая, маленькая, со смешной химией-одуванчиком, столь популярной среди советских женщин, тетя Лена тогда прижала к груди обугленный комочек – всё, чем стал теперь Яша. От Вадика и вовсе ничего не осталось, так и хоронили спекшуюся горстку пепла.
Яшины родители потом раздали все его вещи. Не могли находиться с ними рядом. Игрушки – такие же, как и у всех нас, купленные в военторгах: красные пластмассовые мишки по ГОСТУ, с проштампованными ценниками на ягодицах, резиновые пищалки со встроенным свистком, зеленые мячики с красной и белой полосками… А мне досталась книга. Маленькая черная книжечка с загадочными джунглями на обложке. Любимая Книга моего детства.
Для каждой матери её ребёнок уникален, первые слова, шаги, песенки, мысли кажутся особенными, даже выдающимися на фоне остальных. Каждая мать верит в безусловные успехи своего ребенка, что именно он станет новым Банниковым, Королевым, или просто талантливым музыкантом, ученым, художником. Иначе для чего дарить малышу научно-популярную книжку…
На желтом фоне скачут черные силуэты голубых лошадиных антилоп.
*МЗП – малозаметное препятствие – мотки спирально скрученной тонкой стальной проволоки, применяемые в противопехотных целях.